Эверстов С.И. Рыболовство в Сибири: каменный век. Глава II. Рыболовство в неолите Сибири. 2. Бассейн Енисея
Енисей — одна из крупнейших рек СССР. Течет с юга на север, образуя естественную границу Западной и Восточной Сибири, главным образом в пределах Красноярского края. Бассейн ее представляет собой преимущественно горную страну — горы Южной Сибири и большая часть Средне-Сибирского плоскогорья. Основная часть территории бассейна покрыта тайгой. Гидрографическая сеть Енисея включает (в пределах СССР) 198 620 рек и 126 364 озера[1].
Замерзание Енисея начинается в низовьях в начале октября. Ледостав происходит в низовьях, в среднем течении и у Красноярска с конца октября до середины ноября и в конце ноября-декабре — в горной части. Вскрытие реки происходит сначала в верхнем течении (конец апреля), а затем в среднем (первая половина мая) и в нижнем (начало июня). Из промысловых рыб водятся омуль, сельдь, нельма, муксун, стерлядь, осетр, белуга и другие.
В бассейне Енисея много древних памятников. Среди них значительное место занимают неолитические. Этот период представлен стоянками, погребениями и наскальными рисунками. Большинство из них обнаружено в среднем течении реки.
Как показали археологические исследования, неолитические стоянки приурочены не только к приустьевым мысам рек, но и к их порожистым участкам[2]. В таких местах обычно скапливается рыба. Между тем следует отметить относительную бедность неолитических стоянок ихтиофауной и остатками рыболовных орудий. Обнаружены костяные наконечники гарпунов, стерженьки составных рыболовных крючков, рыбки-приманки и грузила для сетей.
41
Наконечники гарпунов найдены в целом виде и в обломках. Изделия представлены односторонне- и двусторонне-бородчатыми экземплярами. Целые наконечники с одним рядом бородок зафиксированы на стоянках Тоора-Даш на юге Енисея[3] и Сосновый Мыс[4]. Изделие из Тоора-Даш, длиной 20 см, массивное и имеет 6 клювообразных бородок (I,1Ааа′). Сосновомысовский наконечник, отличающийся своей изящностью, изготовлен из костяной пластины толщиной 0,3 см. Имеет четыре бородки. Длина его 13,2 см, наибольшая ширина — 1 см (I,1Аб). Кроме того, один костяной наконечник был найден в одной из Пещерных стоянок устья Бирюсы[5].
Обломки односторонне-бородчатых гарпунов известны из Средней Ангары со стоянок Зеледеево на р. Чадобец[6] и Воробьево-Причала[7]. Фрагменты орудий также встречены на стоянке под Ермолаевским городищем[8] и на стоянке Байкит на Подкаменной Тунгуске[9].
О бытовании двусторонне-бородчатых гарпунов свидетельствуют находки в среднем течении Ангары. Два хорошо сохранившихся изделия извлечены из погребения №2, обнаруженного в раскопе поселения Усть-Шаманка I. Они одинаковы по форме, различаются только размерами. Бородки расположены асимметрично, насад ромбовидный (I,2Бв)[10]. Обломки подобных орудий обнаружены на Эдучанке[11] и Воробьево-Причале[12].
Остатки рыболовных крючков обнаружены в неолитическом слое многослойного поселения Усть-Илим, Чадобец и Эдучанка на Ангаре. В Усть-Илиме найдено три стерженька составных рыболовных крючков. Два из них изготовлены из мягкой породы камня, а третий — из глины. Все стерженьки имеют форму изделий китойского типа (II,7). Глиняный стерженек (II,7Аб) по своему размеру (2 см) миниатюрный[13], а другой стерженек (II,7Вж) из камня имеет длину 3,6 см[14].
На многослойной стоянке Чадобец стерженьки от рыболовных крючков китойского типа встречены в неолитическом слое с сетчатой керамикой[15]. Эдучанкинский стерженек сделан из клыка хищника. На боковой стороне у основания имеются насечки для плотного прикрепления жальца-острия[16]. Части составных рыболовных крючков были обнаружены в одном из погребений на Базаихе[17].
В 12 км вверх по течению р. Маны (правый приток Енисея) в гроте, расположенном у подножия скалы наряду с другими неолитическими находками были обнаружены обоюдоострые стерженьки с
42
перехватом в центре (II,5)[18]. Судя по этнографическим параллелям, эти изделия могут быть рыболовными крючками[19].
По сообщениям исследователей, в центральной части Красноярского края зафиксировано 16 находок изображений каменных рыб[20]. Самая северная из них, изготовленная из плитки сланца, найдена у пос. Туры на Нижней Тунгуске. Сохранилась часть головы, морда ее закруглена и тщательно зашлифована. С обеих сторон в виде змеиного языка прорезан рот. Намечены жаберные крышки, и жабры[21].
Особый интерес представляют реалистически выполненные фигурки рыб из камня. По внешним признакам они сигообразны. Особо выделяется изделие из мраморовидной породы, найденное в районе Кежмы. Спинка ее округлая, утолщенная, а туловище равномерно и плавно суживается книзу, где и заканчивается узким продольным срезом, в точности передающим характерную форму брюшка сига[22].
