Ошибкина С.В. О рыболовстве у населения Восточного Прионежья в эпоху мезолита

 Добыча рыбы является одним из самых ранних занятий человека, простейшим способом получения пищи, возможно, более простым, чем охота, особенно на крупных млекопитающих. Однако рыба не могла заменить мясной пищи и не имела поэтому такого важного значения в рационе древнего человека, а ее добыча в отдельных регионах длительное время, если не всегда, оставалась занятием второстепенным. О времени возникновения рыболовства и значении этого события в жизни человека существуют различные мнения. Одни исследователи полагают, что люди научились ловить рыбу еще в позднем палеолите, хотя конкретные сведения об этом весьма ограниченны. Известны рисунки рыб в некоторых верхнепалеолитических пещерах Западной Европы, а также их изображения на кости из палеолитических стоянок на территории нашей страны [Семенов, 1968, с. 329]. Поскольку орудия рыболовства или остатки фауны этого времени не обнаружены, если не считать так называемых гарпунов, эти находки служат лишь косвенным свидетельством возникновения рыболовства. В связи с этим некоторые исследователи думают, что рыболовство было освоено значительно позднее, в эпоху мезолита, когда охота на некоторые виды крупных млекопитающих сократилась, а главное, перестала быть надежным источником питания. В это время произошли существенные изменения в хозяйстве и образе жизни древнего человека, в составе промысловой фауны и способах охоты, и рыболовство стало играть более важную роль. Полагают также, что возникновение рыболовства явилось рубежом, разделяющим основные периоды каменного века, палеолит и последующие мезолит-неолит [Поликарпович,1940, с. 84; Федоров, 1961, с.140—142; Формозов, 1977, с. 20, 21].

При оценке роли рыболовства в общем историческом плане, особенно в раннем мезолите, следует учитывать ограниченность полученного материала. Однако можно думать, что в начале мезолита охота оставалась основным и главным источником существования древнего населения. Если впервые ловля рыбы была освоена отдельными группами населения еще в позднем палеолите, в дальнейшем развитие этого промысла проходило медленно и неравномерно, а у многих групп или первых племенных образований Европы рыболовство не играло в хозяйстве сколько-нибудь существенной роли до позднего мезолита. Кроме того, многие стоянки эпохи мезолита не сохраняют органические материалы, что не позволяет судить по остаткам фауны о составе охотничьей добычи и наличии

203

рыболовства. Для изготовления орудий рыболовства использовали, как правило, дерево, кору, кость и другие органические материалы, вследствие чего они встречаются очень редко. Примером могут служить многие мезолитические стоянки Восточной Европы, по материалам которых трудно восстановить картину хозяйственной деятельности человека. Косвенные данные, такие, как расположение стоянок, мало что добавляют к нашим знаниям о способах добычи пищи древним населением. Например, в расположении стоянок в бассейне Сухоны и Вятки наблюдается определенная закономерность: они занимали боровые террасы в нижнем течении небольших рек, недалеко от устья. Но объясняется ли это стремлением селиться ближе к местам рыбной ловли, остается нерешенным. В те времена современные небольшие реки могли быть шире и полноводнее, если судить по их руслу, и вряд ли их можно было перегородить заколами. Это относится ко многим речкам, где найдены мезолитические стоянки, таким, как Еденга, Сомбол, Старая Тотьма в бассейне Сухоны или Быстрица и Черняница — Вятки. Итак, население эпохи мезолита, селившееся на берегах таких лесных рек, могло заниматься ловлей рыбы наряду с охотой и собирательством, но фактического материала, свидетельствующего о развитии здесь рыболовства, пока нет. Массовые находки с таких стоянок состоят из кремневых ножевидных пластин, скребков, резцов, реже встречаются наконечники стрел или небольшие рубящие орудия. Все эти изделия применялись для охоты или разных хозяйственных работ, но к рыболовству отношения не имели.

Иная картина наблюдается на торфяниковых стоянках Восточного Прионежья, в центральном регионе Севера европейской части СССР. Сейчас здесь известно несколько памятников с культурным слоем и отдельных местонахождений, а также небольшой могильник в местности Попово на р. Кинеме. Особенно интересные и важные материалы по рыболовству эпохи мезолита получены в Нижнем Веретье I, расположенном на р. Кинеме, в 1 км от ее впадения в оз. Лача.

