Сабанеев Л.П. Рыбы России. Жизнь и ловля (ужение) наших пресноводных рыб. Сом

В России повсеместно — сом, большой иногда — сомина, малый (иногда до 30—40 ф.) — соменок, сомок. Польск. — сум; лит. — szamas. По-фински — сэке, сэкие, монни; тат. — джайм, джайн, дяин, джейен-балык; у сартов — джайм; хив. — лакка; туркм. — лякка, наханьго; калм. — чалбурту, чалбол-тух; арм. — локо, локо-цугна; перс. — шайтан. Silurusasotus[1] у ходзенов на Уссури — сефа; у китайцев — нью-ю. Bagrussinensis[2]уходзенов — качактá и чичяха; у китайцев — нью-и́-ба.

Рис. 105. Сом

Из всех наших пресноводных рыб первое место по величине принадлежит, бесспорно, сому. В этом отношении его превосходит только одна белуга, но она, как известно, рыба проходная, которая входит в реки только для икрометания.

Наружность сома крайне оригинальна и безобразна. По общей форме тела он имеет некоторое сходство с налимом, но

438

голова у него гораздо шире и площе и составляет почти 1/6 часть всего голого тела, покрытого густым слоем слизи. Пасть у него огромная и вооружена по краям многочисленными, очень мелкими, но довольно острыми зубами, имеющими вид короткой щетки; на верхней челюсти находятся два длинных беловатых уса, а на нижней, несколько выдавшейся, — 4 желтоватых усика, втрое короче первых; глаза несоразмерно малы с ростом и очень придвинуты к верхней губе. Хвост, сильно сплющенный с боков, особенно к заднему концу, занимает более половины всего тела; заднепроходный плавник очень длинный. Цвет сома изменяется, смотря по воде, также по возрасту и времени года, но всего чаще спина у него бывает черная, брюхо желтовато-белое или несколько красноватое и почти всегда испещрено крапинками голубоватого цвета; бока туловища черновато-зеленые и покрыты оливково-зелеными пятнами; глаза бледно-желтые и с черными пятнышками, плавники темно-синие, грудные и брюшные с желтоватой полоскою посредине. У молодых сомов цвет кожи и плавников резче и ярче. Озерные сомы всегда темнее речных, и брюхо у них серо-голубоватого цвета. Наружность старого, крупного сома отвратительна: голова из беловатой становится грязно-желтой, и к ней прилипает множество водяных червей, вроде пиявок, покрывающих и тело, и голову.

Сом — единственный европейский представитель семейства сомовых, виды которого довольно многочисленны в Южной Азии и тропической Африке. Впрочем, он водится далеко не во всей Европе: во Франции, Испании и Италии его нет, и р. Рейн составляет западную границу распространения этого хищника. В Западной Сибири, сколько известно, сом не найден, а в Восточной Сибири, в pp. Ингоде, Шилке, Ононе и пр., появляется уже другой вид — SilurusasotusPall.[3], отличающийся темным цветом всего тела, 4 усиками и небольшою величиною — около ¾ аршина. По всей вероятности, восточную границу его распространения следует искать в Средней Азии, где он был найден в Сырдарье, Амударье, Зеравшане и пр.; здесь, однако, встречается разность его, отличающаяся почти единственно меньшим числом лучей в заднепроходном плавнике. Недавно, впрочем, в Туркестане найдена форма сомов из рода Exostoma, названная Герценштейном ExostomaOschanini[4]. В бассейне Амура обитают два вида из p. Bagrus. Каменный сомик, BagruscalvariusBazil[5], очень небольшого роста (5—8 д.), с 3 усиками и двумя спинными плавниками, из которых первый с зазубренным шипом, второй — жировой; BagrusussuriensisDub.[6], — около 3 футов ростом, с очень длинным, цилиндрическим туловищем и 8 усиками.

Обыкновенный сом обитает у нас преимущественно реки Ара-

439

ло-Каспийского и Черноморского бассейнов, причем всего многочисленнее бывает в нижнем их течении, особенно Волги и Куры; в реках же, впадающих в Балтийское море, он сравнительно малочислен и не достигает таких больших размеров, как на юге России. Причиною тому более усиленное преследование, сравнительная малорыбность, т. е. недостаток корма при более продолжительном зимнем посте. Весьма вероятно, что сом, подобно карпу, распространился в Средней Европе уже в исторические времена. Вообще географическое распространение этих рыб в России почти одинаково и продолжает все более и более расширяться, хотя в этом отношении сом несколько опередил сазана. В Онежском озере, например, сом появился не более 25 лет назад. В Финляндии он найден до Тавастгуста. В северных реках наших сома нет вовсе[7], и вряд ли он даже встречается в северных притоках Камы. В устьях наших южных рек, особенно Волги, Куры, Дона и Днепра, сомы принадлежат к числу самых обыкновенных рыб; в самом море они придерживаются, однако, речной воды. Сомы иногда встречаются в большом количестве и в глубоких проточных или поемных озерах, соединенных с рекой.

При благоприятных условиях сомы достигают огромного роста. В реках Балтийского бассейна, равно как и в притоках Верхней Волги, они редко бывают свыше 5 пудов; однако на Одере, славящемся обилием сомов, еще в 1830 году был пойман экземпляр, весивший 400 кг, т. е. почти 25 пудов. У нас самые крупные сомы водятся, или, вернее, водились, кажется, в Днепре, где, по свидетельству Кесслера, был пойман (в пятидесятых годах?) сом, имевший в длину более 2 сажен и весивший 18 пудов, и в Днестре, где, по словам того же ихтиолога, он достигает даже 20 пудов. В Десне, притоке Днепра, до сих пор попадаются 10-пудовые экземпляры (Вербицкий). Хотя известный астраханский охотник г. Витте и упоминает о соме в 15 пудов, но вообще нижневолжские сомы сравнительно мелки, и в небольших реках Волжского бассейна сомы бывают крупнее и многочисленнее, чем в самой Волге, исключая ее низовьев. В настоящее время замечание это можно отнести и к Днепру, и Дону, в котором (Попов) крупнее 12 пудов сомы, кажется, не встречаются. В р. Урале (и, по-видимому, в Куре) крупные достигают

440

10 пудов. Озерные сомы всегда бывают относительно мельче соседних речных.

Сом — одна из самых оседлых рыб и очень редко предпринимает далекие путешествия. Большею частью он десятки лет, с молодых лет до глубокой старости, почти круглый год живет в одной и той же яме, выходя из нее для приискания пищи поблизости, и то далеко не всегда. Только весною, в полую воду, сом временно покидает родную яму и несколько подымается вверх по реке, часто заходя при этом в пойму и поемные озера, где нередко и нерестится.

На Нижней Волге (вероятно, и в низовьях других русских рек) весенний ход сомов начинается вместе с началом разлива, в данном случае около средины апреля. Почуяв теплую воду, они пробуждаются от своего зимнего сна и выходят из ям в затоны, озера, иногда и в море, чаще, однако, подымаясь кверху. Очень мутной воды сом не выносит и, подобно судаку, иногда даже погибает от нее, а потому каждый более значительный паводок заставляет его покидать свою яму и искать более чистой воды в устьях мелких притоков. По той же причине в полую воду он редко встречается в русле реки и до самого спада держится на пойме и в поемных озерах. Подобно всем другим рыбам, сомы заходят тем дальше вверх по течению, чем разлив реки больше и продолжительнее. Вообще, чем меньше река и чем менее продолжителен ее разлив, тем более оседлую жизнь ведет эта рыба и тем чаще нерест ее совершается в самом русле реки, а не на пойме. Во второстепенных реках Средней России сомы и не могут метать икры на пойме, так как они входят в берега к началу мая, задолго до начала нереста. Всего чаще сомы нерестятся на разливе в низовьях Волги, где главная прибыль воды начинается в конце весны.

Между пробуждением и началом нереста сома проходит немало времени, не менее месяца. В течение этого периода бродячей жизни сомы усиленно кормятся рыбою, особенно мечущей икру, и таким образом вознаграждают себя за долговременный пост. Первое время он также питается и червями, на которых летом не обращает почти никакого внимания, даже не особенно крупный. Вообще же пища сомов довольно разнообразна, хотя исключительно животная. Основным кормом служит, конечно, рыба всех видов и разной величины, от самой мелкой до самой крупной. Но, как, впрочем, нетрудно видеть из его сложения, сом не способен к продолжительному преследованию и ловит рыбу почти всегда из засады, стремительно врываясь в мимо идущую стаю или с быстротою молнии хватая близко плывущую одиночную рыбу. Несомненно, что этой стремительностью

441

сом обязан своему могучему и гибкому плеску, т. е. задней половине тела с хвостом, и что этим же плеском он иногда оглушает несколько рыб в стае. Гоняясь за живцами, сом иногда выскакивает из воды, неуклюже, мешком, падая обратно, разбрасывая при этом кучей воду и отклоняя несколько набок хвост.

Крупные сомы, свыше двух пудов, очень неуклюжи и неповоротливы, а потому рыба, особенно крупная, достается им в добычу сравнительно редко. Однако известно, что такие гиганты прибегают к довольно оригинальной уловке для ловли мелкой рыбы; а именно: они выходят на мель или становятся под берег в таком месте, где много снует мальков-селетков, также ельчиков, уклеек, и лежат здесь неподвижно, полураскрыв свою огромную пасть. Как только стая мелочи приблизится к хищнику, не подозревая об угрожающей ей опасности, сомина втягивает воду, и десятки рыбок, увлекаемые внезапно образовавшимся сильным водоворотом, исчезают в пасти. Кроме того, сом, притаившийся за камнем или корягой, несомненно, пользуется своими усами в качестве приманки: рыба, прельщенная этими нежными, мясистыми, напоминающими червяков придатками и не видя самого сома, подходит вплотную, и хищник, улучив свободную минуту, стремительно хватает неосторожно приблизившуюся рыбу.

