Цимерманис С. Общие элементы орудий пресноводного рыболовства у латышей и западных финнов в Видземе и Латгале

I

Одним из важнейших вопросов истории латышской материальной культуры является изучение взаимного влияния западных финнов и балтов, выявление элементов западнофинской материальной культуры в культурном наследии латышского народа. Процесс взаимного влияния культур западных финнов и балтов в Латвии длится уже много столетий. Зарождение его относится к началу II тысячелетия до н. э.[1], когда на территории Латвии соприкасались предки нынешних западных финнов и балтов, а углубился он, когда между обеими этническими общностями стали развиваться более тесные хозяйственные и другие связи.

Задача настоящего очерка — рассмотреть некоторые орудия рыболовства, их детали и элементы связанной с ними терминологии, общие у нынешнего населения Видземе и Латгале и западных финнов — ливов, эстонцев, финнов и карелов. Это может дать определенные сведения о культурных связях данных этнических общностей, а также выявить факты независимого появления аналогичных орудий рыболовства у этих различающихся этнических единиц в сходных условиях.

Предлагаемая работа основывается на собранных автором в период с 1956 по 1968 год материалах, хранящихся в архиве этнографической группы Института истории АН Латвийской

39

ССР (дальше — E) и относящихся в основном к XX в. Использованы также доступная литература и архивные данные о западных финнах и их культуре на территории Латвии.

Выбор орудий рыболовства в качестве объекта исследования и сопоставления обусловлен тем, что основные типы этих орудий, встречающиеся в современной Латвии, сложились в далеком прошлом и на протяжении столетий очень мало изменились. Они хорошо отражают специфику древней культуры и сохранили много элементов, которые можно связать с некогда проживавшими на территории Видземе ливами, а также с их соседями эстонцами[2].

Для выявления взаимного влияния западнофинской и балтской культур в первую очередь необходимо кратко показать, в каких районах рассматриваемой территории документально подтверждается проживание в прошлом более или менее крупных групп западных финнов и как происходило их слияние с численно преобладавшими латышами[3].

В XIII веке Видземе и Латгале были населены двумя вполне сложившимися и этнически различавшимися племенными группами — ливами и латгалами (кроме того, на юго-востоке Видземе и юго-западе Латгале проживало известное количество родственных латгалам селов, основная масса которых населяла территорию Латвии южнее Даугавы — Аугшземе[4]). Приблизительная граница между их территориями проходила по линии Ипики — верхнее течение реки Салаца — Зилайскалнс — Цесис — Нитауре — оз. Лобес — Айзкраукле. К западу от этой линии лежали два района со смешанным (ливско-латгальским) населением: 1) район, приблизительно ограниченный линией Айзкраукле — оз. Лобес — Кейпене — Лиелварде, и 2) район с приблизительной границей по линии от места впадения Браслы в Гаую через Стрики — Вайдава — Яунбуртниеки — Вайнижи на Страупе[5]. Смешаннымпосвоему

40

этническому составу было также население района устья Даугавы — окрестностей Риги[6].

Взаимное культурное влияние ливов и латгалов в этих районах было весьма активным: они поддерживали друг с другом хозяйственные и торговые связи, заключали смешанные браки. Так, например, на могильнике Леясбитены близ Айзкраукле (XI век), принадлежавшем селам и латгалам, обнаружены погребения замужних ливских женщин и детей. На этом могильнике, обозначающем крайний известный пункт распространения ливов в восточной части бассейна Даугавы, найдены три женских и по крайней мере пять детских погребений с характерным для ливов инвентарем. В погребальных традициях и в предметах инвентаря здесь ощутимо влияние латгальской культуры[7]. Активный обмен культурными ценностями между ливами, латгалами и земгалами имел место и в низовьях Даугавы, в районе о-ва Долее — Икшкиле[8].

В период феодализма латгалы (балты) все более продвигались на запад, смешиваясь с жившими там ливами и ассимилируя их. Этот процесс ассимиляции ливов наиболее интенсивно происходил, по-видимому, на территориях по Даугаве и Гауе, т. е. близ Риги и вдоль крупнейших торговых и иных путей того времени. Процессу ассимиляции содействовали немецкие феодалы, которым часть ливов оказывала упорное сопротивление[9] и которые были заинтересованы в создании мирной обстановки в недавно покоренных окрестностях Риги и в непосредственной близости от важных путей. В течение всего периода феодализма количество ливского населения по разным причинам — в результате военных действий, вследствие эпидемий чумы — уменьшалось. Опустевшие места занимали пришельцы из других областей Латвии. Думается, что

41

переселение жителей других областей на территории, заселенные ливами, особенно поблизости от Риги, всячески поощрялось феодальными властями. О значительной численности такого пришлого населения в западной части Видземе в 30-х годах XVII века свидетельствуют данные лифляндской гаковой ревизии 1638 года[10].

Процесс ассимиляции ливов проходил медленнее на территории к северу от линии Цесис — Страупе — Скулте, где еще в начале XIX века в районе Умурга, Лиепупе, Светциемс, Салацгрива и в других местах население говорило на ливском языке. Видземские ливы и в этот период упорно стремились сохранить свою культуру и бытовые традиции. Они избегали вступать в браки с латышами, пытались сохранить свои дохристианские религиозные ритуалы и т. п. Об этом свидетельствуют документы, сохранившиеся до наших дней. Так, например, в материалах, собранных прибалтийским немцем врачом О. Гуном (О. Huhn) и относящихся к 1822 году, о светциемских ливах говорится: «Здесь можно встретить еще и ливов. Они говорят на своем особом языке, заключают браки в основном между собой и являются самыми лучшими и зажиточными крестьянами»[11]. Эти сведения дополняются другим документом того же времени, свидетельствующим о языковой близости салацгривских ливов к эстонцам и о том, с какой гордостью некоторые ливы хранят свой родной язык. В документе говорится: «В этом (Салацгривском. — С. Ц.) приходе находят еще остатки небольшого, но мужественного народа ливов; населенная им территория простиралась вдоль побережья Балтийского моря от Даугавы до Салацы и на востоке до гор. Цесис. Встречаясь с эстонцами из Перновского уезда, они изъясняются на чистом эстонском языке. Однако древний ливский язык никто из эстонцев полностью не понимает, несмотря на то что у него эстонское звучание. Некоторые гордятся тем, что они говорят на особом языке, непонятном другим людям»[12].

О длительном сохранении ливами своих древних верований и бытовых традиций говорят и другие документы. Сошлемся на некоторые из них: «У хутора Мемциемс (на берегу Светупе, неподалеку от Светциемс. — С. Ц.) есть пещера со сводом и

42

боковыми ходами, созданная, вероятно, природой в каменистой земле. Еще поныне в этой пещере находят пожертвования — хлеб и предметы одежды»[13]. В гор. Цесис был так называемый Ливукалис («Ливский холм») с «ливским» колоколом, в который звонили всякий раз, когда умирал кто-нибудь из жителей бывшей Ливской волости[14]. Воспоминания о ливах сохраняются в окрестностях города. Еще в конце XIX века местные жители могли указать здесь несколько десятков бывших ливскпх хуторов[15].

Будучи не в состоянии полностью подчинить ливов христианской религии и не зная ливского языка, немецкие помещики и пасторы в начале XIX века прибегли к крайним средствам, пытаясь насильственным путем ассимилировать оставшихся ливов. С целью уничтожить ливский язык пастор Салацского прихода Хакель (Hackel) провозгласил с церковной кафедры запрет разговаривать на ливском языке и обучать ему детей. В имении Светциемс 260 не ассимилированных еще ливов были обращены в батраков и расселены по хозяйствам латышских крестьян[16]. Эти мероприятия были причиной того, что процесс ассимиляции ливов в Видземе во второй четверти XIX века проходил очень быстро. В 1846 году в окрестностях Светциемс академик Шегрен насчитал всего 22 человека, говорящих по-ливски[17].

Элементы материальной культуры ливов тем не менее продолжали существовать и переходить из поколения в поколение как в течение всего периода ассимиляции, так и после завершения этого процесса, который протекал постепенно: ливы медленно растворялись в массе латышского населения. Одновременно происходило также слияние ливской и латышской

43

материальных культур, которые, дополняя друг друга, создали основу общей материальной культуры населения западной части Видземе.