Первые находки в местности Веретье сделаны в 1929 г. М. Е. Фосс. Ею проведены раскопки на высоком участке берега, где в разное время существовали стоянки каменного века и поселение эпохи бронзы, оставившее мощный культурный слой. В результате происходило смешение культурных остатков и фауны. По мнению М. Е. Фосс, нижний культурный слой, получивший название Нижнее Веретье, относился к раннему бескерамическому неолиту и получил очень поздние даты [Фосс, 1941б, с. 21—70; 1952, с. 211]. С 1978 г. мною проводятся раскопки в местности Веретье [Ошибкина, Макаров, 1979; Ошибкина, 1981]. На низком участке берега открыта стоянка, расположенная в 50 м от старых раскопов; на разделяющей территории культурного слоя не обнаружено. Для удобства при обозначении памятника и описании материала принято название Нижнее Веретье I. Культурный слой здесь расположен на древней галечной отмели и перекрыт двумя слоями торфа, образовавшимися в разное время и не содержащими других культурных остатков. Последнее обстоятельство выгодно отличает стоянку Нижнее Веретье I от Нижнего Веретья с его частично перемешанными культурными напластованиями разного времени. Сейчас в Нижнем Веретье I вскрыто 714 м2 площади и получен большой вещественный материал, в том числе изделия из камня,

204

кости, рога, дерева, коры, травянистых растений. По характеру археологического материала, пыльцевому анализу и радиокарбоновым датам возраст памятника определяется серединой VII тыс. до н. э., бореальным периодом, эпохой мезолита.

Среди находок Нижнего Веретья I встречены изделия, прямо связанные с рыболовством, прежде всего костяные крючки (рис. 1, 1—9).Их 9 экз. разного размера и степени готовности, что дает представление о способах их изготовления. Преобладают крючки среднего размера

 

Рис. 1. Костяные рыболовные крючки. Нижнее Веретье I. Здесь и далее объяснения в тексте

от 3.4 до 7 см в длину. Есть также очень крупные изделия до 15 см. Их делали из плоской кости, конец которой надпиливали и отламывали (6), а затем придавали нижней части крючка, бородке, округлую или треугольную (4) форму. Для привязывания к леске на верхней части стержня вырезали одну или несколько канавок, иногда делали простую одностороннюю зарубку (1). Ни один из крючков не имеет на стержне сверленого отверстия для лески. Например, у самого большого экземпляра (8) в верхней части стержня выделены два биконических выступа, между которыми могли привязывать не только леску, но шнур или ремень. На конце этого изделия есть еще один маленький выступ. Во время раскопок Нижнего Веретья были найдены 8 крючков, в том

205

числе массивные, все с зарубками для лески, кроме одного со сверлиной у самого конца стержня [Фосс, 1941б, табл. IV, 9, 10]. Жители стоянки умели сверлить кость, о чем говорят находки орудий с вырезанными и высверленными отверстиями. Встречены даже тонкие костяные иглы с маленьким ушком. Тем не менее у крючков сверлин на стержне обычно не делали, может быть они не выдерживали нагрузок и чаще ломались. Поэтому интересно отметить, что жальце крючка выделялось именно при помощи сверлины. Первой операцией при изготовлении крючка было выравнивание и подготовка пластины. Затем на ее конце сверлили круглое отверстие, от которого формировали жальце, а лишние куски кости удаляли. О такой последовательности можно судить по экземпляру, сломавшемуся сразу после сверления. У него отверстие обработано довольно тщательно, а внутренняя лопнувшая часть не заглажена и сохранила поверхность слома (7). Есть незаконченный крючок, у которого еще не обрезана бородка и нет зарубок для лески, но уже имеется высверленное и обработанное отверстие и завершенное жальце (6). Следы сверления особенно хорошо видны у экземпляра с треугольной бородкой (4). Крупные крючки могли делать иначе, их размеры позволяли просто резать костяную заготовку, придавая ей нужную форму. Один крупный экземпляр происходит из могильника Попово, расположенного в 3 км от Веретья на правом берегу Кинемы. Он находился в большой ритуальной яме рядом с детским погребением (№ VII), вместе с обломками других орудий и костями животных и рыб. По форме, размеру и способу изготовления он не отличается от описанных рыболовных крючков из торфяниковых стоянок. На других стоянках Восточного Прионежья крючки не найдены. Таким образом, жители мезолитических стоянок, располагавшихся в бассейнах больших озер Севера, ловили рыбу при помощи костяных крючков. Принято считать, что в каменном веке крючок всегда служил индивидуальным средством лова рыбы, чем и отличался от сетей или ловушек. Такая оценка орудий этого типа представляется примитивной. Прежде всего нет оснований думать, что крупный рыболовный крючок подобно современному просто привязывался к леске, а затем к удилищу. Не исключено, что мезолитические крючки являлись частью снастей совсем иного типа. Это могли быть устройства, подобные современным закидушкам, у которых серия крючков с наживкой прикрепляется на определенном расстоянии к длинной веревке или толстой леске. Такую снасть применяют для ловли крупной хищной рыбы в настоящее время на Урале и в Сибири. Ее забрасывают на дно реки на большое расстояние от берега и удерживают при помощи груза. В мезолите снасть с крупными крючками могла быть устроена иначе, но вряд ли для этого было достаточно простого удилища. Кроме того, не всегда ловушка сложной конструкции или даже сеть являются снастью для коллективного лова.