Так как этот способ добывания не особенно надежен, то зажиревшие сомы кормятся большею частью лягушками, раками и ракушками, т. е. крупными речными моллюсками из рода Unio, Anodonta, а в море и устьях, вероятно, и многими другими. Лягушки, преимущественно зеленые (Ranaviridis), составляют для сома лакомство; лежа на дне, он всегда внимательно прислушивается, не квакает ли где лягушка, немедленно подплывает к певице и стремительно, заблаговременно открыв свою огромную пасть, бросается на нее. Эта слабость к лягушкам побуждает сома не только посещать речные травянистые заводи, но нередко застревать в поемных озерах; на ней же основана самая добычливая и интересная ловля, т. н. клоченье. Сомы, особенно крупные, не дают спуску ничему живому, плавающему на поверхности, и истребляют большое количество утят, гусенят, а также и взрослых водяных птиц. Нередко они топят плывущих собак, даже телят, и известно несколько примеров, что крупные сомы утаскивали в воду и топили купающихся детей. Так, например, не очень давно в Астраханской губ. был случай, что трехпудовый сом стащил в воду одиннадцатилетнего калмычонка, свесившего ноги с плота, и утопил его, но подавился и вскоре всплыл вместе со своей жертвой. И. Попов рассказывает, что таким же образом сом стащил в воду взрослого человека (его деда), который, однако, успел с большим трудом высвободить

442

ноги из пасти сома, ободравшего с них всю кожу. В Уфимской губернии ходит легенда о соме, утащившем в воду переплывавшего реку медведя[8]. Сомы едят также всякую падаль, попавшую а реку, а с голоду бросаются даже на сгнившие тряпки и даже выхватывают белье из рук полоскающих его баб. Поблизости рыболовных ватаг (промыслов) в низовьях южнорусских рек, особенно на Куре и Волге, сомы кормятся почти исключительно остатками от приготовления рыбы и в известные часы, когда выбрасываются эти остатки, собираются около плотов в таком множестве и хватают корм с такою жадностью, что представляют ужасное зрелище.

Нерест сомов начинается сравнительно очень поздно, когда вода достигает температуры не менее 15 или даже 16 ºR, вообще почти одновременно с сазанами, большею частью в мае. Сомнительно, чтобы где-либо в Южной России, кроме Закавказья, сомы терлись в начале апреля. По Варпаховскому, сомы в Казанской губернии нерестятся в первой половине мая, что, принимая во внимание наблюдения в низовьях Волги и Дона, несколько рано. На Клязьме, во Владимирской губ., сом начинает тереться во время цветения шиповника — в начале июня. Только нижнеднепровские сомы могут метать икру в начале мая, может быть, даже в конце апреля. По Яковлеву, под Астраханью нерест сомов, или, вернее, приготовление к нересту, начинается во время разлива — в мае, а по словам Попова, на Дону сомы трутся с конца мая до начала июля. Этот продолжительный срок зависит, вероятно, от того, что здесь подразумевается начало икрометания и окончательный вывод молоди и уход старых сомов с нерестилища.

По всей вероятности, сомы делаются способными к размножению на четвертом или даже на третьем году, так как уже пятифунтовые экземпляры содержат икру и молоки. Самцы, как и всегда, заметно менее ростом и тоньше самок одинакового возраста, но большой разницы между нерестящимися особями не замечается, так как самцу может угрожать опасность быть проглоченным самкою. Те сомовьи стаи, которые нередко замечаются весною, еще до нереста, тоже состоят из особей одинакового возраста и приблизительно одинаковой величины.

443

Нерестилище, или тырло, сомов бывает в довольно различных местах, сообразно условиям местности, но, по-видимому, очень редко замечается в той яме, которая служит их постоянным обиталищем. Исключение составляют, быть может, только небольшие реки, где сомы по необходимости ведут вполне оседлую жизнь. В Юго-Западной России сомы нерестятся большею частью в глубоких, но тихих промоинах и протоках, наполненных затонувшими корягами; на Дону сомы трутся около камыша, куги или другой травы, на мелких местах; на Нижней Волге — всегда на разливе, на затопленных лугах, преимущественно там, где плавает старое сено и прошлогодний камыш. В заливных озерах нерест сомов замечается не так часто, как в протоках, но и здесь они иногда замечаются перед нерестом в большом количестве, целыми стаями. В озере Рамзе, близ Кирсанова и р. Вороны, в одну тоню было захвачено однажды, по словам г. Торчилло, семьдесят сомов до пуда величиною. Но хотя эти сомовьи сборища в местностях, изобилующих сомами, сопровождаются необычайным всплеском и раскатистыми ударами, которые можно сравнить только с шумом, произведенным загнанным в воду табуном, хотя сомы гоняются друг за другом и даже обвиваются, подобно змеям, но это еще не настоящее тырло, а только, так сказать, прелюдия нереста. Сомы собираются стаями и производят описанные эволюции с двумя целями: во-первых, они разбивают икру, а во-вторых, здесь происходит выбор супругов сомихами. Сомовье тырло в некотором роде токовище, на котором, однако, первенствует женская половина. Там же, где сомов немного, за самкой обыкновенно плывет 3—4 самца, из которых сомиха выбирает одного, вероятно сильнейшего; затем общими усилиями пара прогоняет заштатных кавалеров. Между многими промышленниками Средней и отчасти Южной России распространено убеждение, что сомиха клохчет, призывая самцов этим клохтаньем. Некоторые даже полагают, что так называемое клоченье сомов основано на подражании клохтанью сомихи, а не кваканью лягушки. Может быть, сомы-самцы действительно идут иногда на клок, полагая встретить самку, так как в способности сомов производить звуки, кажется, нет никакого сомнения, но так как клоченье производится почти всегда летом, после окончания нереста, то, очевидно, сома привлекает не сомиха, а лягушка. Во всяком случае, желательны в этом отношении более точные наблюдения, а не одни голословные мнения.

Выбрав себе самца, сомиха удаляется с ним в уединенное место на разливе или в протоке, как сказано выше, и грудными перьями (кулачками) вырывает ямку. Эта ямка, т. н. мазло

444

нижневолжских рыбаков, бывает иногда до 3½ и более футов глубиною. Подробности икрометания неизвестны, но сюда, в это мазло, сомиха складывает свои икринки, довольно крупные и сравнительно немногочисленные. Икринки эти имеют в диаметре 3 миллиметра; что же касается их числа, то относительно этого мнения разногласят: у старинных авторов, сомиха имеет только до 20 000 икринок, что для крупных экземпляров совершенно невероятно; О. Freiherrn насчитал у пятифунтовой сомихи 60 000 икринок, а Борне полагает, что число их достигает 100 000. Если вычисление О. Freiherrn’a верно, то, разумеется, у крупных сомов должна быть не одна сотня тысяч икринок. Во время нереста сомы часто плавают на поверхности, переворачиваясь вверх брюхом. В жаркий день они лежат на солнце в таком положении довольно долгое время — «распаривают тёшку», на жаргоне рыбопромышленников. По всей вероятности, нерест совершается не в один, а в несколько приемов, но, как почти и у всех других рыб, он имеет еще много темного и неисследованного.

Сомовья парочка живет в большой дружбе, и, встретив одного, можно быть уверенным найти поблизости другого. Этого мало; самка и самец не покидают мазла до тех пор, пока не выклюнется вся молодь, и оберегают икру от нападения лакомой до нее мелочи, отгоняя ее от мазла ударами плеска. По этим ударам рыбаки узнают о близости нерестилища и, подъехав к нему, часто убивают (сандовьем) одного или обоих сомов, так как они, во время нереста в особенности, крайне смирны, подпускают человека очень близко, и если будет убит один, то другой в скором времени возвращается на прежнее место.

Молодые сомики выклевываются из яйца через 7—10 дней и первое время остаются на ямке, питаясь илом и растительными веществами, но скоро разбредаются, причем на Нижней Волге огромное количество сомят, оставшихся в мелких калужинах и болотах, обсыхает или достается в добычу птицам. Тем не менее трудно объяснить, почему сомы при особенно благоприятных условиях для сохранности икры встречаются относительно реже других рыб. Весьма возможно, что большая часть выведшихся мальков поедается сомами же, даже своими родителями. Последние, впрочем, выполнив свои обязанности, возвращаются на свои обычные места, в ямы, причем в низовьях Волги скатываются в реку. Конец нереста здесь всегда совпадает с убылью воды. По моим наблюдениям в р. Сити, одном из притоков р. Мологи, сомята здесь держатся первое время на перекатах, за камнями, в сообществе гольцов, подкаменщиков и пескарей, которыми через месяц или два начинают питаться.

445

Молодые сомы, особенно первые 5—6 лет, растут крайне быстро. Через месяц они имеют уже четверть в длину, даже в Москве-реке в июле попадаются 5-вершковые сомики-селетки, выведшиеся здесь, вероятно, в конце мая. Осенью, в сентябре, сомики достигают веса одного, даже полутора фунтов, г. Воронин говорит, что в сентябре в Псковское озеро идет из реки Великой прибылой сом, около фунта весом, притом сплошной массой, вероятно на зимовку. По Брему, годовалый сом тоже весит до l½ ф., а двухгодовалый — до 3 ф., причем, однако, на прирост имеет большое влияние низкое или высокое стояние воды (в западноевропейских реках): при малой воде сомята растут вдвое медленнее, чем при большой. На основании некоторых отрывочных наблюдений я полагаю, что первые пять лет прирост сомов совершается почти в геометрической прогрессии, т. е. с каждым годом сом увеличивается в весе вдвое; трехлетний соменок в конце мая весит при росте без малого в аршин 6 ф., четырехлетний — 12, пятилетний — 20—24. Пудовому сому, имеющему около 2 аршин длины, не менее 6, но вряд ли более 8 лет от роду. Матерый сом увеличивается в весе все медленнее и медленнее. Основываясь на том, что сомик, пересаженный из Оки в Архиерейский пруд близ г. Коломны, в 35 лет достиг почти 5-пудового веса, и приняв также в соображение, что прудовые и озерные сомы растут медленнее речных, даже при более обильной пище, я полагаю, что 2-пудовому сому не менее 12, 4-пудовому не менее 24, 8-пудовому не менее 50 лет и что самые крупные сомы, в 15—20 пудов весом, имеют не менее столетия. Очень может быть, что при более внимательном наблюдении впоследствии можно будет совершенно точно определить возраст сома, тем более что он, вовсе не принимая пищи в течение 5—6 месяцев, растет вполне подобно дереву. Замечу здесь кстати, что возраст щук можно, по Домбровскому, узнавать по числу выемок на щеке; сколько этих ямочек — столько щуке лет.