Каменные изображения рыб известны из Базаихи[23] и стоянки Кода[24].
Заслуживают внимания находки «янусовидных» каменных рыб. Картирование их показывает, что они не выходят за пределы бассейна Ангары. Интересно, что на боковых плоскостях некоторых каменных изделий процарапаны схематичные изображения рыбы и выдры. Подобные изображения обнаружены у горы Монастырской близ Братска[25], у Ангарского леспромхоза[26] и на Казачинском пороге на Енисее (Там же, с. 37).
В культурных горизонтах поселений бассейна Енисея грузила рыболовных сетей встречаются крайне редко. Одно грузило из плоской речной гальки найдено в неолитическом слое стоянки Усть-Шаманка IIв 25 км ниже Братской ГЭС[27], другое — из кварцитовой гальки — на многослойном поселении Усть-Илим[28]. Единичные грузила известны из стоянок Ладейка[29], Чадобец[30], Батени[31], у с. Каменского[32], у дер. Ермолаево[33], Усть-Собакинской[34]. Все они изготовлены из крупной плоской кварцитовой гальки илииз песчаника и имеют на двух противоположных сторонах выемки для удобства крепления к обручу (III,1Б).
Имеется сообщение о нахождении «кибасьев к рыболовным принадлежностям» в устье Бирюсы, на берегу Енисея[35].
Таким образом, обнаруженные остатки рыболовных орудий показывают, что в неолите приенисейские племена кололи рыбу гарпунами, ловили крючковыми снастями и сетными орудиями, а для успешной ловли употребляли каменные скульптурки рыб. Занятие населения рыболовством подтверждается также остатками ихтиофау-
43
ны, зарегистрированными в культурных горизонтах стоянок Воробьево в устье Илима на Ангаре[36], Байкит на Подкаменной Тунгуске[37], Маны[38] и Тоора-Даш[39] на юге Енисея, а также на поселении у оз. Карасево в Минусинской котловине[40].
Интерес к рыбному промыслу отображен на наскальных рисунках р. Тубы, правом притоке Енисея[41].
Существование плавательных средств у неолитических обитателей Енисея подтверждают изображения лодок и людей в них на писаницах (Сосновка Джойская, Шалаболинская)[42].
Следов долговременных жилищ в бассейне Енисея не обнаружено. По-видимому, приенисейские племена сооружали легкие наземные жилища. Часть неолитического наземного жилища зафиксирована: на стоянке Унюк на юге Енисея[43]. Здесь было найдено несколько очагов с одинаковой конструкцией: чаще всего в яме стенки укреплялись мелким гранитным булыжником. Диаметр ям иногда превышал 1 м[44]. Разрушенные очаги, выложенные небольшими камнями, зарегистрированы на юге на стоянке ТЕ-15[45], в усть-илимских поселениях[46] и в районе пос. Тура на Нижней Тунгуске[47].
На стоянках Енисея обнаружено очень много каменных топоров и тесел. Из них большой процент занимают изделия с «ушками». Обилие рубящих орудий, несомненно, связано с многочисленными хозяйственными сооружениями, относящимися в основном к охоте и рыбной ловле.
Как показали археологические памятники, неолитические племена бассейна Енисея занимались исключительно охотой и рыбной ловлей. Охота в их экономической жизни занимала первостепенное значение, о чем свидетельствует прежде всего состав инвентаря стоянок, в котором наряду с рубящими орудиями чаще всего фигурируют наконечники стрел, скребки, ножи, пластины для вкладных орудий и т.д. Из одной только стоянки — Усть-Камо на Подкаменной Тунгуске, собрано более 100 нуклеусов и других орудий[48]. На юге Енисея наблюдается микролитоидность каменного инвентаря[49]. Возможно, подобное явление продиктовано спецификой охотничьего хозяйства в горных районах.
Основным содержанием кухонных остатков в культурных гори-
44
зонтах стоянок являются кости животных. Как уже говорилось, кости рыб найдены всего в нескольких поселениях. На южных горных стоянках доминируют кости горных козлов[50], на лесной зоне бассейна — преимущественно кости лосей и оленей. Нередко попадаются кости медведя и косули[51], а ближе к полярному кругу — кости северных оленей[52].
Сюжеты наскальных рисунков с изображениями лосей, оленей-маралов, козлов[53] и сцены охоты на диких животных отражают охотничий уклад хозяйства.
В погребениях полностью отсутствуют орудия, относящиеся к рыболовному промыслу[54]. Исключение представляют гарпуны, зафиксированные в погребении № 2 стоянки Усть-Шаманка I, где также преобладали предметы охотничьего вооружения — 24 наконечника стрелы, 3 нефритовых тесла, одно тесло из яшмовидной породы, кремневый топорик, нефритовые ножи, наконечник копья и другие[55].
Наряду с каменными изображениями рыб найдены скульптурки водоплавающих птиц и лесных животных[56].