В лесной полосе Восточной Европы крючки мезолитического времени представлены незначительным количеством экземпляров. В Оленеостровском могильнике, возраст которого определяют поздним мезолитом или ранним неолитом, найдено 9 фрагментов составных крючков [Гурина, 1956а]. Только один из них даст представление о форме. Несколько обломков костяных крючков найдено на позднемезолитических стоянках Карелии [Филатова, 1978]. На стоянке Кунда в Эстонии известны два

206

костяных изделия, похожих на крючки. Несколько массивных изделий происходят из сборов на р. Пярну. Р. Индреко считал, что они относятся к атлантическому времени, но предполагал, что в общем рыболовный крючок — изобретение эпохи мезолита, типологически связанное с гарпуном и происходящее от него [Indreko, 1948, S. 31].

Более определенное представление о времени первого применения рыболовных крючков дают находки со стоянок культуры маглемозе в Северной Европе. Самое раннее изделие подобного типа происходит со стоянки Мюллеруп I середины VII тыс. до н. э. [Brøndsted, 1960, р. 60, 137; Clark, 1975, tab. 5]. На позднемезолитических стоянках Дании, датируемых второй половиной бореала, они представлены несколькими экземплярами. На о-ве Зеландия два крючка найдены на стоянке Свердборг [Johansen, 1920, fig. 62] и один в Гаарде [Mathiassen, 1943, fig. 41, 6].Еще два крючка известны в Северной Германии, они тоже датируются бореальным временем и связаны с культурой маглемозе [Schwantes, 1928, fig. 39]. Характерная особенность этих изделий состоит в том, что жальце всегда выделяли при помощи сверления, а основания крючков имеют U-образную форму.

Если в мезолите крючки отличаются большим размером и простой формой, то в неолитическое время они часто мелкие, усложненные по форме. На Севере и в некоторых других районах лесной полосы на стоянках этого времени встречены крючки составного типа, у которых стержень и жальце делали отдельно и потом скрепляли смолой и связывали. На Севере Европы преобладали изделия из шифера и сланца, которые всегда были составными [Pälsi, 1912, S. 195—203]. В южных районах лесной полосы чаще встречаются костяные крючки, среди которых преобладают целые, но есть и составные. Для них характерны многозубчатые жальца и множество нарезок на стержне, они бывают изогнутой формы, бородка иногда украшена нарезками [Гадзяцкая, Крайнев, 1965, рис. 12, 4; Ванкина и др., 1973, табл. 62; Янитс, 1973, табл. 58]. В неолите Западной Европы тоже распространяются мелкие крючки, здесь долго сохраняется традиция сверления у основания жала [Reinert, 1926, fig. 4]. Заметим, что эта деталь в обработке крючков, сложившаяся в культуре маглемозе, дает основания для сравнения с ними изделий из мезолитических торфяниковых стоянок Севера, таких, как Веретье.

Важным изобретением эпохи мезолита явилась рыболовная сеть. О сетях и других приспособлениях для лова имеются лишь отрывочные сведения. На неолитических стоянках Прибалтики встречаются поплавки и грузила, реже остатки сетей или ловушек. На Севере подобные находки редки, особенно в мезолите. В свое время общее внимание привлекли находки на стоянке Антреа Корпилахти, расположенной на Карельском перешейке, в 43—44 км к северо-востоку от Выборга [Pälsi, 1920b, S. 10; Luho, 1967, S. 30: Kivikoski, 1967, fig. l]. Длительное время исследователи не могли прийти к единому мнению относительно возраста находок в Антреа. По условиям залегания С. Пялси и X. Линдберг датировали ихранним бореалом [Pälsi, 1920b, S. 10; Lindberg, 1920. S. 2]. Позже, в 1947 г. В. Лухо и М. Саурамо провели повторное исследование и датировали памятник рубежом пребореал-бореал. Но существует еще иная точка зрения, согласно которой по характеру археологического материала находки в

207

Рис. 2. Поплавки из древесины и сосновой коры (1‑4) и грузила (5). Нижнее Веретье I.

208

Антреа могут быть датированы только временем Литоринового моря, атлантическим периодом [Кларк, 1953, с. 54; Clark, 1975, р. 225]. Главным аргументом в пользу такой датировки были шлифованные каменные орудия из Антреа и изделия из кости, аналогии которым известны на поздних стоянках культуры кунда. Однако ранний возраст памятника подтвердили радиокарбоновые даты, полученные недавно [Siiriäinen, 1974, S. 11]. Правильность датировки Антреа бореальным временем подтверждают также исследования в Веретье, где найдены шлифованные каменные орудия, а также поплавки и грузила. Таким образом, есть все основания отнести появление рыболовных сетей у населения Севера к бореальному времени.