После вывода мальков сомы, как сказано выше, возвращаются в ямы, служащие их постоянным пребыванием, причем, вероятно, пары разлучаются. В Нижней Волге около середины июля идет массами покатной сом, после нереста, из ильменей обратно в море. Там, где сомов мало, они живут постоянно в самых глубоких ямах, причем чем она глубже и недоступнее, тем сомы, в ней живущие, многочисленнее и крупнее. Сомята до 20—30 фунтов не особенно придерживаются глубоких мест, и их можно встретить местами на 2—3 аршинах. Для сомов важна не столько глубина, сколько недоступность места и тень, а потому их очень часто можно встретить, особенно на юге, под т. н. плавами, т. е. плавучими берегами, под нависшими кустами,

446

береговыми навесами, корнями ив и верб, под плотинами и т. д. В скалистых реках, напр. Днестре и Буге, сомы часто встречаются между камнями и в больших расщелинах в сообществе с налимами, которых они настойчиво преследуют.

Образ жизни сома нельзя назвать вполне ночным, так как он все-таки больше бродит по зорям, чем в глухую полночь, и временами выходит на поверхность и вообще заявляет о своем существовании и днем. Как во время нереста, так и после него в тихие жаркие дни можно наблюдать сомов, выплывших на поверхность и, перевернувшись вверх брюхом, греющихся на солнце. В большинстве случаев появление сомов днем предвещает ненастье, грозу или перемену погоды. Очень мутная вода после продолжительных дождей и сильный паводок тоже вызывают сома на поверхность, заставляют его временно покидать свою яму и переселяться в тихие места, заводи с песчаным дном и иногда в устья притоков, ранее очищающихся от мути. Но теплую дождевую воду после непродолжительного летнего дождя сом очень любит и подходит к образовавшимся ручейкам даже днем. Особенное беспокойство сом выказывает во время грозы и перед ее началом. В это время он уже не может лежать спокойно на дне, а держится верхних слоев, совершенно бесцельно плавая взад и вперед по своей яме; в ночную грозу он плавает всю ночь, и в такую пору поднимаются со дна омута даже самые древние его обитатели, самые крупные великаны сомовьего царства, олицетворяющие водяных. Действительно, они поднимают такую возню, что трудно приписать ее рыбе. Плавая поверху, сомы перевертываются боком, редко высовывая голову, особенно днем. Всего чаще они заявляют о своем присутствии характерным сильным всплескиванием, дающим иногда большую волну. Сом выставляет вертикально свой могучий плёс и затем с силой ударяет им вправо и влево по поверхности. Плещется сом, кроме самых крупных, впрочем, почти каждую ночь по зорям, выходя из ямы на жировку и возвращаясь в нее обратно. Иногда, как говорят, сом на заре дремлет, высунув голову на поверхность и плывя по течению.

Хотя, по мнению южнорусских рыбаков, жор сомов бывает на новолунии (по другим, также на ущербе), но тем не менее сомы кормятся ежедневно, или, вернее, каждую ночь, хотя, может быть, и не с одинаковою жадностью. Каждый мелкий и средний сом, до пуда и двух весом, выходит из своего дневного убежища около заката. Обыкновенно сом прежде всего обходит кругом всю яму, иногда несколько раз, затем поднимается вверх по течению, посещая преимущественно те места реки, которые изобилуют живцами. Случается, что за поисками пищи голодный

447

сом очень удаляется от своего притона, но тем не менее к утру непременно возвращается домой. Надо полагать, что сомы, которые наблюдаются иногда дремлющими, выставив голову на поверхность, и плывущими по течению, — это те усталые странники, которые поднялись очень высоко. Вообще пути сомов на жировку, как и всякой другой рыбы, более или менее постоянны и известны каждому наблюдательному местному рыболову. Сомовьи тракты тем легче могут быть определены, что, даже плывя не на поверхности, а на дне, сом оставляет наглядные признаки своего присутствия. Когда он плывет мелким местом, то оставляет за собой светлую полосу, обозначающую его след, а на мелях впереди его идет как бы небольшая волна. Кроме того, сом чуть не постоянно бурунит, т. е., плывя по дну, задевает разные предметы, из-под которых, так же как из-под доставаемых им раков и ракушек, выходят пузырьки воздуха. Эти пузырьки замечаются очень часто даже там, где грунт довольно твердый, а не илистый, что зависит от строения плавательного пузыря этих рыб, сообщающегося с пищеводом, почему сом может произвольно выпускать воздух из заднего прохода, подобно вьюну. В холодную погоду, ближе к осени, сом лежит на дне, целыми днями не выходя из ямы.

Относительно умственных способностей сомов существуют два совершенно противоположных мнения. Одни рыбаки, волжские, куринские и донские, считают сома чуть ли не самою умною и хитрою рыбою, между тем как в Юго-Западной России о нем очень невысокого мнения. Может быть, это разногласие объясняется недостатком пищи: там, где сом сытее, он всегда будет умнее, да и хитрость и понятливость его подлежат некоторому сомнению. Рыбаки Нижней Куры удивляются, например, тому, что сомы являются к ватажному плоту именно в те часы, когда с них выбрасываются внутренности уже вычищенной красной рыбы; между тем к этому может быть приучена всякая рыба. Защитники ума сомов говорят, что никогда или очень редко попадаются сомы с обрывком лесы с крючком во рту, подобно щуке или налиму. Однако мнение это неверно, и голодный сом в жадности и неосторожности мало уступает щуке. Вавилов, например, рассказывает случай, которому был свидетелем, что сом (в 25 ф.) сразу взял на три рядом поставленные удочки, а когда его вытащили, то нашли в желудке еще четыре заржавленные крючка. Тем не менее нельзя отказать сытому сому в некоторой смышлености: большие сомы, увидев себя окруженными неводом, с разбега пробивают его и, попав в мотню, стараются уцепиться и оборвать ее; другие залегают в ямки или даже, забежав вперед, зарывают голову в ил, так что нижние

448

подборы невода скользят по его телу. Другие перекидываются через невод, если только имеют какую-либо точку опоры. По этим причинам крупные сомы попадаются в невода очень редко, тем более что они и живут в местах более или менее неудобных для лова. Пойманный сом легко выскакивает из лодки: стоит ему только поставить свой плёс, или плеск, на борт, и он перекидывается в воду. Существуют довольно правдоподобные рассказы о том, что сомы во время разлива (на Нижней Волге) сшибают хвостом с затопленных деревьев (небольших) вороньи гнезда с целью поживиться воронятами. Молодые сомы, сомята прожорливы до глупости; что же касается крупных, то они, подобно большим карпам, часто слишком уже надеются на свою воловью силу. Прожорливость сомов видна из того, что, обсидевшись на кукане, они пытаются даже заняться охотою и, проголодавшись, стремительно хватают подведенного им живца на тонкой гнилой нитке (Веневитов). Точно так же сомы зачастую срывают, подобно щукам, рыбу, посаженную на кукан. Иногда также сом, прийдя на прикормку, лежит здесь так упорно, что его трудно бывает прогнать и можно забагрить (Курбатов). Такая прожорливость и жадность не говорят, конечно, в пользу больших умственных способностей этой пресноводной акулы. О неосторожности сомов во время нереста и оберегания икры уже говорилось выше.

Сом, как рыба умеренных и даже теплых стран (почти все виды семейства сомов принадлежат тропическому климату), весьма чувствителен к холоду, а потому перестает кормиться и залегает раньше всех рыб, иногда даже (в средних губерниях) в сентябре. На Нижней Волге в августе и сентябре сомы, месяц-два назад вернувшиеся в море после окончания нереста, опять поднимаются в реку и ложатся в глубокие ямы. Судя по словам Воронина, подобное же осеннее движение, только обратное, замечается и на Псковском озере. Прибылой сом, как известно, идет в сентябре массами в озера на зимовку. В октябре все сомы уже на зимних становищах. В прежние времена в днепровских омутах, донских холовертях и волжских ямах сомы ложились сотнями, сплошными массами, но теперь даже в низовьях Волги трудно найти зимою более пятидесяти штук в одном месте. В Урале, где всю рыбу вообще мало беспокоят осенью, сомовьи становища, без сомнения, многочисленнее, но настоящее сомовье царство находится на Нижней Куре. Здесь, близ Сальян, расположена огромная и глубокая яма, в которой еще в семидесятых годах каждую зиму добывалось от 10 до 15 тысяч крупных сомов. Всего охотнее сом ложится под глинистыми крутоярами, где берег подмыт и образовались большие печуры. Впрочем,

449

кажется, большею частью сомы вырывают себе для зимовки отдельные ямы, или, вернее, ложбины, глубиною иногда до 4 футов, зарывая в ил всю голову с кулаками. Таким образом, вся стая лежит почти сплошной массой, в один ярус, причем на них нередко ложится в несколько слоев другая крупная белая рыба, всего чаще сазаны, постоянные спутники сомов, которым, по причине своей быстроты, редко достаются в добычу даже летом. Зимою же сом вполне безопасен для всякой рыбы, так как совершенно неподвижен, ничего не ест и спит настолько глубоким сном, что не успевает опомниться и выказать сопротивление, когда его зацепили багром и вытаскивают на лед.

Промысловая ловля сомов производится специально только в низовьях наших южных рек, притом главным образом позднею осенью или зимою, когда сомы залегли в ямы на зимовку. В средних течениях, тем более в верховьях рек Черноморского и Арало-Каспийского бассейнов, сомы уже не имеют никакого промыслового значения и попадаются рыбакам б. ч. в летнее время или случайно в невода, или на переметы и жерлицы. Большое количество сомов добывается летом лишь на азовских промыслах (неводами) и в низовьях Волги (сомовниками).

