Бархатова О.Т. Из наблюдений над рыболовецкой лексикой в русских поговорках камчадалов (статья первая)

 

За последние годы все большее внимание советских языковедов привлекает изучение русских говоров, носители которых долгое время находились в иноязычном окружении. Именно такими являются русские говоры камчадалов[1]. Фонетика, морфология и синтаксис камчатского русского наречия в какой-то мере изучались и описывались[2]. Лексика же только начинает исследоваться[3]. Выбор темы статьи обусловлен тем, что, как говорит исследователь Меркулов Н.Ю.: «Наибольший интерес для историко-лингвистического изучения представляют терминологии, относящиеся к древним ремеслам. К числу их принадлежат и профессиональная лексика рыболовства — одного из древнейших занятий человека. Однако, общерусский рыбопромышленный словарь... не создан до сих пор из-за отсутствия исчерпывающих лексических материалов по ряду водоемов страны»[4].

Лингвистический анализ диалектной рыболовецкой лексики Камчатки делается впервые. В статье ставятся задачи: 1) описать рыболовецкую лексику камчадалов со стороны ее состава и семантики; 2) показать генетическую связь камчадальской лексики с лексикой других диалектов, а в ряде случаев — и языков; 3) проследить, в чем проявляется взаимодействие диалектной лексики с профессиональной в местных говорах камчадалов. Это могло бы иметь какое-то значение для изучения некоторых языковедческих проблем, а также в связи с

33

отбором материала для общерусского рыбопромышленного словаря..

Статья написана на материале наблюдений над речью рыбаков-камчадалов в 1971—1978 годах в поселках Усть-Камчатск, Ключи, Козыревск, Майское, Усть-Болынерецк, Мильково, Соболево, Сокоч, Паратунка, Елизово, Каменское, Слаутное. Использовались для сравнения факты других русских говоров и специальных рыбопромысловых источников, данные диалектологических, исторических, этимологических, толковых и специальных словарей, а также материалы картотеки «Словаря русских народных говоров» Института русского языка АН СССР в Ленинграде.

Поскольку рыболовство было в течение столетий одним из основных видов занятий камчадалов, рыболовецкая лексика составляет значительную часть их словаря. Она представлена многими тематическими группами.

1. Названия пород лососевых рыб.

2. Наименование частей тела рыбы и мальков.

3. Названия отнерестившейся рыбы.

4. Наименование участков реки, связанных с ловлей рыбы.

5. Названия средств водного транспорта.

6. Слова, служащие наименованиями действий, связанных с ловлей и обработкой рыбы.

7. Названия помех при ловле рыбы в реках.

8. Наименование помещений (и их частей) для обработки рыбы.

9. Наименование орудий лова, их частей.

10. Названия блюд из лососевых рыб.

В статье анализируются слова трех групп.

Из названий частей тела лососевых рыб представляют интерес такие, как ЧÁМЫ— жабры: (она дышит ЧÁМАМИ) — Ключи, 1971 г. На севере, Камчатки, в селе Слаутное, жабры называют ШÀРЫ (сàры): (шáры — это от рыбы) у рыбы возмóс) открóес ссóки (там сáры) — 1978 г. Щеки рыбы камчадалы называют прéки (прéчи) — Ключи, 1971 г. И про человека говорили: (сосульки на прéчах замерзли) — Козыревск, 1973 г. Эти слова не зафиксированы ни в словаре В. Даля, ни в картотеке СРНГ, ни в областных словарях. Поэтому их можно считать диалектными камчатскими. ЧАМЫ и ШАРЫ (сары) — это диалектные произносительные варианты корякских: литературного ЧАМАВ и диалектного ЧААРЫ. А, возможно, чамы — из ительменского ЧАМЧАМ — жабры[5]. Чисто камчатским же является и слово «бугачи»— хрящики от затылоч-

34

ной части головы лососевой рыбы. Эти диалектные слова не стали рыболовецкими терминами, о чем говорит отсутствие их в специальных словарях рыбацких слов А. А. Клыкова, М. М. Дурова и др.

Рыбьи брюшки в долине реки Камчатки называют ПУПОЧКАМИ: (пупочки) брюшочек сейчас называецца) — Козыревск, 1974 г. Ср. в вятских говорах пупок — это птичий очищенный желудок[6], в псковских — икра, иногда — молоки в рыбе[7]. А. А. Клыков приводит значение слова ПУПОК на Азовском море — желудок рыбы[8]. В северных поселках Камчатки, Слаутном и Каменском, брюшко рыбы называют КЭПЛЯ: брюсок обрезут это называцца КЭПЛЯ — Слаутное, 1978 г. Кэпля — это чуть измененное звучание корякского К’ыпля (с тем же значением), с очень кратким, почти не произносимым редуцированным (ы). Широко употребляют камчадалы и ставшее термином слово КАЛТЫЧОК — кости грудных плавничков, сходящиеся у головы (8—40).