В XVIII—XX веках отдельные островки западнофинского населения существовали в восточной части Видземе и в Латгале в окрестностях Илзене и Зелтыни (Алуксненский район), в Марциена (Мадонский район), в Бриньги и Вацкалнс (оба неподалеку от Вецпиебалга), близ гор. Лудза[18]. В эти места западные финны, которых в основном можно с уверенностью идентифицировать с эстонцами, переселились или были перемешены в различные периоды эпохи феодализма. Связь с родными местами они давно утратили и в начале XX века в значительной мере слились с окрестными латышами. Особенно интенсивно ассимиляция происходила в окрестностях Лудза и Марциена и в районе Пиебалга. Более медленно эстонцы ассимилировались в Илзене и Зелтыни, где на своем родном языке многие из них говорили еще в начале XX века[19]. Процесс слияния здесь протекал аналогично процессу слияния ливов и латышей. В то же время островки эстонского населения в Латвии встречались вдоль всей границы с Эстонией, особенно в окрестностях Айнажи, Валка, Апе и Алуксне. Часть этих эстонцев поселилась здесь только после реформ 60-х годов XIX века, когда были отменены ограничения свободы перемещения крестьян. По данным всеобщей переписи населения 1897 года, в сельских районах латышской части Валкского уезда проживало 5120 эстонцев, Валмиерского — 3573 и Цесисского — 110[20]. Живя неподалеку от своих родных мест, многие из этих эстонцев поддерживали регулярные связи с родственниками в Эстонии и очень медленно смешивались с латышами, хотя следует отметить, что почти все проживающие ваше в северной части Видземе эстонцы хорошо владеют латышским языком.

44

II

Не останавливаясь подробнее на частностях процесса слияния западных финнов и латышей[21], попытаемся проследить черты общности между некоторыми встречающимися в Латвии орудиями рыболовства, их деталями и обозначающими их терминами и соответствующими орудиями западных финнов[22].

Одним из древнейших видов рыболовства в Латвии является запрудная ловля. Существование этого способа с полной достоверностью констатируется уже в эпоху неолита. Об этом свидетельствуют найденные на стоянке Сарнате (Вентспилсский р-н) остатки верши из лучины, датируемые III тысячелетием до н. э.[23] К сожалению, эта находка ничего не говорит о том, какой была запруда, как в ней помещалась верша и для какой рыбы она предназначалась.

Наиболее значительные места ловли рыбы в запрудах в Латвии были в ливских районах Видземе, т. е. на Даугаве от о-ва Долес до Айзкраукле, в особенности же от о-ва Долес до Лиелварде[24], на Гауе от Царникава до Адажи (в XVII веке даже до Вангажи)[25], в устьях Витрупе и Светупе и на Салаце от Салацгрива до Мерниеки[26]. Самые ранние известные нам письменные указания на запруды для рыбной ловли на территориях, населенных ливами, содержит договор 1210 года между рижским епископом и Орденом меченосцев о разделе территории[27]. В нем указывается, что к ордену переходит одна треть запруды для ловли рыбы на Даугаве, судя по

45

тексту, сооруженной у о-ва Долее («Item ipsi iurgustrium et Insulam Regis in tercia parte habebunt ...»). Зная, что низовья всех рек, впадающих в Рижский залив, населяли ливы и что уже в начале XIII века здесь документально зафиксировано существование запруд для рыбной ловли, мы можем утверждать, что по крайней мере часть этих запруд или их детали в то время имели ливские названия. Учитывая также, что типы орудий рыболовства развивались очень медленно, что в течение последних 2—3 столетий они претерпели лишь незначительные изменения, мы имеем достаточно оснований считать, что часть деталей и их наименования в современных запрудах у о-ва Долес имеют западнофинское происхождение[28].

В ливских районах Видземе, равно как и на всей территории Видземе и в части Латгале, зафиксировано одно общее название закола для ловли рыбы — tacis, изменяющееся в зависимости от местного говора (например, в Латгале — taćś)[29]. Это название иногда дополняется определяющим словом, которое точно характеризует либо функциональное название закола, как, например, lašu tacis (закол для ловли лосося), nēģu tacis (закол для ловли миноги), zušu tacis (закол для ловли угря)[30], либо его конструкцию, например taču dambis (закол с дамбой) для ловли миноги на Салаце[31]. В других случаях локальное название характеризует форму закола: таков, например, сложенный из камней воронкообразный закол trekteris для ловли угря на Салаце[32]. Небольшие заколы в виде козел (рис. 1), которые ставились у самого берега, имели различные локальные названия: virga[33], vastala[34], aris[35], selukšs[36]. Зафиксированы локальные обозначения также некоторых специально сконструированных и предназначенных для ловли определенного вида рыбы заколов. Таковы, например, закол для ловли

46

Рис. 1. Схема закола для ловли миноги virgaна Даугаве близ Айзкраукле, Стучкинский р-н. Зарисовка по сообщению Яниса Пандера, 1897 г. рожд. (Е 21, 4263).

А — вид спереди; Б — вид сверху. 1 — берег; 2 — козлы; 3 — мостки; 4 — верши для миноги с прикрепленными к ним шестами; 5 — запруда из еловых ветвей; 6 — направление течения.

Все рисунки к статье выполнены художником В. Зирдзинем.

миноги (vastala) у о-ва Долес[37], закол для угря (varza, или vorza) на Айвиексте[38] и др.

Название закола tacisимеет аналогии как в ливском (tatsà или tats)[39],так и в эстонском (takistus)[40] и переводится как «преграда», «заграждение». Примечательны также такие обозначения закола, как virga, vastala, aris, selukšs, которые

47

латышскому языку чужды[41]. Поскольку они зафиксированы главным образом в некогда ливских районах Видземе либо в местностях на границе с Эстонией, можно предположить их финно-угорское происхождение. Задача дальнейших исследований — выяснить и картографировать ареал распространения этих терминов.

Наряду с вышеупомянутыми названиями закола в целом, вероятно финно-угорского происхождения, долесские заколы сохранили несколько древних, несомненно западнофинских названий деталей, родственных наименованиям аналогичных деталей заколов у финно-угорских народов, населяющих Прибалтику и северные области СССР[42]. Это может свидетельствовать о существовании этих деталей заколов в районе о-ва Долес уже в то время (в X—XIII веках), когда там жили рыбаки-ливы и по крайней мере часть орудий обозначалась ливскими терминами.

Одним из древнейших видов заколов для ловли миноги был закол «вастала» (vastala) (рис. 2)[43]. Описание несущей части (кóзел) такого закола было дано в литературе уже в середине XVIII века[44], причем там этим словом обозначались кóзлы. Записанное в наши дни название всего закола в целом — vastala— указывает на то, что название козел XVIII века в более позднее время было перенесено с части на целое. Однако и в наше время козлы (āzis) называют также старым словом vastala[45].

Принцип действия закола вастала следующий. На реке строится плотная запруда, через которую вода почти не проходит.

48

Рис. 2. Закол для ловли миноги типа «вастала» на даугавских порогах в Пендере и у о-ва Долес, Рижский р-н, 1961 г. (Е фильм 870, негат. 17).

Благодаря этому выше ее накапливается большая масса воды. В определенных местах оставляются неперекрытые проходы, против которых несколько ниже по течению ставятся орудия рыбной ловли — верши. Врываясь с силой в эти проходы, вода вовлекает в верши миног, которые пытаются найти проход через закол (рис. 3, 4). Этот принцип рыбной ловли известен также на р. Салаце в Латвии и на р. Пярну в Эстонии[46].

Вастала должна была выдерживать большой напор воды, поэтому козлы для нее делались шире, чем в других заколах у о-ва Долес (virgaдля миноги и закол для лосося), причем опоры козел вставлялись в углубления, выбитые в скалистом грунте на глубину 60 см. Для увеличения стабильности козел между их опорами устанавливали специальную платформу, на которую укладывали примерно тонну камней. К передним

49

 

Рис. 3. Часть закола вастала, предназначенная для установки верш на даугавских порогах в Пендере, 1961 г. (Е фильм 870, негат. 18).

опорам козел, обращенным вверх по течению, ивовыми прутьями подвязывали две горизонтальные жерди. Нижняя жердь, dibeuskārts[47], лежала почти на самой скальной породе. С помощью прикрепленных к ее концам жердей (stutes) нижнюю жердь опускали вдоль опор козел в воду. Верхняя соединяющая жердь, sulkārts, также была привязана к опорам козел, но находилась немного выше возможного верхнего уровня воды. К обеим жердям со стороны течения прикреп-

Рис. 4. Схема закола вастала на р. Пярну в Эстонии.

1 - закол; 2 - верши; 3 - путь миноги; 4 — направление течения.

50

 

Рис. 5. Схема закола вастала для ловли миноги в низовье Даугавы у о-ва Долес, Рижский р-н. Зарисовка по сообщению Яниса Беркманнса, 1873 г. рожд. и Екаба Круки, 1884 г. рожд. (Е 21, 4075, 4078).

1 — козлы (āzis); 2 — поперечины опор козел (šūtras); 3 — доски платформы для камней (lāmeži); 4 — нижняя жердь закола (dibenskārts); 5 — верхняя жердь закола (sulkārts); 6 — жерди (stutes) для подъема и опускания нижней жерди; 7 — колья запруды (sulgi); 8 — направление течения.

ляли в вертикальном положении ряд еловых стволиков (sulgi). Прямые сулги тесно прилегали друг к другу, создавая плотную запруду, которая задерживала много воды (рис. 5). За нею на дне реки укладывали небольшие снопы соломы или гороховой китины, которые уминали ногами и через каждые 3—4 м прижимали обломками скальной породы. Закол вастала устанавливался на гладких скальных породах, где вода не размывала его основания[48].