Поплавки, найденные в Нижнем Веретье (рис. 2, 1—4), представлены 12 экз. Кроме того, в Нижнем Веретье известен один поплавок из коры [Фосс, 1941б, табл. V, 6]. Все изделия отличаются по форме от поплавков из Антреа. но как и последние, часто сделаны из сосновой коры, хотя есть и деревянные. Поплавки из Веретья круглые в плане, реже овальные, плоские или линзовидные в сечении. При изготовлении их поверхность и края обрезали орудием с лезвием, состоящим из ножевидных пластин. Хотя потом поверхность слегка заглаживали — отчетливо видны следы срезов, особенно по краям (2). У всех поплавков отверстия для привязывания находятся в середине. В большинстве случаев они вырезаны или довольно небрежно пробиты. Если поплавок сделан из твердой древесины, отверстие могли и сверлить. Найдена половина деревянного кружка, по размеру близкого поплавкам. Его края обрезаны, но во время работы заготовка лопнула вдоль волокон древесины и ее выбросили. Судя по этой заготовке, сначала изделию из коры или дерева придавали нужную форму, а затем уже делали отверстие. Может быть, поэтому так часто встречаются половинки хорошо обработанных изделий без следов употребления, но сломанных пополам во время вырезания отверстия. Размеры готовых поплавков в среднем 10—12 см в диаметре, величина отверстия 1—2, толщина в центре 2—3, по краям 1—1.5 см. Овальный деревянный поплавок имеет размеры 6 Х 10 см, величина отверстия 1—1.2 см. Его поверхность почти не обработана, но тщательно обрезаны края (1). На других стоянках эпохи мезолита на Севере они не известны.

На мезолитическихстоянках Прибалтики известен один поплавок из Сийвертси. Стоянка датируется концом мезолита, рубежом бореального и атлантического периодов, может быть, началом последнего. Упомянутый поплавок сделан из сосновой коры, он овальный в плане, с очень маленьким отверстием на узком конце. Предполагают, что на утерянном конце было еще одно отверстие [Indreko, 1948, S. 325]. Второе изделие из древесины березы происходит из Тырвала. Этот предмет овальной формы, длиной 10.25, толщиной 2.55 см, большое отверстие помещено в середине. По форме его можно принять за поплавок. Однако Р. Индреко. ссылаясь на мнение Г. Рэнке. считает этот предмет навершием для палки, которой ударяют по воде, чтобы загнать рыбу в сети. Он предлагает этнографические примеры подобных орудий, которые известны в Эстонии [Ibid., S. 327]. Длинные палки с деревянными блоками на конце, которыми загоняют рыбу в сети, расставленные в устьях мелких речек, автору приходилось видеть совсем недавно у рыбаков на р. Модлоне, в бассейне оз. Воже. Не исключено, что предметы из дерева с большими отверстиями

209

имели примерно такое же назначение у жителей древних стоянок, а более легкие, из коры, служили поплавками.

Самая большая серия поплавков найдена на мезолитической стоянке Хоен Фихельн на оз. Шверлин (территория бывш. ГДР): 26 изделий из коры и дерева. Они круглой или, реже, овальной формы, поверхность и края обработаны срезами, круглое или близкое к квадрату отверстие помещено в центре. На стоянке Хоен Фихельн два культурных слоя, оба они относятся к мезолиту, верхняя дата памятника определяется концом бореала. Поплавки встречены преимущественно в верхнем, но имеются и в нижнем, более раннем слое [Schuldt, 1961, tab. 143, 144]. По форме, размеру, способу оформления отверстия изделия из Хоен Фихельн являются полной аналогией поплавкам из Веретья. Следует отметить, что здесь, как и в Веретье, ни разу не было найдено поплавков с остатками шнура, веревки или другой обвязки, на их поверхности не замечено и следов потертости от привязывания. Поэтому автор раскопок Э. Шульдт допускает, что изделия из коры и древесины могли иметь и другое применение.

В Веретье найдено много сверленых камней разного размера и формы. Часть из них могла бы служить грузилами сетей, но это предположение опровергает находка настоящего грузила, сохранившегося с обвязкой. Оно представляет собой простую круглую гальку среднего размера, примерно 8.5х6.0 см, напоминающую описанные С. Пялси грузила из Антреа, размером с кулак. Галька перевязана поперек волокнистым растением, конец которого закреплен сложным узлом. Под узел подложена круглая в сечении палочка с обрезанными концами, предназначенная для укрепления перевязи, чтобы последняя не соскользнула в воде (рис. 2, 5). Такие гальки, вероятно, много раз встречались на стоянках каменного века, но узнать в них грузило нельзя, поскольку обвязка не сохраняется. Простота этого приспособления для сети или ловушки вполне отвечает возрасту стоянки, жители которой при изготовлении всех без исключения орудий труда и охоты проявляли своеобразный рационализм. Это можно проследить по набору орудий, оббивке кремня и шлифовке сланца, по использованию острых краев пластин, которые, как правило, не ретушировали, по сохранению естественных острых краев и концов костей животных, которые лишь слегка подтачивали. Обработка камня, и в особенности его сверление, конечно, требовала больших затрат времени и труда. Гораздо проще было использовать простую гальку, чем делать в ней сверлину. Не делали даже боковых выбоин, как это было принято позднее в неолите [Ванкина, 1970, с. 94]. Кроме Антреа и Нижнего Веретья I грузила в виде простых камней известны в Сийвертси и Кунде, на последней стоянке есть также обломок сверленого грузила.