В пензенских говорах калтычок — это горловые хрящи зарезанных животных, а на Урале, в Иркутской, Архангельской и некоторых других областях, а также в Сибири этим словом называют кадык человека[9]. Все эти факты говорят о недостаточной точности профессионально-диалектной терминологии по сравнению с общепрофессиональными терминами.

К сказанному можно еще добавить, что большерецкие камчадалы слово КАЛТЫЧОК не считают камчадальским и заменяют его словом — КУНúЦА.

Часть тела лососевой рыбы от глаз до шеи называют почти по-корякски — ТýЛОК —Ключи, 1974 г.

ИКРУ и молоки вместе камчадалы называют НÉРЕСТЬ, — Мильково, 1977 г.

Слово КУНИЦА в названном значении и НÉРЕСТЬ можно считать камчатскими диалектными словами, т. к. в словарях других областей и у В. Даля их нет, а в «Словарь русского камчатского наречия» они не вошли потому, что записаны нами позже времени составления словаря.

ШÀГЛАМИ в Мильково называют нижнюю часть с жаберными крышками, а в Козыревске — жабры. В материалах Картотеки Института русского языка слово ШÀГЛЫ зафиксировано в архангельских, олонецких, ярославских говорах, где оно обозначает жабры. То же в словаре А. Подвысоцкого[10]. В «Дополнении к «Опыту областного великорусского словаря» ШАГЛА — жаберная крышка у рыбы, арх. В Сибирских говорах Забайкалья ШАГЛЫ — жабры. В камчатских русских

35

говорах, как и в сибирских, красноярских[11], это слово бытует в обоих значениях, что объясняется происхождением как многих сибирских, так и говоров камчадалов. Основу словаря последних составила сибирская лексика, т. к. первые засельники Камчатского полуострова были сибиряки из Илимо-Ленского края. Материнскими говорами для сибиряков были прежде всего, севернорусские[12].

Плавники рыбы камчадалы называют перьями, а мальков любой рыбы — ИКúНКАМИ, ИКИНя́ШКАМИ, а также ГóЛЬЧИКАМИ (5—47). Первые два слова не зафиксированы ни в одном из известных словарей и даны нами в «Словарь русского камчатского наречия». Их можно считать камчатскими диалектными образованиями от корякского микив’ — мальки.

Очень разнообразны в камчатских русских говорах названия отнерестившейся рыбы лососевых пород. И понятно: рыба была основной пищей камчадалов, а эта заготовлялась лишь на корм собакам, а чаще вообще не использовалась в хозяйстве. Употребляют камчадалы широко распространенное севернорусское по происхождению название ЛОШÁЛАЯ: отнерестившаяся, но еще живая лососевая рыба, от ЛÓШИЙ — костромское — дурной, плохой[13]. В словарях рыбацких слов А. А. Клыкова (8—55) и И. М. Дурова[14] говорится только о лошалой сёмге, на Камчатке — о любой лососевой. Встречается и произносительный вариант этого слова — ЛАЩÁВАЯ. В Мильково и Паратунке отнерестившуюся рыбу называют .ХúБАР (кúбар): (Хúбар побитую рибу называют в Мильково и Паратунке) — Козыревск, 1971 г. В долине реки Камчатки любую отнерестившуюся рыбу называют также КИМЧúЛ, КИМЧúК, а отнерестившегося гольца — ВАЧКУЧ, ЧОКУИЧóФ: (кимчúл — это рыба плохая) одна скýра осталась) — Кл., 1971. г. (вáчкуч.) цы́ган) голéц (он тóнкой, длúнной) лошáлой (отнерестúл) инспектор называл их чокунчóф) —Кл., 1971 г. Вачкучами называли на Камчатке и худощавых людей: (Демидоф Василий вáцкуць был) он длúнной) (тонкий был) — Мильково, 1977 г. Это слово связано с ительменским КИМЧЫЛ в значении «мушиные плевки». Плохую отнерестившуюся рыбу камчадалы образно называли «заплеванной мухами», т.к. и та и другая были непригодны для пищи.