Кроме неводов, употребляемых большею частью на больших промыслах, на юге России мелкие рыбопромышленники ловят некрупных сомов ручными сетяными снастями: на Дону и вообще на юго-востоке — известными малушками или накидными сетями, обыкновенно когда сомы уже залягут; в Малороссии — т. н. топтунами — большим саком на длинной рукоятке, почти ничем не отличающимся от великорусской наметки. Топтуном сеть эта называется потому, что рыба загоняется в нее из-под берега, кустов и плавов вытаптыванием, так же как и в наши летние наметки (настоящие употребляются лишь в полную воду) в полдневную жару или (преимущественно бель) ночью. В крылены (фитили), трехстенные ботальные мережи (пересыпи, мережки) и другие сети сомы попадаются сравнительно редко, но довольно часто заходят в т. н. котцы, или коты, лабиринтообразные загородки, наиболее распространенные в Юго-Западной России.

На Амударье узбеки, большие любители сомовины, ловят сомов довольно оригинальным способом, основанным на том наблюдении, что сом очень любит водоворотнае течение и, если встретит таковое на своем пути, не преминет остановиться здесь и полежать некоторое время, на что обращаем внимание любителей сомовьей охоты. С целью образования обратного течения делается закол, который аршина на два или на три идет от берега перпендикулярно к течению. Самый же снаряд керси пред-

450

ставляет нечто среднее между наметкой, сежей (см. «Белорыбица», т. I, стр. 293) и отчасти норотом. Керси[9] — довольно большая сетка в виде мешка (сажени в две?), которая насажена своим отверстием на треугольнике из толстых палок, из которых нижняя значительно короче. Отверстие это заплетается, как паутиной, крепкими, но тонкими бечевками, причем в центре оставляется широкое круглое отверстие для входа рыбы. Сеть ставится следующим образом: несколько ниже запруды (язка) в берег вбиваются два крепких кола, скрепленные перекладиной; к этой перекладине привязываются бечевками концы длинных палок треугольника, так, чтобы последний, двигаясь как на шарнире в вертикальной плоскости, мог быть легко опущен в воду до самого дна и вытащен оттуда. Вытаскивается он с помощью толстой веревки, прикрепленной к верхнему, свободному углу его. Керси ставится так, чтобы открытая сторона треугольника направлена была вниз по реке, против струи водоворота, а глухой конец мешка располагается ближе к плотине и притягивается тонкой бечевкой к колышку, вбитому в берег у плотины. Это делается для того, чтобы течение не свертывало сеть и мешки ее сохранили надлежащее положение. Кроме того, от середины мешка идет тонкая бечевка-сторожок, свободный конец которого держит сидящий (лежащий) на берегу рыбак. Керси в таком виде готова и установлена. Как только зайдет сом в мешок и сторожевая бечевка даст знать об этом рыболову, он бросается к передней толстой веревке, быстро поднимает ею треугольник из воды, чтобы не ушла добыча, и затем при помощи товарища подтягивает мешок к берегу. Подтянув керси, рыбак, вооружившись крепкой веревкой, спускается в воду, еще в сетке ловит сома за жабры, пропускает под них веревку, завязывает и тогда уже при помощи ее выводит осторожно рыбу из керси, предварительно прикрепив другой конец веревки (кукана) к колу на берегу. Весьма вероятно, что этот способ может быть применен во всех местностях, изобилующих сомами, но его бы следовало несколько усовершенствовать или даже заменить настоящей сежей, которая едва ли даже не применяется для ловли сомов в Уральской области.

По-видимому, большая часть сомов на юге добывается в Южной России на зимних становищах самодерами и садовьями. Самодер состоит из трех больших железных крюков, привязанных к веревке с грузилом. Этим самодером сонная рыба поддевается как бы багром и вытаскивается в лодку или на лед.

451

На Урале, кажется, сомов багрят такими же баграми, как и красную рыбу; в низовьях же Днепра и Волги (и других рек) сомов бьют двузубыми острогами, т. н. садовьями. Садовье (см. «Карп», т. II, стр. 58) или неподвижно прикрепляется к ратовищу, или же делается съемным, на веревке. Последняя необходима при ловле крупных сомов, но с этою целью она может быть привязана также и к свободному концу древка. На Нижней Волге сомов бьют садовьями и в конце весны, на разливах, во время метания икры, иногда даже топорами. Особенным искусством в бою садовьями отличаются калмыки и татары, которые попадают в плывущего сома, даже не видя его; в мелкой воде они кидают острогу в след, оставленный рыбой, а на более глубокой руководствуются выпускаемыми ею пузырями. В Витебской губернии, по словам Терлецкого, сомов также бьют острогами во время нереста, но подманивая их (самцов?) на клок, в виде деревянного стакана на палке (вроде ботала), при ударе которым производятся звуки, похожие на крик выпи, тем более глухие, чем ниже его опускают; надо полагать, этим вабленьем подражают призывному голосу сомихи. Вабят ли где в других местах сомов на клок во время нереста — достоверно неизвестно, но, как уже было замечено выше, если будет убит один из пары, то уцелевший вскоре возвращается на мазло.

Не подлежит никакому сомнению, что во время нереста сомов всегда удобнее было бы стрелять, но вряд ли где способ этот употребляется систематически. Лучше всего было бы стрелять картечью или разрывными и разрезными пулями, целя в голову.

В устьях Москвы-реки, недалеко от Коломны, одним местным рыбаком, живущим около последней москворецкой плотины (на Песках), употреблялся чрезвычайно оригинальный способ летнего добывания сомов, способ, давший ему не один десяток довольно крупных рыб — до двух и более пудов. Заключается он в следующем. Рыбак, заметив, что в яме под плотиною завелся крупный сом или несколько (они приходят сюда из Оки), предварительно прикармливает их в течение нескольких дней, бросая крупные куски круто сваренной гречневой каши. Когда же удостоверится, что сом или сомы привыкли к подачке, ставит в печь одновременно несколько маленьких горшков и, когда каша сварится, разбивает горшки, и эти большие, правильной формы комы каши поджаривает, так, чтобы кругом образовалась крепкая и довольно толстая кора, долго не пропускающая внутрь воду. Затем он вынимает из печки один из комов и подвешивает его (вечером или рано утром) на нитке (при помощи небольшого крючка), привязанной к воткнутому шесту. Большею частью сом не заставляет себя ждать и не позднее как через минуту

452

срывает привычную приманку с крючка и проглатывает ее, как пилюлю. Но проглоченная сгоряча каша в желудке начинает сильно жечь, и рыба вскоре от нестерпимой боли выходит на поверхность и начинает плавать почти на одном месте вверх брюхом. Тогда рыбак выезжает на лодке и бьет рыбу дубиной. Если первой порции пришлось долго висеть в воде, меняют ее на свежий горячий ком, иногда неоднократно.

Ловля сомов на крючки с насадкой производится довольно разнообразными способами: сомовниками и переметами с большим количеством крючков, жерлицами, на донные и поплавоч-

Рис. 106. Самодер. Рис. 107. Киевский сомовий крючок

ные удочки и, наконец, плавом, с клоком. Но прежде, чем перейти к описанию этих более или менее охотничьих методов ловли сомов, считаю необходимым дать более подробные сведения о времени и местах ловли, насадках и указать общие правила вытаскивания.

Лучшее время ловли бывает летом, по совершенном окончании нереста, т. е. после вывода сомят. Весенняя ловля, до нереста, подвержена многим случайностям и не везде бывает удобна; смотря по местности, она иногда продолжается (с апреля) до конца мая и даже начала июня (напр. на р. Вороне). На Свияге, как говорят местные рыболовы, сом лучше всего берет в конце мая и начале июня, но это слишком поздно для весеннего и слишком рано (по местности) для летнего периода. С конца мая начинается летняя ловля только на юге (на Днепре и др.) и совпадает здесь с временем линяния раков; в средних же губерниях сомы начинают брать лишь в июле, даже в конце месяца (р. Ворона); по замечанию клязьминских рыболовов, клев начинается с цветением шиповника и с того времени, как сомов начнет донимать пиявка, но дело, конечно, не в пиявках. Даже в низовьях

453

Волги главная ловля производится с половины июля, когда идет обратно в море покатной сом, выметавший икру в ильменях и на речных разливах. Летний клев сома продолжается весь август и большую или меньшую часть сентября, смотря по погоде. Ловля бывает успешна только в теплую погоду, в холод же и продолжительное ненастье сомы лежат на дне и на жировку из ямы не выходят. По замечанию одних рыбаков (напр., на Кубани), сомы всего лучше берут приманку в лунные ночи; хотя нельзя отрицать того, что в такое время сомы охотно выходят на мелкие места, где и ловятся, но вернее принять, вместе с большинством, что жор бывает около новолуния и на ущербе, вообще в темные ночи. Впрочем, местами, в мае, т. е. до нереста, сомы лучше берут днем, чем ночью, да и в летнее время они всего чаще попадаются на утренней заре, перед восходом. Во время ночной грозы они жадно хватают насадку, если она только пущена близко от поверхности. Ночи, когда моросит небольшой дождь, должно считать самым удобным временем для ловли сома: сомы любят свежую и тепловатую дождевую воду и попадаются в эту пору на снасти всего чаще (Домбровский).

Определить место ловли, т. е. где надо ставить переметы, жерлицы и удочки, довольно трудно, так как это зависит от многих условий. Только наблюдение и опыт могут безошибочно указать те пункты, где сомы бывают постоянно или только проходом. Опытный рыболов всегда определит, есть ли сомы, по их характерному всплеску и «броханью», но без предварительной рекогносцировки ловить сомов не стоит. Можно сказать только, что ставить крючки разного рода выгоднее не на самой яме, где живут сомы, а в тех пунктах, которые лежат на пути ночного путешествия сома, идущего всегда одним и тем же «трактом». Всего проще ставить переметы, особенно в небольших реках, с одного берега на другой.