Среди костяных изделий Нижнего Веретья есть так называемые иглы для плетения рыболовных сетей [Фосс, 1941б, табл. III, 7; IV, 7]. Они имеют совершенно разную форму и предназначались для различной работы. В одном случае это короткое острое шило или проколка. Другое изделие сломано, его форма и назначение не ясны.

По находкам поплавков и грузиков можно считать, что жители ряда мезолитических стоянок Севера были знакомы с сетевым ловом. Возникает вопрос, не могли ли эти предметы предназначаться не только для сетей, но и для разного рода ловушек, сплетенных из прутьев или сделанных

210

из деревянной лучины. Для подобных снастей тоже нужны и поплавки, и грузила. Известно, что основное число ловушек каменного века найдено вблизи от побережий Балтийского моря. Согласно сводке шведских исследователей М. Петерсона и Е. Олауссона, они сосредоточены в Дании, особенно на островах (6 экз.), в Южной Швеции (5 экз.), где севернее провинции Сконе уже не распространяются, в Финляндии (11 экз.) и в Северо-Западной Германии, в Дюммерзее под Ганновером (1 экз.). Древнейшая из ловушек происходит из Нидлезе в Дании и по пыльцевой колонке датируется началом атлантического периода. Уже в это время они были такими же, как современные верши. Их делали из прутьев или лучины, которые переплетали или связывали поперечным плетением. Общая форма ловушек конусовидная, реже цилиндрическая, некоторые экземпляры достигали в длину 4 м. Все известные в Северной Европе древние ловушки датируются временем формирования и существования культуры эртебелле и, по мнению ряда ученых, связаны с ней. Установлено, что их использовали для ловли морской рыбы. В одной из ловушек, найденной в Ионсторп, в провинции Шонен, Швеция, были обнаружены кости крупной морской трески. Из этого следует, что эти рыболовные снасти были приспособлены для лова в прибрежной морской зоне [Petersson, Olausson, 1952, S. 142—157]. Их могли применять и на внутренних водоемах, например на озерах. Хотя не выяснено, где появились ловушки впервые, их распространение в основных чертах соответствует ареалу ранненеолитической культуры эртебелле. Ловушки описанных типов известны и в неолите Прибалтики. Не исключено, что применение ловушек появилось здесь в раннем неолите под влиянием культуры эртебелле.

В связи с этим заслуживает внимания замечание шведских ученых о том, что в культуре маглемозе, распространенной на тех же территориях вокруг Балтийского моря в предшествующее время, в мезолите, ловушки не найдены и есть основания предполагать, что это население морским ловом не занималось. Хозяйственная деятельность имела здесь иное направление, преобладала охота, а первые признаки рыболовства относятся к середине мезолита. Об отсутствии морского рыболовства говорит расположение стоянок на внутренних водоемах, недалеко от открытых побережий. Среди остатков рыб на стоянках чаще всего находят щуку, на которую могли охотиться с острогой.

Далее к востоку примерно такая же картина наблюдается на памятниках культуры кунда, жители которых тоже селились на внутренних водоемах. Примером может служить сама стоянка Кунда или стоянка в бассейне оз. Выртсьярв [Янитс, 1966, с. 114].

Возвращаясь к стоянке Нижнее Веретье I и другим торфяниковым стоянкам Севера, нужно сказать, что основные археологические параллели материалу могут быть указаны в культурах кунда и маглемозе, что позволяет предполагать известную близость и родственную связь оставивших их групп населения. Этому выводу не противоречат результаты исследования антропологического материала могильника Попово. Характер экономики и способы ведения хозяйства у населения этих культур тоже имеют много общего, в частности сходны орудия рыболовства и состав добычи. Поплавки и грузила на стоянках Восточного Прионежья могли предназначаться для сетей или снастей типа закидушек, оснащенных

211

костяными крючками с наживкой. Никаких следов вершей здесь не найдено.

