Лозовский В.М., Лозовская О.В., Клементе-Конте И., Мэгро Й., Гиря Е.Ю., Раду В., Десс-Берсе Н., Гассьот Бальбе Э. Рыболовство эпохи позднего мезолита и раннего неолита по материалам исследова

Рыболовство эпохи позднего мезолита и раннего неолита по материалам исследований стоянки Замостье 2

Резюме: Данная работа посвящена анализу рыболовства как важнейшего вида экономической деятельности в период позднего мезолита — раннего неолита центральной России. Исследование базируется на материалах изучения многослойной торфяниковой стоянки Замостье 2 (Сергиево-Посадский р-н, Московская обл.). В работе используются разные виды источников: остатки рыб, орудия из кости (наконечники гарпунов и острий, рыболовные крючки, ножи из ребер лося и др.), изделия из дерева (поплавки, весла), остатки рыболовных сооружений в виде верш и закола, и наконец, копролиты. В результате удалось выявить разные подходы к рыболовству в период позднего мезолита и раннего неолита.

Ключевые слова: рыболовство, орудия для рыбной ловли, обработка рыбы, мезолит, неолит, стоянка Замостье 2, Волго-Окское междуречье

ВВЕДЕНИЕ

Рыболовство в эпоху каменного века, в мезолите и неолите, являлось одним из основных видов хозяйственной деятельности, которое на протяжении нескольких тысячелетий определяло образ жизни древнего населения. В силу специфики сохранности археологических памятников этого периода, свидетельства рыболовства доходят до нас исключительно редко и в достаточно фрагментированном виде. Основным источником по этой тематике для нас остаются те редкие памятники, где культурные слои на протяжении тысячелетий залегали во влажной среде. Подобный случай великолепной сохранности остатков материальной культуры представлен в материалах стоянки Замостье 2. Здесь, благодаря наличию последовательных культурных слоев позднего мезолита и неолита мы можем проследить непрерывность хозяйственной традиции, где орудия труда, так или иначе связанные с рыболовством, практически не претерпели значимых изменений от мезолита до конца раннего неолита.

Стоянка Замостье 2 расположена на севере Сергиево-Посадского района Московской области, на левом берегу и в русле реки Дубна (приток Волги) (рис. 1). Культурные слои стоянки залегают в озерно-болотных отложениях на глубине 2–4 м от дневной поверхности и представляют собой последовательную смену органогенных сапропелевых отложений в разной степени насыщенных торфом и макроостатками. Слои, вмещающие культурные остатки, также отличаются повышенным содержанием песка, древесной щепы и крупных древесных остатков. Вся эта пачка отложений перекрыта суглинками суббореального времени, которые в свою очередь перекрываются темно-коричневым торфом второй половины первого тысячелетия н. э. Верхняя часть разреза представлена современными слоистыми супесями, накапливающимися во время ежегодных паводков (рис. 2).

Выявлено четыре основных культурных слоя. Нижний позднемезолитический слой стоянки сформировался в интервале 7900–7800 uncal BP (ок. 7000–6600 cal BC). Верхний позднемезолитический слой является самым насыщенным находками и датируется периодом ок. 7400–7100 uncal BP (ок. 6400–6000 cal BC). Финальномезолитический слой представлен эпизодически и выявлен пока только в раскопе 1995–2000 гг. и частично на прилегающих участках раскопов 1990 и 1991 гг.; предварительная датировка 7100–6900 uncal BP (ок. 6000–5800 cal BC). Ранний неолит лесной зоны характеризуется распространением древнейшей керамики. Ранненеолитический горизонт представлен остатками жилой площадки верхневолжской культуры, датируемой по материалам памятника 6850–6200 uncal BP (ок. 5800–5200 cal BC). Этот слой хорошо представлен в северной и центральной части раскопанного участка памятника. В южной части исследованной площади к этому времени относятся остатки рыболовных вершей. Слой среднего неолита (льяловская культура) на стоянке Замостье 2 датируется интервалом 5900–5500 uncal BP (ок. 4900–4300 cal BC). В связи с условиями осадконакопления сохранность органических материалов в этом горизонте намного хуже.

18

Рис. 1. Расположение стоянки Замостье 2 (рис. Й. Мэгро)

19

Согласно палеоэкологическим реконструкциям (Lozovski, 1996; Алешинская и др., 2001; Лозовская и др., 2013а) поселение на стоянке Замостье 2 являлось прибрежным и существовало в условиях циклических изменений уровня воды и величины обширного озерного водоема. Формирование культурных слоев происходило в регрессивные фазы существования палеоозера. Деятельность древнего человека была связана с освоением низкого пологого берега. Заметное потепление климата на рубеже VII–VI тыс. cal BC, проявившиеся в окончательной смене южно-таежных условий среды на смешанные леса с большой долей широколиственных пород, привели к проникновению в Волго-Окское междуречье новых групп населения с керамикой.