Сохранившееся до наших дней название верхней жерди — sulkārts, по-видимому, западнофинского происхождения. Его можно сопоставить с эстонским sulgema[49], которое переводится как «запрудить», «перекрыть». Долесские рыбаки ловлю в заколе вастала в прошлом называли sulguošana. Это означало, что всю реку перегораживали либо досками (в новое время их ставили вместо еловых стволиков), либо решетками

51

и лапником — хвойными ветками[50]. Название sulgi логически и этимологически соответствует эстонскому sulg[51],означающему «запруда», «задвижка», «уплотнение»; в этом своем качестве сулги и применялись в заколе. В ином значении слово sulgiупотреблялось в Кегумс, где в заколе на угря у опор козел на скальный грунт дна Даугавы клали 5—6-метровые вязанки (grīstes) из хвойных или ольховых ветвей диаметром около 50 см. Процесс укладывания вязанок в закол назывался sulguošana[52]. Выше Кегумс термин sulgi пока не зафиксирован.

Конструкция долесского закола для лосося (lašu tacis) отличалась от конструкции васталы (см. рис. 2) тем, что козлы в нем были меньше и их опоры не устанавливались в углублениях, выбитых в скальной породе. Закол на лосося не был столь плотным, как вастала, и задерживал меньше воды, ибо вместо сулг здесь устанавливались решетки, преграждавшие лососю путь вверх по реке.

В XVIII веке их делали из круглых прямых стволиков, которые привязывали к жердям закола и называли tāres[53].В более позднее время рыбаки сколачивали такие решетки в виде метровых секций, по-прежнему сохранявших старое название tāres или tāri[54](рис. 6, 7).

52

Рис. 6. Закол для ловли лосося в низовье Даугавы, XVIII в (судя по расположению – закол Берзментес у о-ва Долес) (J. Ch. Brotze. Monumente … , II, 10)

Расположение закола на рисунке, по-видимому, неправильное, так как не оставлен достаточно широкий проход.

Рис. 7. Решетки (tāres) закола и клетки (būri) для ловли лосося. Закол Ставужкаулс на Даугаве у о-ва Долес, 1961 г. (Е фильм 867, 4, 5).

53

Наименование решеток в заколах на лосося — tāres, tāri — вдоль Даугавы зафиксировано пока лишь на о-ве Долес. Уже в Кегумс их называли redelites[55],в Клинтайне — spruodi[56], в Плявиняс — redelite[57].

Названию решеток tāres или tāri полностью соответствует обозначение аналогичных решеток у западнофинских народов. В Эстонии их называют tara, tari[58],а на реках Карелии распространен термин tarja[59]. В более позднее время это название, несколько преобразованное, вошло в терминологию орудий труда русских рыбаков в Карелии, которые произносят его как тара. В качестве наименования решетки закола слово tāres известно также у хантов, а taras — у манси[60]. Весьма близкий к этим обозначениям термин sarjaзаписан на р. Оулунйоки (Улео) в Северной Финляндии и на р. Кокемяэнйоки (Кумо) в Западной Финляндии, а sarjanen— на Турнеэльв, пограничной реке между Швецией и Финляндией[61].

Оригинальностью конструкции отличаются заколы с дамбами для ловли миноги и лосося (taču dambji), устроенные в нижнем течении Салацы (рис. 8). Их устройство отличается от всех зафиксированных до сих пор в Латвии конструкций заколов. Ложе Салацы на этом участке каменистое и покрыто толстым слоем гальки. Течение здесь довольно быстрое, а заколы устанавливаются через всю реку. Они устраивались следующим образом. Прежде всего из камней насыпались овальные островки — dambji длиной примерно 20 м и шириной 5 м, суженный конец которых направлен против течения. Островки стояли в реке из года в год и исправлялись по мере необходимости (в случаях повреждения весенним ледоходом и т. п.). В настоящее время новые островки не насыпаются. Рыбаки используют лишь сохранившиеся от прежних поколений места заколов этого рода. Между островками оставлялись промежутки шириной 5—15 м для установки верш на миногу или клеток для ловли лосося и восьмиметровое пространство для

54

Рис. 8. Общий вид закола для ловли миноги (taču dambis) в низовье Салацы у Вецсалаца, Лимбажский р-н, 1968 г. (Е фильм 1654, негат. 17).

сплава плотов и бревен. Таким образом, количество островков зависело от ширины реки. При их устройстве насыпали слой камней, затем укладывали слой ветвей можжевельника с хвоей, затем снова слой камней и т. д. Благодаря этому миноги не могут проникнуть между камнями. Каждый островок поднимается примерно на 70 см над нормальным уровнем воды. Берега реки и края островков укреплены тремя венцами бревен (рис. 9). Передние концы бревен стесаны и образуют как бы одну линию с узким концом островка. Каждое бревно закреплено с помощью толстого деревянного шпунта, которым его прибивали ко дну или к островку. Под этими бревнами в дно реки были врыты и приколочены к нему деревянными шпунтами три отесанных бревна-лежака (рис. 10). Главным из них является среднее, к одному краю которого прикреплена рейка «зуб» (zuobs). На это бревно опираются решетки в заколе для лосося и задвижки (šīberi) в заколе для миноги, которые задерживают воду. Верши для миноги покоятся на том же лежаке. Первое (переднее) бревно-лежак

55

Рис. 9. Боковое крепление бревнами островка закола для ловли миноги в низовье Салацы, 1968 г. (Е фильм 1655, негат. 12).

Рис. 10. Схематический разрез закола для ловли миноги в низовье Салацы у Вецсалаца, 1968 г. (Е 30, 1968 г.).

1 — передний (первый) лежак; 2 — средний (второй) лежак с рейкой (zuobs); 3 — задний (третий) лежак; 4 — сваи: 5 — косые опоры; 6 — мостки; 7 — жерди закола; 8 — направление течения.

56

предохраняет от подмыва среднее, а последнее (заднее) — защищает закол с тыла.

Каркас закола образуют два ряда свай (диаметром 6—10 см), забитых в дно реки. Две находящиеся одна за другой сваи образуют пару. Каждая пара свай имеет одну или две косые опоры, заостренные концы которых загнаны в дно. Пары свай соединены между собой горизонтальными жердями на разной высоте. На передние жерди опираются решетки или задвижки закола и шесты верш для миноги. На две верхние жерди кладут извлеченные из воды верши. Через весь закол ведут дощатые мостки, положенные на поперечины, которые прикреплены к паре свай. Все соединения деталей закола осуществляются с помощью прутьев или бечевы, в более позднее время — проволоки[62].

Заколы подобной конструкции стояли на всем нижнем течении Салацы. Однако между ними были и некоторые мелкие различия. Например, существовали заколы, в которых пары свай имели лишь одну опору или одно бревно-лежак и т. д.

Иногда заколы для ловли миноги комбинировались с заколами для лосося, т. е. в нескольких метрах вверх по течению от закола для миноги устанавливался почти такой же по конструкции закол для ловли лосося. Сквозь отверстие в заколе для миноги лососи проникали в узкое пространство между обоими заколами. Пытаясь двинуться вверх по течению, они попадали к решеткам закола и в поисках щели между ними оказывались в устье клетки.

Конструкции, принципиально сходные по строению с салацскими заколами на дамбах, нам известны лишь на реках Северной Финляндии (так называемые «ящичные» заколы), где их описал У. Сирелиус[63]. Финские ящичные заколы, подобно заколам в низовьях Салацы, имеют два варианта расположения: 1) дамбы закола расположены в один ряд, причем промежутки между ними заполнены приспособлениями, перекрывающими рыбе проход (рис. 11); 2) дамбы закола расположены в два и даже в три ряда, образуя как бы два (или три) закола, расположенных неподалеку друг от друга, между ними — полоса свободной воды. В финских ящичных заколах

57

 

Рис. 11. Закол с дамбами на реке Кюминйоки в Финляндии (U. Sirеlius. Sperrfischerei ... ,

стр. 241, рис. 351).

салацским дамбам соответствуют бревенчатые камеры срубной конструкции с заполнением из камней. Камеры имеют в плане треугольную или трапециевидную форму, причем острый конец их обращен против течения. К стенкам камеры прикреплены жерди, о которые опираются решетки закола. Над всеми дамбами проходят мостки.

Сходство принципиальной конструкции салацских заколов с дамбами и северофинских ящичных заколов побуждает нас искать между ними определенную связь. К сожалению, в настоящее время трудно определить, является ли этот вид заколов общим для всех стран восточного побережья Балтийского моря, либо характерен только для отдельных его районов. Ответ на этот вопрос могут дать исследования в центральной и южной частях Финляндии, а также в Эстонии. Относительно запруд для ловли рыбы в последней в литературе весьма мало данных.