В целом рыболовство имело на мезолитических стоянках Восточного Прионежья второстепенное значение. По сравнению с многочисленным и разнообразным охотничьим вооружением, представленным в Нижнем Веретье I и Нижнем Веретье, рыболовные снасти сравнительно немногочисленны. Однако главным показателем служат фаунистические остатки, среди которых резко доминируют кости лесных животных. Обращает на себя внимание исключительное однообразие ихтиофауны, состоящей в основном из костей щук. Собраны челюсти этой рыбы, в том числе встречены очень крупные экземпляры. В свое время в Нижнем Веретье были получены кости разных рыб — щуки, налима, окуня, леща, язя, карася, плотвы. Некоторые из них, теплолюбивые, послужили основанием для очень поздней датировки стоянки [Фосс, 1941б, с. 27]. Вместе с пыльцой широколиственных они свидетельствовали о существовании стоянки в период климатического оптимума голоцена. Проверка пыльцевой колонки в Нижнем Веретье I показала, что широколиственные появляются в слое торфа, перекрывающем культурный слой эпохи мезолита,[1] иными словами, относятся к более позднему времени. Очевидно, пыльцевые остатки, как и остатки фауны в Нижнем Веретье, оказались перемешанными. Об известной смещенности культурных остатков сообщала и М. Е. Фосс [1952, с. 207 ]. Не вызывает сомнения, что теплолюбивые виды рыб происходят из неолитического слоя, а часть ихтиофауны связана с культурным слоем поселения эпохи раннего металла. И в Нижнем Веретье щука была основным объектом лова.

Значительную часть охотничьего вооружения жителей торфяниковых стоянок составляли костяные зубчатые острия или так называемые гарпуны (рис. 3, 5). Для простых и поворотных костяных гарпунов, при помощи которых народы приморских районов Северной Сибири охотились на морского зверя, характерен острый зазубренный конец и мягкая привязь в виде шнура или веревки, для чего у основания делали отверстие. При охоте гарпун застревал в теле животного, а привязь удерживала его на плаву. В лесной полосе Европы сначала роговые, а позже костяные острия известны в ряде культур каменного века начиная с позднего палеолита вплоть до начала неолита. Сначала их делали из рога северного оленя, служившего у охотников времени позднего палеолита основным поделочным материалом. Острия были двусторонними и односторонними, с расширением у основания. В бореальное время с распространением лесов и появлением лесной фауны острия стали делать из кости лося или оленя. Получили распространение древние формы однорядных острий с клювовидными зубцами и прямым узким основанием. Позже формы острий становятся разнообразнее. Почти никогда эти орудия не имеют приспособлений для крепления шнура, хотя встречаются экземпляры с отверстием в основании. В одной из ранних работ Г. Д. Кларка высказано предположение, что в сущности рассматриваемые орудия не гарпуны, а зубчатые острия. Составлена их подробная типология [Clark, 1963, fig. 41].

212

По находкам в Нижнем Веретье I можно сказать с полной определенностью, что зубчатые острия не имеют мягкого соединения с рукоятью, т. е. не являются гарпунами. У некоторых экземпляров на основании сохранились остатки смолы и бересты, при помощи которых острие прикреплялось к древку (рис. 3, 6, 7). Найдена также часть деревянного древка орудия, служившего своего рода копьем с острым зубчатым наконечником. Способ крепления при помощи обмотки из бересты и смолы известен на мезолитических стоянках Южной Швеции, где найдены зубчатые острия с остатками берестяной обмотки [Clark, 1975, fig. 22].

О применении зубчатых острий в древности существуют разные мнения. Иногда их называют рыболовными копьями, хотя точнее было бы сказать о наконечниках копий или острог. Не вызывает сомнения, что их применяли для лучения рыбы. Подобные способы добычи известны даже в наше время и практикуются у некоторых народов, а также неоднократно описаны в этнографической литературе. Есть вполне определенные сведения о лучении рыбы в мезолитическое время. В торфяных отложениях бореального оз. Кунда был найден скелет щуки длиной около 1 м, среди позвонков которой оказалось зубчатое острие. О второй подобной находке в оз. Кунда сообщает Р. В. Томсон. Это был череп большой щуки, впоследствии утраченный, на котором сохранилось отверстие, пробитое остриём или стрелой [Indreko, 1948, fig. 15]. Представляют интерес наблюдения датских исследователей, которые у многих острий, собранных на дне мезолитического оз. Аамозен в Зеландии, отметили зону загнивания на конце. Эта зона соответствовала толщине щуки [Кларк, 1953, с. 55]. Таким образом, лучение рыбы, в особенности щуки, получило в мезолите широкое распространение, и прежде всего у населения культур кунда и маглемозе. Подобная специализация рыболовства еще ждет объяснения.

Важное значение имеет вопрос о том, предназначались ли зубчатые острия исключительно для лучения рыбы или их применяли также при охоте на крупных животных. В свое время А. Рустом во время раскопок стоянки Мейендорф, относящейся к позднепалеолитической гамбургской культуре, было найдено острие и лопаточные кости северного оленя с отверстиями. По мнению исследователя, размеры отверстий совпадали с размерами зубчатого острия, которым они могли быть пробиты. Из этого следовали, что зубчатые острия применяли для охоты на северного оленя [Rust, 1937, tab. 52, 53]. До сих пор эта точка зрения остается недоказанной, хотя известно, что рассматриваемое орудие впервые появилось в мадленское время у населения, главным занятием которого была охота, а рыболовство не играло существенной роли и его существование вообще остается проблематичным. Все позднепалеолитнческие культуры имели на вооружении зубчатое острие, а в раннем мезолите на стоянках с ярко выраженным охотничьим направлением хозяйства, таких, как Стар Карр в Англии, эти орудия представлены сериями. Нужно думать, что копье с зубчатым костяным острием скорее всего было универсальным, его могли использовать на охоте и рыбной ловле.