Рис 2. Вид стоянки Замостье 2 во время весеннего паводка (фото И. Кисляковой, конец апреля 2013 г.)

АНАЛИЗ ФАУНИСТИЧЕКИХ ОСТАТКОВ

Основой хозяйства и в позднем мезолите, и в неолите являлись охота и рыболовство. Основными промысловыми видами были европейский лось (Alces Alces) и речной бобр (Castor fiber), чьи остатки доминируют в фаунистических материалах слоев позднего мезолита и раннего неолита. Представлены также кости пушных зверей, среди которых европейский барсук (Meles meles), выдра (Lutra lutra) и лесная куница (Martes martes); роль кабана (Sus scrofa) становится заметной только в неолитическом слое; остальные виды представлены единично (Chaix, 1996, 2003). Возраст молодых особей лося указывает на охоту зимой и летом (Chaix, 2003).

Изучение фаунистических остатков птичьих костей показывает, что древние обитатели жили на берегу озера с большим разнообразием водоплавающих и болотных видов птиц: это утки, поганки, гагаровые, журавль обыкновенный, серая цапля, выпь, болотный кулик, кроншнеп

и лысуха обыкновенная (см. статья Манермаа в данном сборнике). Анализ костей и образа жизни выявленных птиц показали, что на стоянке Замостье 2 существовало три стратегии ловли: охота на различные виды водных и водноболотных птиц в весенний, летний и осенний период; охота на тетеревиных (в основном глухаря Tetrao urogallus) в конце зимы и ранней весной; и, по мнению исследователя, сопутствующая рыбалке охота на водоплавающих птиц в теплое время года (см. статья Манермаа в данном сборнике). Большинство определенных для стоянки Замостье 2 видов являются мигрирующими и встречаются на данной территории в период размножения и гнездования.

В ходе археологических исследований стоянки было найдено большое количество остатков рыб в виде мелких костей скелета, рыбьей чешуи, а иногда и целых «мумифицированных» рыб (рис. 3). Количественные подсчеты фауны для верхнего мезолитического горизонта (слой 8 1997 г.) показывают, что в пропорциональном отношении среди всех остатков фауны доминирует кости рыб: рыба — 63%, кости животных — 31% и птиц — 6% (Chaix, 2003). Всего, по предварительным подсчетам проф. Луи Шэ, в настоящий момент приблизительное количество рыбьих остатков, полученных при раскопках стоянки Замостье 2 в 1989–1991 и 1995–2000 гг. составляет 1–2 миллионов единиц (персональное сообщение). Ихтиологический анализ небольшого количества — 14 361 единица из раскопок 1995–2000 гг. — был проведен Натали Десс-Берсе и Валентином Раду (Radu, Desse-Berset 2012; Раду, Десс-Берсе, статья в данном сборнике). В ходе анализа выявлено 11 видов рыб, среди которых наиболее важными были щука, карповые и окунь (Esox lucius, Perca fluviatilis и Cyprinids). Среди карповых во всех слоях встречается плотва (Rutilus sp.), карась (Carassius carassius) и язь (Leuciscus idus); лещ (Abramis sp.), уклейка (Alburnoides sp.) и линь (Tinca tinca) появляются лишь спорадически. Судак и сом представлены единично только в нижнем слое мезолита, где отмечено наибольшее разнообразие видов (11).

Размеры пойманных щук в основном (90%) не превышают 50 см (до 800 г), что соответствует особям маленького и среднего размеров, не достигшим зрелого возраста (не старше 3 лет). То же относится и к окуням, максимальный размер которых достигает 36 см (до 700 г). Такие виды как плотва, карась и язь представлены в большинстве экземплярами средних размеров, достигшими половой зрелости на 3-й год жизни. В нижнем мезолитическом слое судак, сом (от 1 до 1,5 м), лещ и линь могут быть отнесены к крупным взрослым особям. Сравнение с имеющимися данными для синхронных стоянок Волго-Окского междуречья показывает существенные отличия в размерах и возрастных категориях таких важных видов рыб, как щука и сом (Жилин, 2004), что может объясняться иной стратегией ловли.