По мнению Домбровского, лучше ставить крючки (стр. 462 и рис. 107) около травяного переката, богатого живцами, или около неглубокого переката, на котором живца мог бы видеть и донный, и верховой сом, или на светлой стороне берега, т. е. выходящего на северо-запад. Хорошими местами считаются углы ям и перемела, места со слабым течением, с небольшими зарослями травы, в которой держатся красноперки, плотички и голавлики — так называемые (на юго-западе) «закабаи». «Если дно «закабая» илистое, то сом изредка идет по дну; здесь он рассчитывает найти или рака, или карася и линька, но чаще все-таки идет поверху. Далее, хорошими сомовыми местами должны быть признаны глубокие перекаты, зарастающие хоть с одной стороны лентообразной, реже какой другой травой, не доходя-

454

щей до поверхности воды и над которой любят плавать голавли и красноперки. Весьма часто недурными местами могут быть названы короткие берега ям, вдающихся в какую-нибудь сторону; эти ямы почти всегда круглые, имеют один берег окружностью в 300°, а другой — короткий, почти прямой и соединяющий смежные перекаты; сом, переходя из одной ямы в другую, идет мимо этого берега напрямик, а не по довольно длинной дуге ямы; таких мест на небольших реках, текущих извилисто, очень много; если такой берег нечист, вследствие кустов ивы или поднимающихся наверх водорослей, то рыбаку следует перед постановкой крючка позаботиться о прочистке этого места рыболовной косой или просто веслом, и затраченный труд очень часто будет награжден хорошей добычей. Хорошими местами для постановки крючка нужно считать перемелы — ямы, имеющие между своими углами и собственно перемелами кусты лоз, обнаженные корни деревьев, живых или засохших. Вообще верховой крючок удобнее всего пристраивать там, где есть живцы: это лучший признак, могущий указать в 2—3 ближайшие ночи на существование или отсутствие сома в данном месте; так, сорванный живец укажет, что сом есть; живой — что еще нужно попробовать счастья одну или две ночи; только там, где много черепах, белезны, язей и наколовшихся сомов, которые хвостами сбивают насадку крючка, бывает трудно определить качество ямы. Что касается донных крючков, то их вообще ставят на перекатах таким образом, чтобы насадка (живец, рак, тараний пузырь) приходилась на соединении ямы с перекатом и недалеко от дна; места соединения перемелов и глубоких ям зачастую служат местопребыванием сомов, которые и не замедлят увидеть насадку».

Насадки для ловли сомов довольно разнообразны, но почти всегда бывают животного происхождения. Хотя сом неприхотлив на пищу и ест все съедобное, вряд ли где его удят на куски хлеба или круто сваренной каши, которыми, однако, несомненно, можно прикармливать. Предварительная прикормка сомов если где и употребляется, то лишь в исключительных случаях, хотя она, несомненно, полезна. Чаще всего переметы, жерлицы и удочки насаживаются живцами. Живцами могут быть почти все породы рыб; они не должны быть только очень мелки или чересчур крупны, а самое важное — необходимо, чтобы они были живучи, т. е. обладали способностью долго не снуть, даже в теплой воде. В каждой местности существуют у рыболовов свои любимые живцы, которые будто бы предпочитаются сомами всем другим. Очень хороши голавлики, также караси и небольшие линьки; на р. Вороне почему-то предпочитают всем подле-

455

щика, потому, собственно, что он не любит прятаться в траву; в других же местах — налима, вьюна, небольшую щуку и миногу или ее личинку — слепого вьюнчика; на р. Воронеже на сомовьи переметы насаживают 2—3-фунтовых язей. Большею частью при ловле на весу и в тихой воде живцов насаживают, зацепляя крючком под спинной плавник, реже за губу (на течении при ловле на донную) и еще реже пришивают живца к крючку или (на Оке), пропуская поводок (медный) через рот и задний проход так, чтобы крючок торчал изо рта. Превосходною насадкою для уженья на донную служит вьюн, но так как она насаживается за губы, то сом часто его срывает; вьюнов (и налима, а на западе также угря) следует надевать на крючок, предварительно обернув тряпкой, так как эти рыбы крайне скользки. Под Смоленском ловят на веретеницу (слепого вьюнчика), тоже зацепляя ее за губу; сом берет ее с хвоста и часто жует.

Некоторые рыболовы предпочитают насаживать для ловли сомов очень крупных живцов, в несколько фунтов весом, на том основании, что эти хищники берут на них охотнее. Мнение это, однако, совершенно ошибочно. На Нижней Волге сомовники насаживают обыкновенно мальками, т. е. мелкой рыбой. Кроме того, очень крупный и свежий живец слишком бойко ходит на крючке, и не всякий сом приноровится его поймать. Домбровский рассказывает, что был два раза очевидцем, как даже полуфунтовой карась оказывался настолько сильным и ловким, что оставался невредимым до утра. Сом останавливался перед быстро вертящимся кругом на бечевке карасем, метился в него и бросался, но обыкновенно промахивался, так как целился всегда в карася и не принимал во внимание его круговое движение. Но, бросаясь на карася, сом обыкновенно открывал пасть и потому, вероятно, проглатывал каждый раз небольшое количество воды. Повторив безуспешно несколько раз попытку, он отходил в сторону и отдыхал, а затем опять принимался за безуспешную охоту.

Эта история продолжалась с утренних сумерек до 6—7 часов утра: сом все продолжал бегать и прицеливаться в живца. Впрочем, такая неудача, всего вероятнее, вызывается крайнею живучестью и неутомимостью карася: все другие рыбы должны очень скоро выбиваться из сил. С очень крупного живца, которого не может одолеть, сом иногда (если не сорвет с крючка) сдирает чешую, как щеткой, вроде окуня, но еще чище его.

Кроме живых рыб, насадкою служат рыбьи и птичьи потроха, особенно тараний пузырь, жареный воробей, скворец, галка или другая птица, что, вероятно, для сома совершенно безразлично; наконец, всякое мясо большим куском, не менее как в

456

кулак величиною. Почти все эти насадки не особенно крепко держатся на крючке, почему приходится их пришивать. При ловле на мясо для того, чтобы крючок лучше выходил из него при подсечке, полезно наполовину разрезать кусок, вложить крючок в разрез и связать мясо ниткой. Чтобы сделать мясо более мягким, его иногда разбивают палкой. Лягушка (преимущественно зеленая, постоянно живущая в воде) почти всюду составляет одну из любимых, если не самую любимую, приманок для сомов, но местами, где лягушек нет вовсе, они (напр., в р. Вороне) вовсе не употребляются. Мнение, что с лягушек лучше сдирать шкуру, — совершенно ошибочно, так как сом, конечно, предпочтет живую полумертвой. О способе насаживания лягушки будет говориться далее, при описании жерлиц и клоченья.

Что касается насадок из числа беспозвоночных, то самая употребительная из них — рак, лучше линючий, но пригоден также и твердокожий. Мелкие сомы отлично берут на раковую шейку, притом (кажется, 1—2-годовалые) и в то время, когда взрослые еще ни на что не ловятся. Некоторые советуют вылинявших раков сохранять на льду, где они долгое время сохраняются. Рак насаживается как всегда (см. «Голавль»), но Есипов рекомендует для ловли сома следующий способ: крючок с частью лески пропускают начиная от конца шейки (хвоста) к ее основанию, через задний проход; затем крючок пропускают вторично с половины шейки, так, что поводок образует петлю, и прячут его в теле рака, а леску поддергивают. Сорвать рака, таким образом насаженного, весьма трудно. Для уженья собственно на донную или с поплавком рак и раковая шейка незаменимы. На червя или, вернее, кучу червей (преимущественно красных навозных) берет только мелкий сом и притом весною. Ракушка, или устрица (речная раковина — Unio и Anodonta), местами очень уважается сомами, но ее и труднее доставать, и труднее насаживать. Изредка сомята берут на угрей или сальников. В низовьях же Волги самою лучшею насадкою для покатного сома при ловле его сомовниками (переметами) считается саранча, которую низовые рыбаки запасают целыми корзинами или мешками, разыскав ее в камышах по стаям грачей и коршунов, кружащихся над местом, где она вывелась. Собирают саранчу самым ранним утром, на заре, когда роса еще не обсохла, так как она смирнее и не улетает. Держат ее на ледниках, где насекомое впадает в оцепенение и не подает признаков жизни, однако вскоре оживает на солнце. Надо заметить однако, что покатной сом настолько здесь голоден, что хорошо берет даже на куски старой прокоптившейся кошмы (войлока), мало

457

того — на старые пробки, которыми рыбаки также заблаговременно запасаются в Астрахани.

Перейдем теперь к общим правилам ловли, или, точнее, вытаскиванию сомов. При значительных размерах рыбы манипуляция эта требует немалой сноровки. Сом — рыба очень сильная, но все-таки он не может бросаться с такою стремительностью, как сазан, усач, вырезуб, и относительно слабее: он оказывает сопротивление главным образом массою, т. е. своей тяжестью[10]; затем, как рыба донная, он сильно упирается внизу, залегая или задевая за подводные предметы. Сила сопротивления много зависит, однако, от того, за что зацепил крючок: если в пасть или в губу, то сом, почти не чувствуя боли, идет напролом и часто рвет довольно крепкую снасть; сом же, заглотивший крючок, много смирнее и идет кверху ходчее. Не следует только слишком форсированно тащить его, так как иногда случается, что сгоряча большой сом, даже проглотивший насадку, не только обрывает бечевку-леску, но крючок выскакивает из его нутра с куском кутыря (желудка). Вообще сом срывается редко, так как крючок всегда хорошо зацепляет в его мясистой пасти, но рыба, раз побывавшая на крючке, очень долго не идет на приманку и может быть поймана в этом году только другим, а не тем же способом и на другую насадку с крючка.