На торфяниковых стоянках Севера европейской части СССР зубчатые острия достаточно распространенное орудие. Одна из самых больших коллекций изделий происходит из Нижнего Веретья I, где найдено 94 костяных острия (считая обломки) и 1 деревянное. В Нижнем Веретье

213

Рис. 3. Костяные острия (с. 214-215). Нижнее Веретье I.

214-215

насчитывается 50 экз. [Фосс, 1941б, с. 38]. Кроме того, отдельные орудия найдены в могильнике Попово, на стоянках Сухое, Погостище I, Ягорба, в местонахождениях на pp. Вологде и Чагодоще. Серия острий происходит из Оленеостровского могильника. Есть находки без определенной привязки к местности, такие, как большое острие с мыса Вязового на западном берегу оз. Воже [Фосс, 1952, с. 261], и находки в центре г. Вологды у Дворца пионеров. На мезолитических памятниках этого региона наиболее распространенным и характерным является классическое зубчатое острие, сделанное из кости лося, однорядное, с клювовидными зубцами и прямым острым насадом (рис. 3, 1—3). Встречаются и другие типы орудий, в основном варьирует форма зубцов и расстояние между ними. Как показывают находки из Нижнего Веретья I, орудия разной формы были в употреблении одновременно, они найдены в едином культурном слое, образовавшемся в сравнительно краткий отрезок времени. Судя по составу фаунистических остатков в Нижнем Веретье I и Нижнем Веретье, преобладала охота на крупных лесных животных, главным образом на лося. Нужно думать, что копье с зубчатым острием на конце могли применять при такой охоте как метательное орудие.

Несмотря на ведущую роль охоты в хозяйстве, жители мезолитических стоянок Восточного Прионежья придавали рыболовству важное значение. Об этом свидетельствуют не только орудия лова. Так, в нескольких погребениях могильника Попово обнаружены кости рыб. Они найдены в ритуальных ямах вместе с костями других животных, а кроме того, и в самих погребениях. В двух случаях у кисти погребенного лежали скелеты небольших рыб, сохранившие анатомический порядок и, следовательно, помещенные сюда целиком. В одном случае на груди ребенка оказались рассыпанные позвонки мелкой рыбы. Очевидно, существовал обряд захоронения, согласно которому в ритуальные ямы рядом с умершим клали части животных и рыбы, съеденных во время погребальной тризны. В погребения помещали, как правило, только рыбу, целиком или ее остатки. Не обращаясь к вопросу о смысле описанного ритуала, отметим важное значение рыбы в погребальном обряде и вообще в жизни древних обитателей торфяниковых стоянок.

Наконец, следует упомянуть о скульптурных изображениях рыб, найденных в Нижнем Веретье. Обе фигуры сделаны из тонких костяных пластин и сильно стилизованы. Большая фигура продолговатой формы, ее длина около 7 см. Выделен хвост в виде двух угловатых плавников. По контуру всей фигуры сделаны неглубокие треугольные зарубки. Этот простой декоративный прием усиливает сходство изображения с оригиналом. Вторая фигурка меньшего размера, имеет другие пропорции. Она короткая, округлая, с вытянутыми волнистыми концами на месте головы и хвоста. В верхней части просверлено небольшое отверстие для подвешивания изделия, может быть, служившего подвеской. По мнению М. Е. Фосс [1941б, с. 43], последняя фигурка изображает птицу. Однако ее общее сходство с первой фигуркой и одинаковое оформление по контуру позволяют думать, что обе изображают рыб.

Таким образом, в эпоху мезолита в центральных районах Севера европейской части СССР существовала группа населения с высокоразвитым охотничье-рыболовческим хозяйством. Остатки материальной куль-

216

туры, исследованные сейчас уже на нескольких стоянках, показывают разнообразные и совершенные орудия охоты, в том числе луки, стрелы, копья. Что касается рыболовства, то оно было достаточно хорошо освоено древними людьми, которые умели ловить рыбу при помощи костяных крючков, пользовались сетями, кололи добычу копьями с зубчатым острием на конце. Как видим, способы лова были разными. Можно предполагать, что в определенных условиях делали заколы, которыми перегораживали речки и ручьи. Но следы подобных сооружений не найдены. Все эти стоянки находятся на больших речках, где строить заколы было сложно. Во всяком случае, нельзя сказать определенно, применялся ли этот способ.

217

[1] Определение Н. А. Хотинского.

 ЛИТЕРАТУРА

Ванкина, 1970 - Ванкина Л. В. Торфяниковая стоянка Сарпате, Рига, 1970.