Все выявленные виды рыб могут легко адаптироваться к жизни как в проточной воде, так и в озере. Однако размножаться они предпочитают на мелководье, хорошо прогреваемом и богатом растительностью, недалеко от берега или на затопленных весенним паводком участках. Нерест начинается в феврале у щук и заканчивается в мае-июне у линя. Сравнительное измерения костей щуки, самого быстрорастущего из представленных видов, и современных эталонных образцов показало, что большинство особей было выловлено в течение весны, вероятно, в период нереста (Radu, Desse-Berset, 2012).

20

Рис. 3. Стоянка Замостье 2. Находка скелета рыбы рядом с вершами 1989 г. (фото О.В. Лозовской)

21

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА РЫБОЛОВСТВА

Археологические свидетельства, связанные с рыболовством, условно можно разделить на две группы источников: первая — это орудия из кости, рога, дерева и коры (рыболовные крючки, наконечники гарпунов и зубчатые острия, ножи для чистки рыбы из ребер лося, весла, поплавки из коры); вторая — это стационарные рыболовные конструкции, изготовленные из дерева и представленные вершами, переносными загородками и системой закола из вертикальных кольев.

Разнообразие орудий для рыбной ловли, найденных на стоянке Замостье 2, очень велико. Однако в количественном отношении они представлены очень неравномерно; выделяются категории, представленные большим количеством находок, такие как гарпуны и зубчатые острия, ножи из ребер лося; в то время как другие виды изделий представлены в меньшем количестве (рыболовные крючки) или вообще единичными находками (поплавки, весла). Цифры по количеству найденных артефактов приводятся нами суммарно по 1989–1991, 1995–2000, 2010–2013 гг. раскопок.

Гарпуны и зубчатые острия

Гарпуны или зубчатые острия наиболее эффективны для битья рыбы на мелководье, особенно в период нереста, когда рыбы менее подвижны. Наконечники гарпунов и зубчатые острия были найдены во всех слоях: нижний мезолитический слой — 11, верхний мезолитический слой — 39, финальномезолитический слой — 16, слой раннего неолита (верхневолжская культура) — 36 экз., слой эпохи среднего неолита (льяловская культура) — 16. Детальный анализ и описание этой категории находок приведен в отдельной статье в настоящем сборнике (Лозовская, Лозовский). Характерной особенностью зубчатых наконечников можно назвать их удивительное разнообразие — по размерам, массивности, числу и форме зубцов — и оригинальность изготовления многих изделий, в связи с чем достаточно трудно выделить среди них типологически устойчивые формы. Исключением являются только мелкозубчатые наконечники с трехгранным или плоским сечением из слоя раннего неолита (серия из 10 экземпляров). Характерную связь этого типа наконечников с памятниками верхневолжской культуры исследователи отмечали с самого начала изучения ранненеолитических стоянок Волго-Окского междуречья (Крайнов, Хотинский, 1977; Уткин, 1985; Жилин и др., 2002). Большинство зубчатых наконечников имеет заостренноонический или уплощенный насад (Лозовский, 2008; Лозовский, Лозовская, 2010).

Сфера использования наконечников с зубцами является в известной мере дискуссионной. Традиционно зубчатые острия связываются с рыбной ловлей, однако разнообразие форм и «боевых» характеристик зубцов предполагают большое количество типов составных орудий с разным типом крепления. Было ли это разнообразие связано со способами лова, видами рыб, знаками собственности, особенностями мастера или включало иные виды деятельности, сказать с определенностью пока нельзя.

Рыболовные крючки

В общей сложности на стоянке Замостье 2 было найдено 56 крючков, в т. ч. 39 целых изделий и обломков классической формы (Лозовский, Лозовская, 2010) и 17 иволистных. В нижнем слое позднего мезолита крючки представлены семью изделиями. Первые три — это крупные массивные крючки с сужающимся кверху стержнем (рис. 4: 28, 29, 33) — один почти целый, с угловатым нижним концом и коротким массивным зубцом, у второго сохранились плоское отогнутое навершие для крепления лески и длинная бородка на нижнем конце, острие обломано; третий поменьше, выделяется прорезанным отверстием для привязывания лески, резким утолщением нижней части стержня и отломанной бородкой на конце, острие было сделано прорезями с двух сторон (рис. 4: 33). Четыре изделия относятся к другим типам — целый напоминает крючок из верхнего мезолитического слоя, острие короткое фигурное, конец стержня утолщен и отогнут наружу (рис. 4: 30); на обломке острия другого крючка сохранились следы двустороннего разворачивания (рис. 4: 31); фрагмент тонкого на всем протяжении стержня имеет плавный перегиб к острию (рис. 4: 32); у четвертого стержень отличается равномерным прямоугольным сечением (рис. 4: 29).