В корякском есть слово КИМГИН’ — тысячный голец. Слова ВАЧКУЧ и ЧОКУНЧОФ — из ительменского. Вачкуч — каменный голец, а чокунчоф — валявшаяся рыба. В корякском

36

языке есть слово с корневым ВАТ-ВАТК’ЫЛЬГ’ЫН — последний.

В Елизово, Мильково отнерестившуюся рыбу называли также ИВÀЙЛУК. Ивайлук — от корякского — В’ЫЛКÀМ — отнерестившаяся подохшая рыба, а в других диалектах корякского языка ЫВАЛГ’ЫН. В северокамчатских селах Слаутном и Каменском отнерестившуюся лососевую рыбу называют НИКýЙЯ: (никýйя — рыба плоха) вверх идет) там подыхат) — Каменское, 1978 г. Значение корякского НЫКУЯ — отнерестившаяся щука — в языке северных камчадалов расширилось: никуйей там называют любую отнерестившуюся рыбу.

Естественно, что ни одного из названных слов ХúБАР, КИМЧúЛ, ВÁЧКУЧ, ИВÁЙЛУК нет в словарях литературного русского языка, а из диалектных они отмечены только в «Словаре русского камчатского наречия». Слов НИКýЙЯ и ЧОКУНЧóФ нет и в нем. Отнерестившуюся неживую лососевую рыбу камчадалы называют СНЁНКОЙ, или СНЁМКОЙ. Оно образовалось от севернорусского (вологодского, пермского) снёный — уснувший, неживой (9).

При несовершенном речном транспорте значительно мешали рыбной ловле и перевозке рыбы различные предметы, плавающие или затонувшие в реке. А их было немало, так как отсутствовала техника для очистки водоемов. Поэтому и слов для названия помех в языке камчадалов довольно много: Это севернорусское, олонецкое[15], ставшее специальным термином, слово КОКÓРА — дерево, вывороченное вместе с корнем[16]. Нередко употребляют камчадалы и синонимы к слову КОКОРА — КОРЯГА, КОРЧÁ. Это синонимы-дублеты: (когда пливýт на бóтах) смотри (не призымáйся) где стоит кокóра) коря́га (корця́) — Коз., 71 г. В вятских, пермских, сибирских говорах в том же значении употребляют произносительный вариант — КАРШÁ. Коряга — просторечное с тем же значением.(16, т. I, с. 1481).

В том же значении, что и КОКОРА, КОРЯГА, КОРЧА, может употребляться слово ХЛЫСТ: (хлыст — дерево с корнями) хлыст несет (фсе за собой забирает) — ,Кл., 1971 г. Такое же значение имеет слово ХЛЫСТ в новосибирских, тамбовских, саратовских говорах (9). Став специальным термином, слово ХЛЫСТ приобрело несколько иное значение: «дерево, очищенное от сучьев с необрубленной вершиной» (а не с корнями) (16, т. IV, С. 1158; 13., т. IV, с. 550).

В названный синонимический ряд входят еще 3 словам севернорусские ПОТОРЧúНА, ЗАДЁВА и севернокамчатское

37

ХАЮЛА. Морфологический вариант ЗАДЕВА — задев ‑ А. А. Дуров включил в свой словарь как термин рыболовного промысла (14—55). В этом значении камчадалы употребляют слова УТОПЛЕННИК и МЕРТВЯК. Рыболовецкие термины могут образовываться в результате переноса значений обиходных слов. Метафорический перенос: утопленник, мертвяк (коряга). Метонимический перенос: мотор в значении «моторная лодка»: на бату трудно поднимацца на моторе ‑ коросó) — Соб., 74 г. Перенос по функции: корень — высокое место на Камчатке, откуда берут начало реки. Многим прямым наименованиям присущи прозрачная внутренняя форма, мотивировочные признаки, например, наименование по действию предмета: поторчúна (торчит из воды), задёва (задевает за сеть), тоня́ (место, где тонет невод). Мотивированное название может быть связано с признаком цвета: белохвóстка (отнерестившаяся, побелевшая лососевая рыба), красница (нерка, имеющая более яркий красный цвет мяса по сравнению с другими лососевыми) и некоторые другие.

Нагромождение бревен, нанесенных течением реки на мель, камчадалы называют расчёсками или заломами. Архангельское, пермское слово ЗАЛОМ (15—27) в камчатских говорах сохранило свое севернорусское значение, а попав в южнорусский, астраханский диалект, стало обозначать ледяные бугры (8—35). Кроме того, на Камчатке, как мы видели, образовался омоним этого слова ЗАЛОМ — крутой поворот реки.

 

Выводы:

1. Основная масса рыболовецких слов, употребляемых камчадалами, по происхождению являются севернорусскими.