Самый лучший способ вытаскивания небольших сомов заключается в том, что тащат его на поверхность, к лодке, как можно ровнее и вместе медленнее, без толчков и торопливости, безостановочно перебирая бечевку двумя пальцами обеих рук по очереди. Сом, уже замаявшийся на перемете или достаточно утомившийся на удочке, идет кверху очень ходко, особенно если крючок у него в желудке: он виснет, как гиря, опустив вниз хвост и изредка помахивая головой. Мелких сомят, до десяти и более фунтов, надо вытаскивать без всяких церемоний и как можно скорее, если, конечно, они не попали на снасть, предназначенную для еще более мелкой рыбы; в сачке особенной надобности нет, и лучше тащить добычу прямо в лодку или на берег. Сачки при вытаскивании сомов употребляются редко, и рыболовы чаще пользуются (для крупных) багром, который подводится со стороны хвоста к голове и зацепляется под нижнюю челюсть; средник, около пуда, всего удобнее тащить или за жабры, особенно с берега, или же (с лодки) следующим, очень простым в сущности, приемом: подтащив утомленную рыбу, всовывают ей в рот четыре пальца руки, а большим сильно вдавливают в рот подбородок, обхватив таким образом нижнюю че-

458

люсть сверху и снизу, и, этим отгибанием парализуя силу челюстей рыбы, вваливают ее через борт в лодку. Некоторые (Радкевич) полагают, что даже полупудовый сом, если сунуть неловко в рот руку, может не только отдавить, но даже раздробить руку, но это чистейшая нелепость; самое большее, что неутомленный сом при судорожных движениях сдерет своей зубной щеткой часть кожи с пальцев. Сомов покрупнее приходится тащить обеими руками, подхватывая другой под жабру, а помельче, около полупуда, — вкладывая в рот большой палец и вдаливая указательным подбородок.

Матерых рыб большею частью приходится предварительно оглушать ударами обуха или колотушки по голове, отчасти ради большего удобства втаскивания в челнок, но также и потому, что крупный сом в лодке, опомнившись, легко перекидывается через борт; кроме того, он иногда наносит плесом очень сильные удары и даже сбивает рыболова с ног. Никогда не следует забывать, что 2—3-пудовый сом может стащить рыбака с лодки или опрокинуть последнюю, а потому, не утомив предварительно гиганта до полного изнеможения, нельзя подтаскивать его слишком скоро, хотя бы он и шел (от боли, вызываемой заглотанным крючком) очень ходко. Убедившись в неминуемой гибели и увидав руки рыболова, сом забывает о мучительной боли и, неожиданно рванувшись, или обрывает снасть, или заставляет рыбака принять невольную ванну. Некоторые второстепенные правила вытаскивания пойманных сомов будут приведены при описании их уженья и клоченья.

Самый употребительный и добычливый способ ловли сомов на крючки с насадкой — это ловля на перемет, употребляемый преимущественно в более широких и глубоких, хотя бы и не судоходных, а запруженных реках. Хотя ловля переметом не принадлежит к числу охотничьих способов добывания рыбы и не может быть сравниваема с настоящим уженьем на удочку, но нельзя, однако, не согласиться с любителями этой собственно-промысловой снасти, что крупных сомов в некоторых местах иначе как на перемет не поймаешь. Впрочем, я полагаю, что такие неблагоприятные условия встречаются очень редко и мало найдется таких изобилующих сомами рек, в которых бы нельзя было применить плавного способа уженья на клоковую уду.

Настоящий нижневолжский сомовник, употребляемый в Астраханской губернии для ловли покатного сома, т. е. возвращающегося (в июле) в море, по окончании нереста, едва ли не самый практичный перемет для некрепких, т. е. нехламных и не очень глубоких мест. Он имеет перед другими переметами то важное преимущество, что совершенно скрыт от посторонних

459

глаз. Сомовник состоит из толстой бечевки или веревки-хребтины в 50 маховых сажен длины; на каждой сажени прикреплен полуаршинный поводок с крупным крючком. Устанавливается он на дне, конечно поперек реки, на двух деревянных якорях, привязанных к концам хребтины; якорь состоит из двух рогуль, которыми крепко зажимается камень, привязываемый к ним бечевкой. Для удержания сомовника на известной глубине, т. е. для того, чтобы насадка не лежала на дне, через 7—10 крючков, на полуаршинных поводцах, привязываются пучки балбер (поплавков, б. ч. осокоревых). Таким образом, сомовник представляет большое сходство с самоловным стерляжьим переметом, который отличается только тем, что поводки с крючками привязаны чаще и крючки не имеют насадки (см. «Стерлядь»). Каждый рыбак ставит сомовники десятками, иногда сотнями. Приманкою служат, как уже было сказано, мелкие живцы, раки и в особенности саранча, а за недостатком этих насадок — даже куски старой прокоптившейся кошмы и старые пробки. Покатной сом настолько голоден, что хватает дорогой все, что ему попадается навстречу.

На больших реках Донского и отчасти Окского бассейнов, напр. на Вороне, Хопре, Цне и Мокше, перемет перетягивается большею частью на берег и прикрепляется на обоих берегах к кусту, дереву или, если место голое, к прочно вбитому в землю колу. При таком способе установки снасти она не ложится на дно, а висит над водою, образуя дугу. Поводки привязываются через одну или две сажени, обыкновенно когда бечева уже перетянута, причем перебираются по ней на лодке; длина каждого поводка зависит от глубины места, но живец ни в каком случае не должен доставать дна и соседних живцов. Насаживаются живцы или тогда, когда уже привязаны все поводки, или одновременно с привязкой поводков. В омутах, находящихся в крутом изгибе реки, причем противоположный берег большею частью бывает мелкий и песчаный, выгоднее ставить перемет не поперек, а почти вдоль течения, так, чтобы он по отношению к дугообразной линии крутого берега представлял собою хорду, стягивающую конечные точки дуги. При такой постановке перемета ловля бывает всегда много удачнее.

В р. Воронеже, по-видимому, переметы ставят совсем на весу, так что бечева его не касается воды. Так, г. Веневитинов говорит, что воронежские рыболовы ставят переметы под мостом, в пролете, почти на сажень от поверхности, прикрепляя бечеву к лозовым кустам. Насадка большею частью язь в 2—3 фунта, надеваемый на крючок под спинной плавник; на кусте — колокольчик. Сом, не видя ничего подозрительного ни в воде, ни на

460

дне, т. е. ни веревки, ни камней, берет живца с разбега. Кроме того, такой верховой перемет не дает возможности сому залечь на дно и тем долее сохранить свою силу. Очевидно, воронежский перемет весьма пригоден в таких местах, где сомы чересчур осторожны, и представляет некоторое усовершенствование против вышеописанного. Что касается поводков, то надо всегда иметь в виду, что сом может перетереть своей зубной щеткой бечевку, а потому лучше, если крючки будут привязаны не непосредственно к ней, а к баску или медной проволоке.

Ловля сомов на жерлицы, в сущности, мало отличается от ловли переметами, так как тоже не требует присутствия рыболова. Только жерлицы менее добычливы и ставятся или с берега, или в сравнительно мелких местах. Устройство жерлиц известно (т. I, стр. 353): главная составная часть ее — рогулька. Разница между щучьими и сомовьими жерлицами заключается в том, что все части последних делаются прочнее: шесты (тычки) толще, рогульки больше, бечевки толще, а крючки крупнее; затем, сомовьи жерлицы ставятся большею частью не на мелких и травянистых местах, а на ямах или поблизости ям. Лучшими шестами считаются березовые и рябиновые, а лучшие рогули делаются из жосты (жимолости); бечевка, предпочтительнее голландская, должна выдерживать не менее двух пудов мертвого веса, и ее необходимо просмолить, т. е. вымочить в составе, где главную роль играет масляный лак, или, по крайней мере, продубить (в отваре дубовой, ивовой коры или катэху). Это необходимо как для того, чтобы предохранить ее от гниения, так и потому, что на светлую или белую бечевку всякая хищная рыба берет неохотно. Что касается крючков, то они должны быть на басках (или на поводках из медной проволоки) и иметь значительную величину (нолевых номеров), а главное — прочность. В двойных или тройных крючках нет необходимости. Самыми лучшими крючками для ловли сомов считаются обыкновенно самодельные, ручной работы из косной стали, но это мнение происходит оттого, что рыболовам вовсе неизвестны высокие сорта английских крючков для ловли крупной, преимущественно морской, рыбы. Эти крючки, например Virginiahocks, не уступают кирсановским и иным прочим самодельным, но гораздо их дешевле. Размеры крючка зависят, конечно, главным образом от величины насадки. Тычки, которые могут быть длиною до 3 сажен и более, втыкаются или в берег, или в дно; бечевка, навертываемая на рогульку, не должна быть особенно длинна, так как в противном случае сом заведет ее за коряги. Насадку пускают различно — иногда около дна, иногда вполводы, а иногда и почти на самой поверхности (на ¼—½ аршина от нее) —

461

смотря по местности, погоде и прочим условиям. Вообще надо иметь в виду, что со дна в глубоких ямах берут большею частью самые крупные сомы, а потому на донных жерлицах насадка должна быть крупнее. Приманкою служит чаще всего живец, насаженный или за спинку, реже (как, например, в Рязанской губ.) пришиваемый к крючку в двух местах — у головы и у спинного плавника. Кроме того, употребляются и все другие, уже известные, сомовьи насадки. Для того чтобы живец не мог описывать слишком больших кругов, избегая этим сомовьей пасти, грузило должно иметь соразмерный вес. Местами, именно где много травянистых заливов, лучшею насадкою для сомовьих жерлиц служит зеленая лягушка. На нее однако лучше ловить совсем поверху, без грузила, зацепляя крючком (сравнительно небольшим) за спинку. Обыкновенно ставят такие жерлицы неподалеку от листьев лопушника и других водяных растений. Стремясь доплыть до этих листьев, лягушка будет постоянно огребаться задними ногами, производя довольно сильный плеск, который и привлекает сома издали, почему этот способ может назваться самым совершенным изо всех жерличных.

Так как при ловле на рогульки часто бывает, что сом, смотав леску, уходит в коряги и там запутывается, а во всяком случае лежит на дне, сберегая свои силы, то в Юго-Западной России настоящие жерлицы заменяются т. н. крючками, которые, в сущности, представляют упрощенную жерлицу. Рогульки тут не имеется, и ее заменяет небольшой запас лески, аршина в полтора, защемляемый в расщеп на конце тычки. Последняя несколько отлична от жерличного шеста или жерди и имеет более общего с удильником, так как должна быть очень крепка, довольно гибка и упруга. Очень крепко втыкать ее в берег или дно, подобно шесту, не следует, чтобы крупный сом не мог ее сломать или оборвать бечевку, а только бы выдернул. Тычки эти, как и жерличные шесты, отнюдь не должны быть белого цвета, а темного (липовые, вербовые), почему иногда их приходится чернить, как и бечевку. Самые крючки, употребляемые в Киевской губернии, несколько отличаются от обыкновенных, что видно из рис. 107, и приготовляются здесь на месте самими рыболовами или слесарями из толстой телеграфной проволоки. Преимущества этого крючка перед другими, однако, весьма сомнительны, и между сотнями образцов английских крючков можно найти немало гораздо более надежных и более цепких. Тычки втыкаются таким образом, чтобы свободный конец их находился на 1—l½ аршина от воды; насадка же, почти всегда живец, должна быть или на ½—¾ аршина от поверхности воды, или на ¼—½аршина от поверхности дна. Обыкновенно ставят и дон-

462

ные, и верховые крючки, причем первые имеют грузило, а последние его не имеют.