Ванкина и др., 1973 - Ванкина Л. В., Загорскис Ф. А., Лозе И. А. Неолитические племена Латвии / Этнокультурные области лесной и лесостепной зоны европейской части СССР в эпоху неолита. 1973. (МИА; № 172).

Гадзяцкая, Крайнов, 1965 - Гадзяцкая О. С., Крайнов Д. А. Новые исследования неолитических памятников Верхнего Поволжья // КСИА. 1965. Вып. 100.

Гурина, 1956а - Гурина Н. Н. Оленеостровский могильник // МИА. 1956а. № 47.

Кларк, 1953 - Кларк Д. Г. Доисторическая Европа. М., 1953.

Ошибкина, 1981 - Ошибкина С. В. Северная экспедиция // АО 1980 г. М., 1981.

Ошибкина, Макаров, 1979 - Ошибкина С. В., Макаров Н. А. О работе в зоне переброски северных рек // АО 1978 г. М., 1979.

Поликарпович, 1940 - Поликарпович К. М. Работа по палеолиту в западной области в 1936 г. // СА. 1940. № 5.

Семенов, 1968 - Семенов С. А. Развитие техники в каменном веке. Л., 1968.

Федоров, 1961 - Федоров В. В. Новые изображения рыб с палеолитических стоянок европейской части СССР // КСИА. 1961. Вып. 82.

Филатова, 1978 - Филатова В. Ф. Костяные изделия мезолитических поселений Оровнаволока // Мезолитические стоянки Карелии. Петрозаводск, 1978.

Формозов, 1977 - Формозов А. А. Проблемы этнокультурной истории каменного века на территории европейской части СССР. М., 1977.

Фосс, 1941б - Фосс М. Е. Стоянка Веретье // Труды ГИМ. М., 1941б. Вып. 12.

Фосс, 1952 - Фосс М. Е. Древнейшая история севера европейской части СССР // МИА. 1952. № 29.

Янитс, 1966 - Янитс Л. Ю. Новые данные по мезолиту Эстонии // МИА. 1966. № 126.

Янитс, 1973 - Янитс Л. Ю. Неолитические памятники Эстонии // Этнокультурные общности лесной и лесостепной зоны европейской части СССР в эпоху неолита // МИА. 1973. № 172.

Brøndsted, 1960 - Brøndsted J. Nordische Vorzeit. Neumünster, 1960.

Clark, 1975 - Clark G. The earlier Stone Age settlement of Scandinavia. Cambridge. 1975.

Indreko, 1948 - Indreko R. Die mittlere Sleinzeit Estlands (Kngl. Vitterhets Historie och Antiquitets Akademiens Handlingar, 66). Stockholm, 1948.

Johansen, 1920 - Johansen K. F. Une station du plus ancien âge de la pierre dans la tourbiere de Svaerborg. Copenhague, 1920.

Kivikoski, 1967 - Kivikoski E. Finland. London, 1967.

Lindberg, 1920 - Lindberg Н. Die Schichtenfolge auf dem steinzeitlichen Fundplatz bei Korpilachti, Kirchspiel Antrea, Län Wiborg // SMYA. 1920. XXVIII: 3.

Luho, 1967 - Luho V. Die Suomusjärvi-Kultur: Die mittel- und spätmesolithische Zeit in Finnland // SMYA. 1967. T. 66.

Mathiassen, 1943 - Mathiassen T. Stenalderbopladsen i Aamosen. København, 1943.

Pälsi, 1912 - Pälsi S. Über sleinzeitliche Hackenfischereigeräte in Finnland // SMYA. 1912. T. 26.

Pälsi, 1920b - Pälsi S. Ein steinzeitlicher Moorfund bei Korpilahti im Kirchspiel Antrea, Län Wiborg // Ibid. 1920b.

Petersson, Olausson, 1952 Petersson M., Olausson E. Ein mesolithische Fischreuse aus Jonstorp, Schonen. Meddelanden LUHM. 1952.

Reinert, 1926 - Reinert H. Die jüngere Steinzeit der Schweiz. Augsburg, 1926.

Rust, 1937 - Rust A. Das altsteinzeitliche Rentierjägerlager Meiendorf. Neumünster, 1937.

Schwantes, 1928 - Schwantes G. Deutschlands Urgeschichte. Leipzig, 1928.

Siiriäinen, 1974 - Siiriäinen A. Studies Relating to Shore Displacement and Stone Age chronology in Finland // FM. 1974.

Schuldt, 1961 -Šulcs A. Jūras zvejniecibas darba riki Ziemelkurzemē 19. gs. otrajā pusē // Arheologija un etnogrāfija. Rigā, 1961.

 

ПУБЛИКАЦИЯ:  Ошибкина С.В. О рыболовстве у населения Восточного Прионежья в эпоху мезолита // Рыболовство и морской промысел в эпоху мезолита - раннего металла в лесной и лесостепной зоне Восточной Европы. Л., 1991. С. 203-217.