Судя по немногочисленным остаткам рыболовных орудий, рыболовство как тип хозяйства в экономике древнего населения Енисея играло подсобную роль. Рыбу промышляли в летнее время у порогов и в устьях речушек. Наблюдается эпизодическая рыбная ловля подо льдом, косвенным свидетельством которой являются находки стерженьков составных рыболовных крючков и каменных фигурок рыб.
45
[1] БСЭ. 3-е изд. — М., 1972. — Т.9. — С. 84-85
[2] Андреев Г.И., 1967, с. 162
[3] Семенов В.А., 1981, с. 208
[4] устное сообщение Н.И. Дроздова
[5] Ауэрбах Н.К., Громов В.И., 1935, с. 241
[6] Рюмин А.К., 1951, с. 279, рис. 3, 15
[7] Васильевский Р.С., Бурилов В.В., 1972, с. 75
[8] Карцев В.Г., 1928, с. 559
[9] Андреев Г.И., Фомин Ю.М., Пашкин П.П., 1965, с. 102
[10] Соколов В.Н., 1982, с. 105, рис. 9, 3-4
[11] Васильевский Р.С., Бурилов В.В., 1972, с. 86, 90
[12] Там же, с. 75
[13] Васильевский Р.С., Бурилов В.В., 1971, с. 217, табл. 4
[14] Васильевский Р.С., Аксенов М.П., 1971, с. 175, табл. 8,1; Васильевский Р.С., 1968, с. 116
[15] Дроздов Н.И., 1976, с. 237
[16] Васильевский Р.С., Бурилов В.В., 1972, с. 86
[17] Максименков Г.А., 1964, с. 149
[18] Погудин В.А., Дроздов Н.И., 1980, с. 226
[19] Гурвич И.С., 1977, с. 46, рис. на с. 44
[20] Дроздов Н.И., 1978, с. 36
[21] Андреев Г.И., 1970, с. 168, рис. 1,2
[22] Окладников А.П., 1952а, с. 321-322, рис. 1
[23] Карцев С.В., 1949, с. 9
[24] устное сообщение Н.И. Дроздова
[25] Студзицкая С.В., 1976, с. 77, табл. III,1
[26] Дроздов Н.И., 1978, с. 36-37
[27] Соколов В.Н., 1979, с. 272
[28] Васильевский Р.С., Бурилов В.В., № 971, с. 217
[29] хранится в ОКМ в Красноярске, кол. №59-24
[30] колл. № 85
[31] кол. № 83-10
[32] колл. № 122-533
[33] кол. № 175-79
[34] кол. № 122-418
[35] Ауэрбах Н.К., Громов В.И., 1935, с.221
[36] Васильевский Р.С., 1970, с. 189
[37] Андреев Г.И., Фомин Ю.М., 1964, с. 98
[38] Погудин В.А., Дроздов Н.И., 1980, с. 226
[39] Семенов В.А., 1981, с. 208
[40] Виноградов А.В., 1982, с. 117
[41] Пяткин Б.Н., Капелько В.Ф., 1978, с. 275-276
[42] Рыгдылон Э.Р., 1953, с. 280-281; Липский А.Н., 1970, с. 164; Пяткин Б.Н., Капелько В.Ф., 1978, с. 276; Кляшторный С.Г., Шер Я.А., 1972, с. 242-243; Пяткин Б.Н., Мартынов А.И., 1985, с. 27, 31, 44, 49, 51, 59, 68, 71, 75-76, 83, 93-94
[43] Зяблин Л.П., Кривонос А.А., 1968, с. 147; Зяблин Л.П., 1973, с. 72
[44] Зяблин Л.П., 1973, с. 72
[45] Астахов С.Н., 1971, с. 183; Астахов С.Н., Беляев В.И., 1970, с. 182
[46] Васильевский Р.С., Аксенов М.П., 1971, с. 185
[47] Андреев Г.И., 1967, с. 162; 1970, с. 168; Андреев Г.И., Студзицкая С.В., 1968, с. 153
[48] Андреев Г.И., Пашкин П.П., Фомин Ю.М., 1965, с. 100-114
[49] Дэвлет М.А., 1973, с. 80-81
[50] Астахов С.Н., Беляева В.И., 1970, с. 182; Астахов С.Н., 1971, с. 183; Погудин В.А., Дроздов Н.И., 1980, с. 226
[51] Бурилов В.В., 1975, с. 83-84
[52] Андреев Г.И., 1967, с. 162
[53] Кляшторный С.Г., Шер Я.А., 1972, с. 242-243; Пяткин Б.Н., Капелько В.Ф., 1978, с. 275-276; Фролов В.В., Сперанский А.И., 1967, с. 160
[54] Глусская З.К., 1963а, с. 29-37; 1963б, с. 39-48; Грязнов М.П., 1953, с. 332-335; Хлобыстин Л.П., Шер Я.А., 1966, с. 51-54; Окладников А.П., 1949б, с. 7-13
[55] Соколов В.Н., 1979, с. 272
[56] Глусская З.К., 1963б, табл. 6,1-3,4; 7, 1-4; 9,1-2