III

Одним из древнейших приспособлений для запрудного рыболовства является верша (murds). По материалу в Латвии различают верши из прутьев (рис. 12) и сети. В свою очередь, последние подразделяются на верши с каркасом из прутьев (рис. 13) и обручные (рис. 14). По форме и названию верши

58

Рис. 12. Верша (murds) из прутьев. Хут. Лиелмели, Звартавский сельс., Валкский р-н,

изготовлена в 1958 г. (Е фильм 752, негат. 30, 31).

Рис. 13. Каркасная верша из прутьев с устьем на обоих концах. Хут. Кельки, Инешский сельс., Цесисский р-н (Е фильм 774, негат. 18).

59

 

Рис. 14. Обручная верша. Хут. Подниеки, Дзинтарский сельс., Лимбажский р-н, изготовлена в 1954 г. (Е фильм 359, негат. 3).

весьма разнообразны, и поэтому ниже рассматриваются лишь те их элементы, которые наиболее выраженно очерчивают зону западнофинских влияний в Видземе и Латгале.

В Видземе и Латгале чаще всего встречаются три общих названия этой оснастки: murds, venteris и narts (рис. 15). Первое из них происходит от ливского mürda, соотв. эстонское mõrd[64](что означает верша), и в качестве почти единственного встречается вдоль всей границы с Эстонией, в западной и центральной частях Видземе (к западу от линии Циргали — Огре). На северо-востоке Видземе и по Даугаве до Ливаны оно бытует наряду с названием venteris[65],причем, по-видимому, в какой-то мере преобладает над последним. Слово murds зафиксировано на небольшом кусочке территории в районе Ляудона — Сайкава, где отмечено также западновидземское

60

Рис. 15. Распространение наименований верши в Видземс и Латгале (по материалам архива

группы этнографов Института истории АН Латв. ССР).

1norts; 2 griudinis; 3 — murds; 4 — venteris; 5 čerpaks; 6 bucis: bučoks, bukša.

61

название бредня-тройника с корнем kab-. В юго-восточной части Видземе и на западе Латгале доминирующим названием верши является venteris. В южном направлении территория его бытования продолжается в Аугшземе. В центре и на востоке Латгале в качестве преобладающих записаны наименования, возможно, славянского происхождения — narts[66]и bućś[67]. Таким образом, мы видим, что по названию верши, как и по обозначению бредня-тройника, в Видземе и Латгале (см. рис. 29) обозначаются две четко отделяющиеся друг от друга зоны: западная с выраженно западнофинским и восточная — со славянским влиянием. Одновременно следует отметить, что наряду с тремя приведенными названиями, разумеется, записаны и некоторые другие, обозначающие специфические для данной местности виды верш, например верша для миноги — puņģis в Салацгрива[68], верша для ловли угря — tynaв Айзкалне, Вишки и др.[69], некоторые виды верш под названием kurvis в Пиебалга, на о-ве Долеc и др.[70], верши для ловли угря — varza в Мейраны, Сайкава и др.[71] Для части верш и названий их деталей могут быть найдены аналоги среди верш у финно-угорских народов, равно как и в соответствующей терминологии.

В Видземе констатированы также некоторые формы верш, весьма близкие эстонским, финским и другим финно-угорским вершам. Так, например, верши для миноги из Царникава (рис. 16) весьма сходны с такими же вершами (рис. 17) с реки Кокемяэнйоки (Финляндия)[72] и с реки Пирита (Эстония)[73]. Представляют интерес наименования деталей царникавских верш, подтверждающие наше предположение об их связи с западнофинскими. В Царникава внешнюю часть верши — ее оболочку — называют māte ,мать’, а горловину — poiga. В Южной Эстонии и поныне оболочка верши называется ета

62

Рис. 16. Верша для ловли миноги. Хут. Менесдели, Адажский сельс., Рижский р-н

(Царникава). 1961 г. (Е фильм 871, негат. 15—16).

,мать', а горловина poeg,сын’[74]. Таким образом, наименованием оболочки царникавской верши для ловли миноги является перевод эстонского слова, а горловины — южноэстонское слово poigили форма эстонского слова poeg, а может быть, и ливского poigi, облегченная для латышского произношения poiga. Отметим, что и горловину клетки для ловли лосося в Царникава называют poiga. Можно полагать, что такое совпадение не случайно и основывается на древней ливской материальной культуре и терминологии. К сказанному следует добавить, что семантическое соответствие латышских и эстонских наименований оболочки и горловины верши для ловли миноги констатировано также в низовьях Салацы. Так, например, в Салацгрива и Вецсалаца оболочку верши для миноги, как и в Царникава, называют māte ,мать’, а горловику bērns ,дитя’[75]. На о-ве Долес оболочку называют tēvs ,отец’, а горловину mutīte ,ротик’[76].

63

Дискутируемым является вопрос о происхождении верш этого типа на восточномпобережье Балтийского моря. У. Сирелиус[77], а под его влиянием и И. Маннинен[78] считают, что они заимствованы в Западной Европе и Скандинавии. Нам эта идея заимствования кажется недостаточно обоснованной, так как общность форм во многих областяхматериальной культуры нередко констатируется на обширной территории. Верши для ловли миноги, изготовленные из прутьев, с затычкой в хвостовой части, не являются в этом отношении исключением. Ввиду того что минога способна проникать сквозь узкие щели, уже в древности должен был быть найден материал, позволяющий сплести плотную вершу. Затычка в узкой части верши служила для того, чтобы извлекая ее без труда вынимать рыбу из снасти. Поэтому у любого североевропейского народа, в том числе у ливов, эстонцев и финнов, могла появиться верша из ивовых прутьев, если только в данной местности росла ива с пригодной для плетения лозой. В известной мере об этом свидетельствует и различная техника плетения:

Рис. 17. Верша для ловли миноги на реке Кокемяэнйоки (Кумо), Финляндия

(U. Sirеlius. Sperrfischerei ..., стр. 169, рис.247).

64

в Салацгрива и в Финляндии оболочку и горловину верши для ловли миноги плетут с помощью специальной спицы[79], а на о-ве Долес обходятся без нее.

По своей форме к вершам, употребляемым финно-угорскими народами, в Латвии близки верши с прямоугольным и квадратным устьем (рис. 18). В Видземе они обнаружены главным образом на севере, вдоль границы с Эстонией[80]. По форме они родственны эстонским, финским, лапландским и зырянским вершам с прямоугольным устьем[81]. На севере Видземе записаны данные, что верши с таким устьем изготовляли именно эстонцы[82].

 

Рис. 18. Верша с квадратным устьем. Хут. Арделпены, Каркский сельс., Валкский р-н,

изготовлена в 1955 г. (Е фильм 484, негат. 15, 16).

 

IV

Интересный материал дляизучения латышско-западнофинских культурно-исторических связей дают орудия для ловли рыбы вброд. Наиболее характерные из них — бредень «ливис» (livis) и бредень-тройник (trejbridis).

Ливис (рис. 19) представляет собой треугольное призмовидное приспособление, каркас которого образован пятью прямыми еловыми, орешниковыми, можжевельниковыми или другими ветками и обтянут сетью. Одна из боковых граней

65

этой призмы оставлена открытой. В теплые летние дни на прибрежных отмелях рек и озер, в заросших водорослями, коряжистых, каменистых и тому подобных местах с помощью ливиса вброд вдвоем или втроем ловили рыбу и раков. При ловле раков (рис. 20) ливис клали открытой стороной противпредполагаемого места их обитания, а затем с боков и спереди ногами или специальными шестами для спугивания рыбы —«болтками» гнали раков в ливис[83]. Ловя рыбу, два рыбака тянули ливис сглубокого места к берегу, держа

Рис. 19. Ливис. Хут. Ацитес, Каркский сельс., Валкский р-н (Е фильм 485, негат. 35).

Рис. 20. Ловля раков с помощью ливиса в Трикате в конце XVIIIв. (J. Ch. Вrоtzе. Monumente ... , VIII, 25).

66

его каждый за свой конец так, чтобы пальцы были в сети и чувствовали удары рыбы о снасть. Узнав таким образом, что в ливисе есть рыба, рыбаки сразу же вытаскивали его из воды. Иногда ливис тянули, описывая небольшой полукруг. Третий рыбак, если он был, гнал болткой рыбу в ливис[84].Имеются сведения, что ловили рыбу и двумя, даже тремя ливисами, которые составлялись в воде углом так, чтобы охватить пространство побольше[85]. Этот прием аналогичен рыбной ловле вброд с помощью других небольших орудий, например бреднями для одного человека — vienbridis(рис. 21), которые также ставили по нескольку рядом, дугой, охватывающей место лова[86].

Рис. 21. Бредень для одного человека – vede. Хут. Дукювецумс, Межарский сельс.,

Екабпилсский р-н, 1959 г. (Е фильм 673, негат. 34).

Наряду с ливисом для двух человек (см. рис. 19) применялся также ливис с шестом-ручкой, причем пользовался им один человек. Ловля производилась либо на отмели вброд, либо с крутого берега озера или реки, откуда ливис забрасывали в воду и подтягивали к себе. Ручка ливиса для ловли вброд представляла собой прямую палку, прикрепленную к

67

Рис. 22. Ливис с шестами-ручками. П-овЮтландия (I ManninenSachkultur ... , стр. 160, рис. 155).