2. Часть рыбацких слов названных групп можно считать камчатскими.

3. Имеет место образование рыболовецкой лексики камчадалов путем различных способов переноса значений обиходных слов: метонимического, метафорического, по функции.

4. Многим прямым наименованиям присуща прозрачная внутренняя форма. Они создаются посредством мотивировочных признаков: цвета предмета, его действия.

5. Заимствованные из иносистемных, корякского и ительменского, языков слова грамматически очень однородны. В русские говоры камчадалов вошли из этих языков почти исключительно имена существительные с тем же значением, но с измененным звучанием, например, отсутствующий в русском

38

языке звук (в’) заменяется русским (ы): ЧАМАВ’ — ЧАМЫ. Как правило, изменяется и грамматический и словообразовательный облик слова: В’ЫЛКАМ, ЫВАЛГ’ЫН — ИВАЙЛУК.

6. Заимствовали русские люди названия новых для них реалий (в рассмотренных группах — это названия отнерестившейся рыбы и мальков).

7. Заимствований, если не считать ительменского и корякского языков, с которыми происходит взаимодействие говоров камчадалов, немного. Это, например, ШАГЛЫ — из финского через карельский šaqla — жабры рыбы (9) и некоторые другие (в неразобранных лексических группах).

 

ЛИТЕРАТУРА И ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Камчадалы — русскоязычное коренное население Камчатки.По происхождению русскоязычное население Камчатки представляетсобой обрусевших ительменов, чуванцев, коряков, а также смешавшихся с ними потомков русских казаков и крестьян, переселенных на ..Камчатку в 18—19 вв. — БСЭ, 2-е изд., 1953, т. 19, с. 151, см. также БСЭ, 3-е изд., т. 11, с. 288.

[2] Саблина Н. П. Русские говоры Камчатки (Фонетика). М., ;1966; Браславец К. М., Диалектологический очерк Камчатки, Ю-Сахалинск, 1968: Шатунова Л. В. Синтаксис камчатского наречия. Новосибирск, 1974.

[3] Браславец К. М. Некоторые морфологические и лексические особенности «камчатского наречия» — Труды Дальневосточного филиала СО АН СССР, серия истор., т. 7, Владивосток, 1967. Бархатова О. Т. Из наблюдений над лексикой русских говоров долины греки Камчатки. Проблемы лексикологии, фразеологии и лексикографии сибирских говоров, Красноярск, 1975.

[4] Меркулов Н. Ю. Лексика рыбаков озера Селигер. АКД., Л., 1974. с. 3.

[5] Словарь русского камчатского наречия, Хабаровск, 1977, с. 185.

[6] Васнецов Н. М. Материалы для объяснительного словаря вятского говора. Вятка, 1907.

[7] Кузнецов И. Д. Рыбопромышленный словарь Псковского водоема. Пб., 1915.

[8] Клыков А. А. Краткий словарь рыбацких слов, изд. «Пищевая промышленность», М., 1968, с. 83.

[9] Материалы Картотеки словарного сектора Института русского языка АН СССР (мат. Карт. ИРЯ).

[10] Подвысоцкий А. Словарь областного архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении. СПб., 1885.

[11] Цомакион Н. А. Материалы для словаря современных туруханских говоров. Материалы и исследования по Сибирской диалектологии. Красноярск, 1973, с. 188.

[12] «Севернорусской по происхождению и говору своего русского Населения Сибирь оставалась почти до пол. 18 в. ...севернорусские цокающие говоры, старожилов... в Сибири... по среднему течению Лены, ...по Колыме, Анадыру, а также на Камчатке»... Григорьев А. Образование и общее распределение русских старожильче-

39

ских говоров Сибири, Сб., отделения русск. яз, и словесности АН СССР, т. CI, № 3, статьи по славянской филологии и русской словесности, изд. АН СССР, Л., 1928, с. 338—389.

[13] Даль В. Толковый словарь. М., 1955, т. II, с. 269 — лохъ.

[14] Дуров И. М. Опыт терминологического словаря рыболовной промысла Поморья. Соловки, 1929. с. 87.

[15] Куликовский Г. Словарь областного олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении, СПб., 1898, с. 38.

[16] Ушаков Д. Н. Толковый словарь русского языка. М., 1940 т. I, с. 1397.

40

 

ПУБЛИКАЦИЯ: Бархатова О.Т. Из наблюдений над рыболовецкой лексикой в русских поговорках камчадалов (статья первая) // Проблемы лексикологии, фразеологии сибирских говоров. Красноярск, 1979. С. 33 - 40.