Для ловли в крепких местах крючки незаменимы, так как сом, особенно попавшийся на верховой крючок, остается б. ч. на месте; сдернув запас бечевы, он подсекается упругою тычкою и, побарахтавшись более или менее продолжительное время, беспомощно виснет на крючке; если даже тычка и будет им выдернута, он все-таки редко успевает забиться в лом и коряги. Сходство ловли на крючки с уженьем сомов еще более увеличивается тем, что рыболову всегда приходится вываживать попавшегося хищника на тычку, так же как и на удилище, что при данной, в несколько сажен, жерличной бечевке совершенно невозможно. Небольшой запас бечевки, по моему мнению, однако, необходим, главным образом для более надежной подсечки. Крупный сом, от пуда весом, возит лодку взад и вперед по яме, так что надо быть очень осторожным и держать тычку обеими руками по направлению к носу; но и тогда, если сому вздумается «ударить на дно», нос начинает погружаться, и лодка зачерпывает воды.

К числу жерличных способов следует отнести ловлю сомов, преимущественно крупных, на бочонки и пузыри, а также на ворот и блоки. Первые заменяют до некоторой степени так называемые щучьи кружки и поставушки, вторые — катушку. На бочонки, сколько мне известно, ловят сомов в верхнем течении Дона. На ведерный крепкий бочонок навертывается несколько оборотов бечевы, способной выдержать 3—4 пуда мертвого веса, достаточного для того, чтобы утопить бочонок. Этот последний прикрепляется на тонкой бечевке к кусту или крепко вбитому колу, на омутах; насадка крупная, так как снаряд предназначается для самых крупных обитателей ям. Попавшийся сом редко уходит далеко, а остается тут же, по временам утапливая оригинальный поплавок. После более или менее продолжительного преследования зацепившегося сомину общими усилиями выволакивают на берег. Бочонок может заменяться бычачьим пузырем, но пузырь хуже тем, что при нем неудобно делать запас бечевы. На Десне крупных сомов, от 5 пудов и более, ловят, утверждая на плоту (лесной гонке) нечто вроде ворота; на Дону же на плотах, барках и лодках укрепляют с этою целью деревянные блоки или катушки с рукояткою, при помощи которой то подтаскивают, то отпускают попавшегося великана. Здесь нередко вместо бечевы приходится употреблять почти веревку, а крюки привязываются самые крупные, самодельные из косной стали, размерами до 4 вершков.

До сих пор, однако, сколько мне известно, еще никто из русских любителей сомовьей ловли не употреблял настоящих

463

английских катушек при уженьи сомов на ручные удилища. Причина тому не столько малоизвестность этого остроумного снаряда, необходимого при ловле очень крупной или чересчур осторожной рыбы, сколько мнение о непригодности катушки для уженья в крепких местах. Бесспорно, в лому и корягах катушка совершенно неуместна, но дело в том, что и вообще удить в таких местах нельзя ни на обыкновенные удочки с поплавком, ни тем более на донные с длинной леской.

Уженье сомов каким бы то ни было способом возможно только на чистых местах, свободных от задевов на более или менее значительное расстояние, т. е. большею частью не на самых ямах, а несколько поодаль, на местах, которыми сомы постоянно ходят на жировку. Почти всегда удят сомов с берега, крепко втыкая удильники в землю или стлань плотины при ловле в мельничных омутах; уженье с лодки, укрепленной на месте, почему-то вовсе не употребительно, хотя сом вовсе ее не боится; несомненно, однако, что с лодки ловить гораздо удобнее, особенно на удилища с катушкой. На короткие донные удочки ловят обыкновенно только небольших сомов, около полпуда, так как больших очень трудно выводить на коротких шестиках. Насадкою служит рак или раковая шейка, реже вьюн или голавлик, зацепляемый за губы, причем грузило должно быть настолько тяжело, чтобы живец почти не мог бы сдвинуть его с места. Следует заметить, что на течении даже соменок очень сильно упирается, согнув кольцом свой широкий плес, так что его очень трудно сдвинуть с места. Сомята же очень часто встречаются даже на довольно порядочной быстрине и на незначительной глубине.

Гораздо практичнее ставить на сомов длинные удилища; они должны быть довольно длинны, а главное, очень прочны и упруги, почему предпочитаются березовые, которые, однако, необходимо подчеркивать. Толщина удильника у заостренного конца должна быть не менее вершка, а у кончика — в карандаш. Лескою служит более или менее толстая и просмоленная пеньковая бечевка, выдерживающая двухпудовую гирю; весьма пригодны также толстые шелковые лески из желтого кавказского сырцу. В большинстве случаев выгоднее пускать леску не очень длинно и, привязав ее сначала к комлю, обвить вокруг удильника до верхушки. Размеры поплавка зависят от величины насадки, б. ч. живца, который пускается на пол-аршина или немного более от дна с очень тяжелым грузилом, редко вполводы. Таких удочек, почти ничем не отличающихся от киевских крючков, великорусские сомятники ставят иногда по нескольку штук. Изредка, на тот случай, если крупный сом вырвет удильник, хотя

464

и крепко втыкаемый в берег под углом в 30—45 градусов, к комлю удовья привязывают доску или большое полено, по которому и разыскивают утащенную рыбою снасть. Кстати, следует заметить, что сома, забившегося в коряги, лучше не форсировать, даже оставить в покое и выждать, пока он сам не выйдет из своей засады. Бывают такие случаи, что сом затаскивает удильники и жерличные шесты в такие крепи, что совершенно запутывает бечеву, обвивая ее вокруг коряг. Некоторые рыболовы, хорошо знающие дно ямы, однако, ухитряются какими-то путями распутать бечеву и извлечь сома на поверхность.

Настоящим охотничьим, вполне активным, способом ловли сомов может быть названо только так называемое клоченье, при котором рыболов постоянно перемещается, всегда держа леску в руке. Клоченье сомов известно на многих реках Средней, Юго-Восточной и частью Северо-Западной России, но весьма странно, что в Юго-Западной России о нем почти не имеют никакого понятия, по крайней мере я нигде не мог найти никакого на этот счет указания. Вообще уженье на клоковую уду распространено как-то местами и не всегда практикуется даже в реках, изобилующих сомами, как, напр., на р. Вороне. Объяснить такую странность можно скорее всего незнанием, чем предположением, что местами сомы почти не берут на лягушку — главную, хотя вовсе не исключительную, насадку при клоченье. Самая идея клоченья, как я уже заметил выше, до сих пор не выяснена с достаточною ясностью: по мнению одних рыболовов, напр. западно-двинских, неманских, клязьминских, уфимских и других, идут на клоченье самцы, и клохтуша подражает голосу (овдовевшей?) сомихи, которая будто на заре троекратно клохчет или уркает, призывая самцов. По этой причине и ловля на клоковую уду производится здесь (также на р. Свияге) очень рано, начиная со времени нереста, уже в конце мая. Весьма странно, однако, что южные рыбаки, живущие в местах, гораздо более изобилующих сомами, ничего не говорят о клоченье во время нереста, а полагают, что сом идет на клоченье потому, что оно напоминает ему кваканье лягушки, или даже оттого, что полагает, что тонет какое-либо животное. Только Потехин[11] говорит вскользь, что употребляемый в Саратовской губернии клок производит звук, который делает сом. Настоящее вабленье сомов производится, однако, сколько известно, только в Витебской губ., где, по словам Терлецкого, на звуки, производимые вабом, очень скоро подходят к лодке сомы, и тогда их бьют острогами. В других же местностях клочат всегда с насадкой.

465

Главная принадлежность или особенность клоченья сомов — тот инструмент, которым приманивают сомов. Принцип его тот же, как у известного ботала, и витебский сомовий ваб, или вабик, мало от него отличается, так как это тоже род деревянного стакана, насаженного на палку. Простая среднерусская клокуша, или клок, имеет вид небольшой дощечки, в 6—8 вершков длины, полвершка толщины и в вершок ширины, с одного конца которой выдалбливается углубление в виде воронки не глубже полудюйма, а с другого стесывается и привязывается к пятивершковой рукоятке (рис. 108). Настоящая охотницкая клохтушка, клоку-

Рис. 108. Обыкновенный клок. Рис. 109. Сомовка

ша, или сомовка, — несколько изогнутый костыль, около 10 вершков длиною, из черемухи, рябины, вяза или яблони; на одном конце костыля делается небольшое углубление, величиною с трехкопеечную монету (рис. 109).

Гораздо более совершенную, или, вернее, более практичную, клокушу представляет клоковая снасть, употребляемая на Немане и Вилии. Удобство ее заключается в том, что удочка, т. е. бечевка с крючком и наживой, соединена вместе с клокушей, которою служит коровий рог. Для этой цели выбирается небольшой и по возможности прямой рог; он внутри вычищается, и края его обравниваются, а в остром конце просверливается насквозь, вдоль, а не поперек, отверстие, через которое пропускается бечева; на конце бечевы прикреплен крючок, а для того, чтобы рог не сдвигался с места, ее закрепляют в роге узлами или палочками. Рог держится от крючка на расстоянии, равном глубине, на какой хотят ловить, чтобы он, т. е. рог, при опускании снаряда в воду всегда ударял по ней нижними своими краями и производил бы известный, приманивающий сомов звук; на бечевку, ниже рога, надевается тяжелое свинцовое грузило. Таким образом, при ловле на эту снасть у рыбака занята только одна рука: он одновременно опускает уду и ударяет клокушей по воде. Замечательно, что о подобном клоченье сомов, несомненно, говорится еще в «Илиаде» Гомера, как указывал на это А. Курбатов, давший описание неманской клокуши. Гомер, го-

466

воря (24 песня) об Ирисе, посланной Зевсом за Фетидой, так сравнивает стремительность опускания богини в морскую глубину:

Быстро, подобно свинцу, в глубину погрузилась богиня,

Ежели он, прикрепленный под рогом вола степового,

Мчится, коварный, рыбам прожорливым гибель несущий.