Рис. 23. Ливис с шестом-ручкой. Хут. Кестери, Айнажский сельс., Лимбажский р-н,

изготовлен в 1945 г. (Е фильм 363, негат. 14, 15).

68

середине передней части ливиса; держась за нее, ливис толкали перед собой[87]. Преобразованные подобным образом ливисы и прием ловли сходны с таковыми на о-ве Рухну и в Дании (рис. 22)[88]. Если ливис предназначался для забрасывания с крутого берега, к одному краю его прикрепляли шест длиной в несколько метров, с помощью которого снасть забрасывали в воду и по дну тащили к берегу (рис. 23)[89]. Это дополнение к ливису делает его похожим на орудие лова, известное в Шлезвиг-Гольштейне и предназначенное для ловли угря с лодки[90].

Следует указать, что в Латвии и на территориях соседних народов известны способыпреобразованиятакже других орудии рыбной ловли вброд в орудия для ловли с берега. Таковы, например, используемые на реках Огре, Даугава, Айвиексте, Дубна, Барта и других бредни для одного человека, снабженные длинной ручкой (рис. 24). Во время весеннего половодья рыбак с берега забрасывал снасть в реку и по дну тащил ее на берег[91]. На Айвиексте, Даугаве, Дубне и других реках, а также на некоторых озерах для ловли с берега приспосабливали маленький невод (рис. 25). К одному его крылу прикрепляли шест длиной до 10 м и привязывали веревку

Рис. 24. Бредень для одного человека - krīte — с шестом-ручкой. Хут. Зилес,

Ницский сельс., Лиепайский р-н, 1960 г. (Е фильм 746, негат. 10).

69

Рис. 25. Маленький невод, приспособленный для ловли с берега, — straumes tīkls (сеть для течения). Хут. Дунюлея, Клинтайнский сельс., Стучкинский р-н. Зарисовка по сообщению Карла Ликума, 1882 г. рожд. (Е 30, 1962 г.).

А — сеть: 1 — крылья; 2 — мотня (āmis); 3 — поплавки; 4 — палки для вытаскивания; 5 — петля для закрепления толкающего шеста. В — схема ведения сети: 1 — сеть; 2 — рыбак с шестом, толкающий невод; 3 — рыбак с бечевой, тянущий невод; 4 — рыбак, удерживающий второе крыло; 5 — берег; — направление течения.

70

длиной примерно 20 м. Один из рыбаков шестом толкал крыло невода в реку или озеро, второй за веревку тянул вперед, третий шел берегом и удерживал второе крыло[92].

В Латвии до настоящего времени ливис обнаружен в северной и западной частях Видземе, т. е. либо в районах вдоль границы с Эстонией, либо в так называемых ливских районах (рис. 26). Наиболее густо он распространен по всему Лимбажскому и Валмиерскому районам, а также в западной части Валкского и Цесисского районов. Здесь ливисом прежде пользовались почти на каждом хуторе, стоящем на берегу реки или озера[93]. Приблизительную восточную границу интенсивного распространения ливиса в Видземе образует линия от Звартава на Аумейстери, Вийциемс, Триката, Приекули, Инчукалнс, Ропажи, Икшкиле. Немного восточнее этой линии пока известны лишь несколько случаев находки ливиса, например в Виреши. На остальной территории Латвии ливис не обнаружен, не упоминается ни в документах, ни в воспоминаниях рыбаков старшего поколения. В районах, не отмеченных на карте, ливис встречается в качестве случайной находки и бывает изготовлен пришельцами из районов, где он очень популярен.

Ареал распространения ливиса на восточном побережье Балтийского моря из Видземе продолжается в Эстонию, где эта снасть применяется по всей территории республики, за исключением юго-восточной части, населенной сетами. Тем не менее имеющиеся материалы дают основание предположить, что ливис более распространен в западной, чем в восточной части Эстонии. Эстонские названия liivи liimродственны записанным в Латвии livis и slivis[94]. Вне Латвии и Эстонии это орудие рыбной ловли встречается в Польше (kłomla), Белоруссии (klomla), на Украине (komla), на о-ве Готланд (gleip), в Швеции (glip). Дополненное шестом-ручкой, оно

71

Рис. 26. Распространение ливиса в Видземе и Эстонии (по материалам архива группы этнографов Института истории АН Латв. ССР и данным архива Музея этнографии Эстонской ССР).

1 livis, liiv; 2 slivis, liim.

72

применялось в северной части п-ва Ютландия (aaleglip) и в Шлезвиг-Гольштейне (aalglippe) для ловли раков и угрей[95].

Вызывает сожаление то, что по существующим данным невозможно картографировать конкретные места распространения ливиса вне Латвии и Эстонии и что не могут быть картографически отражены плотность распространения и наименование этого орудия в каждом районе и месте его обнаружения. Эти данные позволили бы установить, является ливис здесь случайным или обычным орудием, местного ли он происхождения либо связывается с каким-то другим районом или с влиянием иной этнической общности.

И. Маннинен считает, что эстонцы заимствовали ливис и его наименование у западных соседей (в некоторых районах, возможно, при посредничестве латышей)[96]. По нашему мнению, И. Маннинен, использовавший далеко не полные материалы, ошибался. Высокая плотность распространения ливиса только в западных и северных районах Видземе, а также в Эстонии недвусмысленно свидетельствует о том, что это орудие рыбной ловли является общим в первую очередь для той части восточного побережья Балтийского моря, где в свое время жили ливы или эстонцы либо где проявлялось влияние их материальной культуры. Ливис следует рассматривать как один из элементов западнофинской материальной культуры в Латвии. Вопрос о происхождении этого орудия в славянских странах по-прежнему остается открытым.

Предположение о западнофинском происхождении ливиса в Латвии подтверждается некоторыми другими элементами материальной культуры и данными языкознания. Так, например, ареал распространения ливиса в Видземе в целом совпадает с территорией, на которой встречаются сундуки для приданого стоечной конструкции с кровлеобразной или округлой крышкой и орнаментом так наз. «соколиного коготка» (рис. 27). По своей конструкции, характеру орнаментации и пропорциям эти сундуки родственны сундукам для приданого, бытовавшим в Эстонии. В отделке этих сундуков в Видземе отмечается такая же дифференциация, как в Эстонии: в западных районах сундуки более нарядны, со скругленными формами крышки,

73

Рис. 27. Сундук для приданого с орнаментом «соколиный коготок». Хут. Муйжули,

Витрупский сельс., Лимбажский р-н (Е фильм 371, негат. 2—6). Сейчас находится в

Латвийском агиографическом музее в Риге.

в восточной — простые, прямоугольные с выраженно кровле-образной крышкой[97]. В равной мере территория распространения ливиса в Видземе в целом совпадает с ареалом бытования берестяной и деревянной посуды, поверхность которой украшена орнаментом, тисненным или выжженным по шаблонам. Эти предметы сходны с найденными в Эстонии предметами аналогичного характера, украшенными тем же способом[98]. Наконец, территория распространения ливиса в Видземе в значительной мере совпадает с районами ливских говоров[99].

74

Почему призмовидный ливис не получил распространения на остальной территории Латвии? По-видимому, потому, что типичные для латышей орудия рыбной ловли — бредень для одного человека (vienbridis, см. рис. 21), «двойник», т. е. бредень для двух человек (divbridis, рис. 28), и «тройник», т. е. бредень для трех человек (trejbridis, рис. 29), — были не менее приспособлены для прибрежного лова, чем ливис.

Эта мысль лучше всего подтверждается на примере бредня-тройника — орудия рыбной ловли с двумя крыльями (см. рис. 29), которые образует прикрепленная к двум копаням сеть или груботканое полотно. Тройником ловят в теплые летние дни втроем, вброд на заросшем побережье озер и рек. Под различными названиями тройник распространен во всей Латвии, Литве, в восточной и центральной частях Эстонии. На западе Эстонии он встречается лишь в отдельных местах (рис. 30). За пределами прибалтийских советских республик он известен в Северной Польше, в бывшей Восточной Пруссии, в западной части РСФСР и в Южной Карелии[100], т. е. в той части лесной полосы Восточной Европы, которую населяли балты, славяне и западные финны.

Данные карты на рис. 30 показывают[101], что по названию тройника в Латвии выделяется несколько районов. Для Курземе, Земгале и западной части Видземе характерны названия с корнем kab- (kabe, kabis, kabene, kabris, kablis и т. п.)[102]. В центральной и восточной частях Видземе, а также в западной части Латгале обычны названия с корнем kakaž- (kakaža, kakažas, kakažnieks, kakažainis и т. п.)[103]. На северо-востоке Видземе и севере Латгале доминирует общее с русским и эстонским название kūrica (ср. русск. курица и эст. kuurits). В центральной и южной частях Латгале преобладают славянские наименования troiņiks и kriga. На восток их ареал охватывает Псковскую область РСФСР и районы вокруг Полоцка

75

 

Рис. 28. Бредень-двойник — poladzeņš. Хут. Авотини, Лиепнский сельс., Балвский р-н, 1963 г. (Е фильм 1656, негат. 11).

Рис. 29. Бредень-тройник — kabene. Хут. Заки, Вилькенский сельс., Лимбажский р-н, 1957 г. (Е 12, 3802—3808).

А — общий вид; Б — хвостовое соединение. 1 — крыло; 2 — полоз; 3 — сеть; 4 — хвостовая жердь; 5 — металлические скобы с кольцом.

76

Рис. 30. Распространение бредня-тройника в Видземе, Латгале и Эстонии (по материалам группы этнографов Института истории АН Латв. ССР и данным архива Музея этнографии Эстонской ССР).

1kakaia, kakažnieksи т. п.; 2 — kūrica; 3 habe, kabene, kabrisи т. п.: 4 — trejbridis; 5 — troiņiks; 6 kriga; 7 bradenis.

77

в Белорусской ССР. На юго-западе Латгале, юго-востоке Видземе и в Аугшземе наиболее обычным названием является trejbridis; в южном направлении это наименование прослеживается в Литве. В качестве отдельных локализмов могут быть упомянуты и другие наименования тройника, например rẹgava (Лугажи, Вийциемс, Виреши), bradenis (Балвы, Ругай, Карсава и др.). Сплошное распространение этих локальных терминов в какой-либо местности пока не констатировано.

Таким образом, по наименованиям тройника в Латвии четко выделяются западная и центральная части, в которые входят и бывшие ливские районы Видземе и Курземе. Знаменательно, что характерные для этой зоны термины в небольшом количестве записаны также на юго-востоке Видземе (Сайкава, Метриена, Савиена) и являются свидетельством существования каких-то западнолатвийских или западновидземских, возможно, даже ливских элементов в этой части Видземе. В материальной культуре юго-восточного угла Видземе также выделяются некоторые элементы, характерные для западной части Видземе или юго-запада Эстонии (в орудиях земледелия[104], орнаментированной деревянной посуде[105]). В ходе дальнейших исследований предстоит выяснить, связаны ли эти западнолатвийские наименования орудий рыбной ловли в Сайкава, Метриена и Савиена (возможно, еще кое-где в этом районе) с констатированным в Марциена влиянием западнофинской (по-видимому, эстонской[106]) культуры либо они объясняются присутствием в этих районах какой-то другой группы населения. Столь же четко выделяются районы Восточной Латвии, входящие в зону выраженного влияния славянской культуры.

Характерно, что западная граница зоны плотного распространения тройника в Эстонии в общем совпадает с восточной границей такого же распространения ливиса, а также с линией, получаемой, если продолжить в северном направлении, на территорию Эстонии, границу распространения ливиса в Латвии. Эти границы показывают, что на различных территориях мы имеем дело с орудиями рыбной ловли, которые по происхож-

78

дению можно разделить на две группы. Иными словами, Эстония является территорией распространения как общего для эстонцев и видземских ливов орудия — ливиса, так и общего для славян и балтов бредня-тройника. Последний эстонцы заимствовали у русских[107], а в ливские районы Видземе он попал вместе с латышами (латгалами). В центре и на западе Эстонии тройник не получил широкого распространения, по-видимому, потому, что ливис удовлетворял потребности индивидуального рыбака-эстонца. В Латвии же ливис не вышел далеко за пределы прежних ливских районов потому, что орудие рыбной ловли латышей — тройник, охватывая более значительные и глубокие участки реки или озера, позволял получать большие уловы. В западной части Видземе ливис сохранился в качестве старинного традиционного орудия ловли в мелких прибрежных местах.

Для сопоставления с локализацией ливиса в определенном, этнически выделяющемся районе Латвии можно привести пример локализации орудия рыбной ловли, одним из названий которого является «подрывка» (smelte) (рис. 31), в центральной и южной частях Латгале, где живет много русских, поляков и белорусов. По имеющимся данным, в других местах Латвии подрывка не встречается. Вне Латвии в конце XIX и в XX веке подрывка известна в обширных районах, населенных славянами либо находившихся под влиянием славянской культуры, — у сетов в Псковской области[108], в Белоруссии[109], Восточной Литве[110], Польше[111], бывшей Восточной Пруссии[112]. Заслуживает внимания тот факт, что в отдаленном прошлом — в XV—XVI вв. — подрывка была известна также в Швейцарии и на юге Германии[113], где она позднее исчезла. В настоящее время подрывка сохранилась на обширных территориях Восточной Европы, в том числе в Латгале. Каким образом она

79

 

Рис. 31. Ловля рыбы с «подрывкой» — smelte. Яунаглона Прейльский р-н, 1962 г.

(Е фильм 1657, негат. 2).

сюда попала, предстоит выяснить в ходе дальнейших исследований. В данной статье этот факт упоминается лишь для подкрепления мысли о том, что на какую-то небольшую территорию могло попасть и укорениться здесь то или иное чуждое населяющей ее этнической группе орудие рыбной ловли (в данном случае ливис — в западной Видземе и подрывка — в центральной и южной частях Латгале).

* * *

Изложенный в настоящем обзоре материал свидетельствует о том, что часть применявшихся в Латвии орудий пресноводного рыболовства в целом не выходит за рамки комплекса рыболовецких орудий балтов, славян и западных финнов населяющих лесную полосу Северо-восточной Европы. Тем не менее, в отдельных типах орудий, деталях и терминах выявляются элементы, позволяющие причислить эти орудия, их детали либо термины к характерным признакам материальной культуры того или иного народа. Эти элементы служат признаком, по которому в Видземе и Латгале четко выделяются

80

две зоны: западная часть Видземе с выраженными чертами западнофинского влияния и центральная и восточная части Латгале с не менее выраженными чертами славянского влияния. На северо-востоке Видземе и в Латгале, кроме того, отмечается полоса, в которой наблюдается как западнофинское, так и славянское влияние. Элементы, характерные для юго-востока Видземе и юго-запада Латгале, вклиниваются между указанными зонами и продолжаются на юг, в Аугшземе и Литву (см. рис. 15, 26, 30).

Западнофинские элементы в наибольшей мере констатируются в тех районах западной и северной частей Видземе, которые как территориально, так и в смысле непосредственного культурного обмена имели соприкосновение с Эстонией. Плотность бытования западнофинских элементов весьма велика и в тех местностях запада Видземе, где ассимиляция ливского населения происходила постепенно, в процессе смешения ливов с латышами. Естественно, эти элементы проявляются и там, где выходцы из Эстонии на протяжении десятилетий продолжали поддерживать связи с родиной, сохраняя свою культуру и обычаи. В тех районах, где ливы вымерли или откуда они были изгнаны и где впоследствии поселились люди из других местностей, со своими обычаями и материальной культурой, элементы западнофинской культуры встречаются реже.

Никаких следов в области орудий рыболовства не оставили те небольшие группы западных финнов, которые жили среди латышей в Пиебалга, Лудза и некоторых других местах, не поддерживая регулярных контактов с родиной.

Западнофинская культура в Видземе и северной части Латгале представлена целым комплексом элементов материальной культуры и языка, т. е. проявляется во всех областях материальной культуры. Границы распространения отдельных элементов совпадают лишь приблизительно. Это объясняется в первую очередь значением, которое та или иная западнофинская группа либо ее потомки имели в определенной отрасли хозяйства — рыболовстве, сельском хозяйстве, ремесле и др. Весьма важным фактором было соответствие характерных для западных финнов орудий труда и других объектов материальной культуры жизненным потребностям и нуждам производства, их способность конкурировать с соответствующими объектами материальной культуры латышей.

81

[1] X.А. и А.X. Моора. К вопросу об историко-культурных подобластях и районах Прибалтики. — Советская этнография, 1960, 3, стр. 24.

[2] S. Cimermanis. Lettische Binnenfischereigeräte als Gegenstand interethnischer Forschung. — Kolloquium balticum ethnographicum, 1966.Berlin, 1968, стр. 25 ипосл.

[3] Более подробное рассмотрение этого вопроса является объектом специального исследования.

[4] Аугшземе — это часть территории Латвии на левом берегу Даугавы к востоку от линии Яунъелгава — Курмене.

[5] История Латвийской ССР, т. 1. Рига, 1952, карта «Территория Латвии в XIII веке».

[6]E. Šnоrе. Doles Vampeniešu kapulauki. — Zinātniskās atskaites sesijas referātu tēzes par arheologu, antropologu un etnogrāfu 1966. gada pētījumu rezultātiem. Rīgā, 1967, стр. 40.

[7]V. Urtäns. Izrakumi Lejasbitēnu un Lejasziedu apmetnēs, Kalnaziedu pilskalnā un Lejasbitēnu kapulaukā. — Zinātniskās atskaites sesijas referātu tēzes par arheologu, etnogrāfu un folkloristu 1964. gada ekspedīcijām. Arheoloģijas sekcija. Rīgā, 1965, стр. 24.