Что касается насадки, то самою лучшею для клоченья считается лягушка; на Дону, однако, приманкою служит чаще всего рак и голова сухой тарани, также угорь (белая личинка навозного жука), воробей, кусок мяса; на Немане и Вилии личинка миноги — пескоройка; на Уфе — устрица, т. е. большая ракуша (Unio), вынутая из раковины; на Клязьме тоже, но не очень большое количество — до 3—4 десятков (!). Это разнообразие не говорит в пользу того предположения, что сом идет на клокушу потому, что она подражает кваканью лягушки. Но само собою разумеется, при ловле на лягушку весьма полезно, чтобы клокуша действительно как бы квакала.

Почти всегда клочат плавом, очень редко заякориваются на яме. Лодка должна быть легкая; ловят вдвоем или в одиночку, но всегда с одним правильным веслом, причем сначала поднимаются вверх, а затем спускаются по течению. На Клязьме в нос ботника обыкновенно ввертывают железное кольцо; сквозь это кольцо продевается удочка, свободный конец которой (т. е. комель) привязывается к корме. Это делается для того, чтобы крупный сом не мог опрокинуть челна. Рыболов, прибыв на место (яму, где держатся сомы), левой рукой управляет веслом, а правой берет леску, привязанную к прикрепленному, как сказано, удильнику и, отпустив неглубоко крюк с насадкой (устрицы), слегка заматывает бечевку на пальцы и тою же рукою мерно ударяет клохтушей. Клохтуша производит такой звук, как если бы опрокинутым стаканом ударять по воде, только гораздо громче (?); после трех ударов рыболов поводит рукою, чтобы двигалась приманка. На этот звук «сом подходит к ботнику (случается, что подходит их несколько), наваливается на весло так, что весла не сдвинешь с места, насмотрит приманку и не сразу глотает ее, а как бы сосет, причем виснет, точно гиря; в этот момент рыболов спускает с руки понемногу лесу, затем уже подсекает сильнее, чтобы приманка не удержала (?) крючка. Если сом невелик, его сейчас же надо тащить в ботник; если же он очень большой, то необходимо спустить бечевку, чтобы она отошла к носу ботника; таким образом охотник старается достигнуть понемногу до отлогого берега, где выходит из ботника и

467

вытаскивает добычу, что, впрочем, одному удается нескоро»[12]. Иногда большой сом сначала слабо тащится к ботнику, потом, у самого борта, вдруг выкидывает свое плесо наружу, задевает за борт и, головою книзу, стремглав опускается на дно. Вероятно, таким маневром ему удается опрокидывать лодку, примеры чему бывают нередко. На клохтушу сомы ловятся в Клязьме только до половины июля.

На Дону клочат несколько иначе. Бечевка — крепкий льняной или конопляный шнур, называемый здесь урезом, — наматывается на небольшую толстую ручку, которую и держат в руке,

Рис. 110. Клоченье сомов

опустив крюк с насадкой на надлежащую глубину. Ловят тоже с легких лодок-баркасиков вдвоем или в одиночку, но сначала заезжают далеко вверх, держась около берега; затем рыболов выплывает на середину реки, кладет весло, перестает грести и крюк с насадкой опускает в воду; левой рукой он держит урез, а в правую берет клокушу, потому что клочить правою гораздо удобнее. Здесь принято за правило никогда не заматывать бечевку на руку, так как если шнурок не скоро смотается, то крупный сом может сдернуть рыбака с лодки. Всего лучше сом ловится здесь на неглубоких быстринах, куда он выходит поохотиться за рыбой. Но положительно и точно определить, где сом

468

берет лучше, невозможно, потому что ловят его и на глубоком месте, и на мелком, что зависит от погоды и от времени года. Когда рыбак почувствует, что сом на крючке, то начинает вытаскивать добычу. С сомятами, конечно, не церемонятся, но если же сом большой или сильно рвется, то рыбак не подтягивает его вовсе, а несколько попускает урез, т. е. дает рыбе смотать часть бечевки с рукоятки. Таким образом, эта последняя почти вполне заменяет катушку. Однако чересчур попускать урез не следует, так как сом может забежать под корму и там залечь. В таком случае к рукоятке привязывают чурбан или доску и бросают урез в воду. Сом, почувствовав себя более свободным, спешит уйти; рыбак ловит урез и снова начинает водить рыбу. Утомив сома, который нередко долго водит лодку взад и вперед, его осторожно подводят к лодке и, оглушив ударом обуха (топора), втаскивают в баркас. Если же сом не будет достатоно вывожен, то он ударом хвоста по краю лодки иногда опрокидывает ее вверх дном. Пойманного сома оглушают по голове обухом для того, чтобы он не мог выпрыгнуть из лодки и вообще не мешал бы продолжать ловлю. Ошеломленный сом лежит спокойно или вовсе засыпает, но нередко приходит в себя, начинает биться, и рыбак опять прибегает к обуху. В один вечер здесь редко удается поймать более четырех сомов.

Всего лучше ловятся сомы на Дону в тихую погоду, по вечерам и по утрам; вечером он хорошо идет на клок, с того времени как садится солнце и до самых сумерек; утром же — до восхода солнца. Тихая погода — необходимое условие при ловле сомов: в дурную или ненастную погоду сом лежит на дне, не поднимаясь, и не слышит клоченья. В верховых станицах клочат больше вечером, чем утром. Сом попадается на Дону и днем, но не на клок, а крюк просто закидывается в омут. Близ станицы по вечерам можно видеть на Дону несколько баркасов; на каждом из них сидит рыбалка (рыбак) и клочет; снесет его течением — он возьмет весло, поворотит с средины к берегу и, упираясь, снова заедет вверх, и снова повернет на самую середину, и клочет, пока его опять не снесет вниз или пока не сядет сом на крюк[13].

На юге России, в низовьях рек Черноморского и Арало-Каспийского бассейнов, сом добывается преимущественно зимою[14] в довольно значительном количестве, вероятно свыше полумиллиона пудов. Значительная часть южнорусских сомов отправля-

469

ется в соленом виде в Румынию и Турцию; в средние губернии идет, кажется, мороженая сомовина. На местах лова мясо сома находится в большом пренебрежении, но калмыки, киргизы, узбеки, сарты, вообще все азиаты очень любят сомовину, даже едва ли не предпочитают ее всем другим рыбам; в средних губерниях сомовина (мороженая и соленая) также имеет хороший сбыт и пользуется большим уважением в качестве начинки для пирогов. Мясо сома очень жирно, до приторности, но довольно вкусно, особенно у молодых. На Дону казаки крупных сомов вовсе не едят, а вытапливают из них жир, а у средних берут только хвостовую часть; мелких же сомят, не более аршина, нередко сушат, т. е. вялят. Жир употребляется здесь для смазывания сапог и ремней. Из сомовьего пузыря приготовляется очень хороший рыбий клей, известный под названием сомовьего; в низовьях Волги из пузыря (кутыря) делаются сосуды для хранения жидкостей, преимущественно рыбьего жира, употребляемого в качестве приправы. Кутырь при этом очищают, вытягивают, надувают и потом сушат. Свежий же кутырь считается в Астраханской губернии лакомым блюдом и в Красноярском уезде считается необходимою принадлежностью свадебного стола, почему красноярцев называют кутырниками. В прошлом столетии, во времена Палласа, шла в дело только кожа сомов, употреблявшаяся вместо стекол. Этот т. н. паюс до сих пор делается в низовьях Волги. Сырую сомовью кожу натягивают на доску и жир с нее счищают глиной; затем промывают, снова натягивают и сушат на солнце. Хорошо приготовленный паюс бел и прозрачен, как стекло, и настолько прочен, что выдерживает удары палкой.

470

[1] По современной классификации Parasilurusasotus (L) — амурский сом. (ред.)

[2] По современной классификации LiocassisbrashnikourBerg — малая синяя косатка. (ред.)

[3] По современной классификации Parasilurusasotus (L) — амурский сом. (ред.)

[4] По современной классификации Glyptosternunreticulatum Мас-Clellang — туркестанский сомик, семейство Sisoridae. (ред.)

[5] По современной классификации Pseudobagrusfulvidraco (Richardson) — косатка-скрипун — семейства сомы-косатки — Bagridae. (ред.)

[6] По современной классификации Liocassisussuriensis (Dybowski) — уссурийская косатка, или косатка-плеть. (ред.)

[7] В Москве-реке сом принадлежит к числу очень редких рыб и постоянно замечается только в нижнем течении; в среднем около столицы он бывает не каждый год и только мелкий, от фунта до 15. В Клязьме, во Владимирской губ. эти рыбы встречаются гораздо чаще, а в южных притоках Оки — р. Ранове и др. — сомы даже весьма обыкновенны.

[8] Этот случай имеет за собою более вероятия, чем рассказы о сомах, доящих коров в то время, когда они стоят в воде. Довольно трудно предположить, чтобы корова могла допустить сома обхватить вымя, так как щетка сомовьих зубов должна ее сильно беспокоить. Поверье это весьма распространено в Ярославской и Тверской губерниях и, может быть, имеет какое-нибудь реальное основание.

[9] См. М. Богданов «Очерки природы Хивинского оазиса». Ташкент, 1882, стр. 130-131 и рисунок.

[10] Это сопротивление, как показали опыты, не особенно значительно.

[11] «Лов рыбы». — «Морск. сборн.», 1857, I, 69—70.

[12] А. Д. «Охотничье житье-бытье». – «Пр. охота», 1879, июль, стр. 85‑86.

[13] См. И. Попов. «Сом и охота на него на Дону». – «Пр. охота». 1881, май, стр. 73‑74.

[14] На азовских промыслах сом ловится преимущественно летом.