[8]E. Šnоrе. Doles Vampeniešu kapulauki, стр. 40; V. Urtāns. Daugmales ekspedīcijas rezultāti 1966. gadā. — Zinātniskās atskaites sesijas referātu tēzes par arheologu, antropologu un etnogrāfu 1966. gada pētījumu rezultātiem. Rīgā, 1967, стр. 42.

[9]Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Москва, 1938, II,5-9; IV, 2—4; IX, 8—9, 12, 13; X, I, 4—12 и др.

[10] К. Anсītis, A. Jansоns. Vidzemes etniskās vēstures jautājumi. —Arheoloģija un etnogrāfija, V. Rīgā, 1963, стр. 41.

[11] ЦГИА Латв. ССР, ф. 6810, оп. 1, д. 14, л. 345.

[12] Там же, д. 15, л. 205.

[13] ЦГИА Латв. ССР, ф. 6810, оп. 1, д. 15, л. 205. Аналогичное указание см. там же, д. 14, л. 345.

[14] Там же, д. 16, л. 79.

[15] Необработанные материалы ЦГИА Латв. ССР. — Обнаружением этого документа я обязан ныне покойному Г. А. Мелдерису, который, будучи заведующим отделом ЦГИА Латв. ССР, информировал меня о его существовании и содержании.

[16] А. J. Sjögrеn. Bericht über eine im Auftrage der Russischen Geographischen Gesellschaft während der Sommermonate des Jahres 1846 nach den Gouvernements Livland und Kurland unternommene Reise zur genauen Untersuchung der Reste der Liven und Krewingen. — Denkschriften der Russischen Geographischen Gesellschaft zu St.-Petersburg. I. Weimar, 1849, стр. 471.

[17] Там же, стр. 468. — Фактическая численность ливов в этот период была, разумеется, большей, так как некоторые из них забыли свой родной язык, а кое-кто, вероятно, скрывал свое знание ливского языка.

[18]А. Hupel. Topographische Nachrichten von Lief- und Ehstland, III. Riga, 1782, стр. 202; ЦГИАЛатв. ССР, ф. 6810, оп. 1, д. 16, л. 415; А. Bielenstein. Die Grenzen des lettischen Volksstammes und der lettischen Sprache in der Gegenwart und im 13. Jahrhundert. Ein Beitrag zur ethnologischen Geographie und Geschichte Russlands. St.-Petersburg, 1892,. стр. 17 ипосл.; S. Cimermanis. Mõningaid läänemeresoome ja läti kultuuri ühisjooni Vidzeme talurahva kodustes tarbeesemetes. — Etnograafiamuuseumi Aastaraamat, XIX. Tartu, 1964, стр. 170 и 178; A. Jansons. Ludzas igauņi. — LPSR ZA Vēstis, 1968, Nr. 4.

[19] Е 30, 1969 г.

[20] Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г., XXI. Лифляндская губерния. СПб., 1905, стр. 90—93.

[21] Это является предметом специального исследования. Некоторые аспекты данного процесса рассмотрели К. Анцитис и А. Янсонс (К. Ancītis, А. Jansons. Vidzemes etniskās vēstures jautājumi, стр. 27, 32, 35, 39 и др.). Однако высказанные ими мысли зачастую весьма гипотетичны и требуют проверки в ходе дальнейших исследований.

[22] Кроме рассматриваемых, в Латвии, в том числе в Видземе и Латгале, встречается также множество других орудий рыболовства, имеющих меньшее отношение или вообще не относящихся к настоящей теме.

[23] Л. В. Ванкина. Торфяниковая стоянка Сарнате. Рига, 1970, стр.93—94, 140.

[24] Материалы, собранные в 1960, 1961, 1967 и 1968 гг. (Е 18; Е 21; Е 30).

[25] П. Борисов. Рыбный промысел в Рижском уезде Лифл. губ. — Материалы к познанию русского рыболовства, т. II, вып. 12. СПб., 1913; S. Cimermanis. Nēģu zveja Carnikavā 19. gs. otrajā pusē un 20. gs. — Arheoloģija un etnogrāfija, VI. Rīgā, 1964. стр. 163.

[26] E 30, 1968 г.; ЦГИА Латв. ССР, ф. 10, оп. 2. д. 4445.

[27]Senās Latvijas vēstures avoti, I. burtn. Rīgā, 1937, Nr. 61.

[28]S. Сimеrmаnis. Lettische Binnenfischereigerāte ... , стр. 25 и 29.

[29] Существующие материалы свидетельствуют о том, что название tacisчаще всего относится к заколам, которые перегораживают всю реку или значительную ее часть.

[30] Е 21, 3589. Кокнесе; 3629—3631, Клинтайне.

[31] Е 30, 1968 г., Салацгрива.

[32] Там же.

[33] Название зафиксировано в районах по Даугаве от о-ва Долес до Айзкраукле.

[34] Название зафиксировано в низовьях р. Огре (Е 18, 4609).

[35] Название зафиксировано в Звартава (Е 18, 4334). В Кокнесе и Клинтайне этот вид закола называется airis (Е 21, 3562; 3587; 3631).

[36] Е 30, 1968 г., Салацгрива.

[37]E 21, 4075, 4078.

[38]E 17, 5495, Мейраны; 5496, Сайкава; 5497, Метриена.

[39]Liv. W. 411.

[40] Ф. Видеман (Wied. EdW 1228), К. Мюленбах и Я. Эндзелин (МЕ IV 121) происхождение слова tacisсвязывают с литовскими словами takišas и tukišys. Действительное происхождение этого слова с достоверностью можно будет определить лишь после обследования всей территории Латвии и после картографирования как основного термина tacis, так и его локальных вариантов.

[41] К. Мюленбах и Я. Эндзелин допускают, что слова virga, virgi, virgs(MEIV 604—605) и слово āris (MEI 242) заимствованы из эстонского языка, а слово vastala (MEIV 486) — из ливского. Слово selukšs в их словарь не включено. Следует отметить, что в МЕ (I,242) термин aris (какэто записано автором настоящего очерка в Звартава) зафиксирован как āris в Гаунена (по Мюленбаху — Adsel).

[42] Описания этих деталей и обзор соответствующей терминологии см.на стр. 50 и посл.

[43] Все помещаемые в статье фотоснимки сделаны автором статьи.

[44] Der Liefländischen Chronik andrer Theil von Liefland unter seinen Herren Meistern, welche die alte Geschichte des Ordens und der benachbarten Völker erläutert. Halle im Magdeburgischen, 1753, стр. 16. — Однакосамоназвание wastel(e)n-stede уо-ваДолесдокументальнозафиксированоещераньше — в XVI в. (Livländische Güterurkunden, Bd. II, hrsg. von H. v. Bruiningk. Riga, 1923, стр. 171 (1519 г.) и 495 (1539 г.).

[45] Е 30, 1968 г., о-в Долес, Кегумс.

[46] Е 30, 1968 г., Салацгрива; I. Маnninen. Die Sachkultur Estlands, I. Tartu, 1931, стр. 226.

[47] Некоторые информаторы называли ее также sulkārts. См. также S. Сimеrmаnis. Lettische Binnenfischereigeräte … , стр. 27, рис. 2.

[48] Е 21, 4075, 4078, о-в Долеc.

[49]Wied. EdW 1202.

[50] Е 30, 1968 г., о-в Долеc. Название sulkārts до настоящего времени сохранилось только на о-ве Долеc. В Кегумс в XX веке она называлась просто kārts, в Плявиняс — gremdētava (Е 30, 1967 и 1968 гг.).

[51]Wied. EdW 1202.

[52] Е 30, 1968 г., Кегумс. Вязанки (grīstes) имели также другое название — vitkas — возможно, славянского происхождения (ср. также с эстонским словом vitš — розга, лоза. — J. Таmm. Eesti-venesõnaraamat.Tallinn, 1955, стр. 721). Отметим, что жерди закола с весьма близким слову sulgiназванием selgā, šalgo встречаются в Карелии (U. Sirеlius. Über die Sperrfischerei bei den finnisch-ugrischen Völkern. Helsingfors, 1906.стр. 340—341).

[53] «Man bindet dünne Stöcke von Granen oder Tannen, deren Dicke im Durchschnitt I oder anderthalb Zolle beträget, und welche die Fischer Tharen nennen, mit Bast an drey Stangen, die anderthalb bis 2 Faden lang sind und eine Elle weit von einander liegen, ganz dichte zusammen». (DerLiefländischenChronikandrerTheil ..., стр. 16). И. X. Бротце в конце XVIII в. нарисовал и описал закол для ловли лосося у о-ва Долес (J. Ch. Вrоtzе. Sammlung verschiedener Liefländischen Monumenten ... etc. (далее — J. Ch. Вrоtze. Monumente .., II, 10) и близ Беркава между Икшкиле и Oгpe (Monumente ..., II, 12).

[54] Е 21, 4084, 4085, 4090, о-в Долес. К. Мюленбах и Я. Эндзелин вместо названий tāres, tāriдают название tāriņi и высказывают предположение, что этот термин заимствован из ливского языка. Слово tāriņi они сравнивают также с эстонским tār (MEIV 149).

[55] Е 30, 1968 г.

[56] Е 21, 3629.

[57]Е 30, 1967 г. В заколах на лосося в низовьях Гауи у Царникава и в низовьях Салацы они называются redeles (S. Cimermanis. Nēģu zveja Carnikavā ... , стр. 176; E 30, 1968 г., Салацгрива).

[58]I. Manninen. Die Sachkultur .... стр. 229; Wied. EdW 1238. Ливы словом tara обозначали забор (Liv. W 409).

[59]U. Sirelius. ÜberdieSperrfischerei .... стр. 200 и 340; Материалы к познанию русского рыболовства, т. 3. вып. 9. СПб., 1913. стр. 8.

[60] U. Sirelius. Über die Sperrfischerei... , стр. 433.

[61] Тамже, стр. 200.

[62] Закол описан по замерам, проведенным летом 1968 г., и по сообщениям рыбаков (Е 30).

[63] U. Sirеlius. Über die Sperrfischerei... , стр. 240—243.

[64] МЕ II 667.

[65] Языковеды происхождение этого термина связывают с литовским словом venteris (MEIV 538).

[66] Ср. порог, нарота, нерето в западнорусских областях (В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка, т. II. Москва, 1956,стр. 555).

[67] Ср. буч в западнорусских областях (В. Дал ь. Толковый словарь … , т. I, стр. 147).

[68] Е 30, 1968 г.

[69] Е 30, 1967 г.

[70]S. Сimеrmаnis. Saldūdeņu zveja Vidzemē 19. un 20. gs. — Arheoloģija un etnogrāfija, V. Rīgā, 1963, стр. 107.

[71]E 17, 5495—5497.

[72]U. Sirelius. Über die Sperrfischerei... , стр. 169, рис. 247.

[73] I. Manninen. Die Sachkultur ..., стр. 237, рис. 247.

[74] Е 30, 668. — По данным латвийских языковедов С. Раге и Э. Кагайне, в южноэстонских говорах встречается также другая форма этого слова, т. е. poig. Ср. Wied. EdW 928—929. В ливском языке слово poigiобозначает сыночек (Liv. W 305).

[75] Е 30, 1968 г.

[76] Е 21, 4011; 4038.

[77]U. Sirеlius. Über die Sperrfischerei ..., стр. 169, 170, 410.

[78] I. Manninen. Die Sachkultur ... , стр. 237.

[79]S. Сimеrmаnis. Nēģu zveja Carnikavā ... , стр. 175; E 30, 1968 г., Салацгрива; U. Sirelius. Über die Sperrfischerei ... , стр. 171.

[80]Е 18, 4333, 4338, Звартава; Е 13, 4137-4147, Карки.

[81]I. Маnninen. Die Sachkultur ... , стр. 232; U. Sirеlius. Über die Sperrfischerei ... , стр. 124, 160, 168 идр.

[82]E 13, 4152, Карки.

[83] Е 12, 3791, Витрупе.

[84] Е 12, 3787, Витрупе; Е 13, 3928, Карки; 3937, Эвеле; 3952, Эргеме; 3958, Валка; 3966, Наукшены.

[85] Музей истории Латв. ССР, отдел этнографии, Материалы бывшего Управления памятников (Piemineklu valde), папка 1852, докум. 94. — Аналогичный прием ловли угря констатирован на о-ве Рухну (I. Manninen. DieSachkultur ..., стр. 157, 158).

[86] Е 27, 9174, Берзпилс; 9223, Виксна; 9225, Ругай; 9267, Шкилбены.

[87]Е 13, 3928, Карки.

[88]I.Manninen. Die Sachkultur ... , стр. 158, 160.

[89] Е 12, 3780, 3782—3786, Айнажи; Е 13, 3928, Карки; 3957, Ерцены.

[90]I.Manninen. Die Sachkultur ... , стр. 160.

[91] Е 17, 5469, Мейраны; Е 18, 4614, 4615, Огресгалс; 4584, Лигатне, Море, Нитауре; Е 22, 6836, 6837, Ликсна; Е 21, 3605, Кокнесе; 3668, Клинтайне; Е 30, 1967 г., Крустпилс.

[92] Е 17, 5453, Мейраны; 5726—5727, Савиена; Е 18, 4767, Крустпилс; Е 21, 3545, З546, Айзкраукле; 3626, Клинтайне; Е 31, 4664, Извалта; 4666, Пиедруя; 4669, Аулея; 4671, Андрупене. Ср.: М. Znamierowska-Prüfferowa. Rybołówstwojeziortrockich. Rysetnograficzny. Wilno, 1930, стр. 30—32.

[93]E 12, 3787, Витрупе; E 13, 3964, Триката; 3957, Ерцены; 3952, Эргеме.

[94] В ME (II 491) даны также названия līve, līvens. записанные в Циргали. По происхождению термин līvisсвязывается с эстонским словом līw (ручная сеть) (ср. Wied. EdW 567).

[95]К. Moszyński. Kultura ludowaslowian, I. Kultura materjalna.Kraków, 1929, стр. 85; I. Manninen. Die Sachkultur ..., стр. 159—161;M. Znamierоwska-Prüfferowa. Przyczynek do rybołówstwa na Bugu. Przyklad wędrówki wytworu kulturowego. — Ziemia, 1932, 10.—12. nr.,стр. 3; S. Cimermanis. Saldūdeņu zveja Vidzemē ..., стр. 107 и посл.

[96]I. Маnninеn. Die Sachkultur ... , стр. 161.

[97]Подробнеесм.: S. Cimermanis. Möningaidläänemeresoomejalätikultuuri ühisjooni..., стр. 181 ипосл.; S. Cimermanis. Latviešu tautas dzīves pieminekļi. Celtnes un to iekārta. Rīgā, 1969, стр. 114—115.

[98]Подробнеесм.: S. Cimermanis. Möningaid läänemeresoome jaläti kultuuri ühisjooni..., стр. 171 и посл.; S. Cimermanis. Latviešutautas dzīves pieminekļi, стр. 104 и посл.

[99] M. Рудзите. Латышская диалектология (Фонетика и морфология). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. Рига, 1969, карта 1: «Диалекты и группы говоров латышского языка».

[100]В. Веnесkе. Fische, Fischerei und Fischzucht in Ost- und Westpreussen. Königsbergi. Pr., 1881, стр. 353; А. Сапунов. Река Западная Двина. Историко-географический обзор. Витебск, 1893, стр. 246; U. Sirelius.Suomalaisten kalastus, osa II. Helsingissä, 1907, стр. 161—162; К. Моszynski. Kultūra ludowaslowian, стр. 91; I. Manninen. DieSachkultur ... , стр. 153; E 36, Белорусская ССР, Верхнедвинский, Дриссенский и Освейский районы.

[101] В работе С. Цимерманиса «LettischeBinnenfischereigeräte ...»в карте на стр. 36 допущена ошибка: цифры 1 и 3 надо поменять местами.

[102] Происхождение этих названий не выяснено (МЕ II 129).

[103] Происхождение терминов не выяснено (МЕ II 137).

[104]I. Lеinаsаrе. Zemkopība un zemkopības darba rīki Latvijā klaušu saimniecības sairuma laikā. Rīgā, 1962, стр. 57, 58. И. Лейнасаре считает, что среди населения юго-восточной части Видземе была группа ливов, которые постепенно ассимилировались.

[105]S. Сimеrmаnis. Latviešu tautas dzīves pieminekļi, стр. 109.

[106]А. Вielenstein. Die Grenzen ... , стр. 20.

[107] I. Маnninеn. DieSachkultur ... , стр. 153.

[108] Фототека Этнографического музея Эстонской ССР, № 423: 12.

[109] М. Znаmiеrоwskа-Рrüfferоwa. PrzyczynekdorybołówstwanaBugu, стр. 3—4.

[110]M. Znamierowska-Prüfferowa. Rybołówstwojeziortrockich ... , стр. 51. — Подрывку под названием samtisгде-то в Литве встречал литовский этнограф В. Милюс, однако более подробные сведения об этом орудии, к сожалению, отсутствуют.

[111] К. Моszуński. Kultūra ludowaslowian, стр. 93—94.

[112]В. Benecke. Fische, Fischerei und Fischzucht ..., стр. 357.

[113] Материалы Института немецкой этнографии АН Германской Демократической Республики, любезно предоставленные в мое распоряжение выдающимся специалистом по истории рыболовства д-ром Р. Пешем.

 

ПУБЛИКАЦИЯ: Цимерманис С. Общие элементы орудий пресноводного рыболовства у латышей и западных финнов в Видземе и Латгале // Взаимосвязи балтов и прибалтийских финнов. Рига, 1970. С. 39-85.