Коллекция из верхнего слоя позднего мезолита насчитывает 4 целых крючка и 7 обломков. Среди них выделяются три ровных плоских стержня с плавным нижним скруглением, признаки сверления отсутствуют, верхний конец одного оформлен в виде овального симметричного плоского навершия, у другого — в виде поперечного расширения (рис. 4: 23, 24, 25). Один обломок напоминает стержни из финальномезолитического слоя (рис. 4: 22). Особого внимания заслуживает небольшая серия из четырех фигурных крючков, образующая достаточно устойчивую типологическую группу (рис. 4: 21, 35, 36, 37, рис. 5). Самый маленький (размеры 2 × 0,5 см) экземпляр совершенных пропорций, имеет тонкий ровный стержень с кольцевыми выступами и фигурным утолщением на конце и плавно скругленный, без признаков сверления, переход к изогнутому острию с зубцом. У остальных, более крупных (от 2,5 × 1,3 до 4 × 0,9 см), стержень также прямой, переход плавный, у одного со следами одностороннего сверления; острие в двух случаях чуть отогнутое, с зубцом, у одного — прямое, параллельное стержню. Конец стержня завершается небольшим выступом для привязывания лески, у одного крючка он отогнут вовнутрь, у остальных — наружу.

Отдельный тип крючков составляют 14 изделий иволистной формы (рис. 4: 40–55). Большинство предметов представлено обломками с поперечным сломом в зоне отверстия; три изделия целые и позволяют в полной мере представить форму и способ изготовления. Размеры целых экземпляров варьируют от 5 до 9 см в длину при одинаковой ширине 7–8 мм (рис. 4: 49–54). Все предметы изготовлены из тонкой костяной пластины (2–3 мм толщиной),

противоположные концы равномерно и плавно приострены. Приблизительно в центральной части с двух сторон прорезано овальное отверстие, следы прорезания выходят за границы отверстия и образуют овальное углубление вокруг него. В одном случае у фрагментированного изделия отмечается просверленное отверстие округлых очертаний. Боковые кромки одного из предметов имеют волнистый характер. Другой обломок подтреугольной формы с двух

22

Рис. 4. Стоянка Замостье 2. Рыболовные крючки.

23

сторон украшен нарезками и имеет также просверленное отверстие. Этот тип изделий использовался для ловли хищных рыб на приманку (Hartz, Kraus, 2009).

В финальномезолитическом слое, залегающем непосредственно под слоем раннего неолита, найдено всего 3 крючка классической формы — два предмета с обломанным острием отличаются массивностью, овальным сечением стержня, плавно сужающегося к верхнему концу, в одном случае завершающемуся миниатюрной фигурной головкой. Они сходны по способу формирования острия — прорезанием (следы сохранились в виде пучка надрезов), но отличается размерами (рис. 4: 19, 20). Третий крючок целый, характеризуется массивной нижней частью; под острым углом к стержню вырезано короткое острие без зубца; устройство для привязывания оформлено в виде треугольного уплощенного расширения с легким отгибом наружу (рис. 4: 18). В этом слое также были найдены три изделия иволистной формы — два в обломках и один целый (рис. 4: 39–41). Способ оформления и размеры идентичны вышеописанным в верхнем мезолитическом слое.

В целом, несмотря на кажущееся разнообразие, для слоев позднего и финального мезолита можно выделить некоторые индивидуальные черты в изготовлении крючков. Для нижнего слоя характерны крупные крючки с массивной нижней частью; для верхнего слоя — равномерно тонкие прямые стержни с широким плавным переходом к короткому фигурно изогнутому острию; в слое финального мезолита присутствует специфическая техника оформления зубца прорезанием. Ярко выраженный тип плоских иволистных крючков характерен только для конца мезолита.

Рис. 5. Стоянка Замостье 2. Рыболовные крючки из верхнего мезолитического слоя (фото О.В. Лозовской).

Рыболовные крючки в ранненеолитическом слое представлены выразительной серией — 17 экз., в т. ч. 8 целых, 4 обломка и 5 фрагментов заготовок (стержней). По крайней мере, 15 изделий относятся к одному типу крючков, характерному для верхневолжской культуры. Их отличает стандартный способ изготовления — на костяной пластине, толщиной 3–4 мм, с помощью двусторонних разделочных пазов вырезалась заготовка крючка — длинный, обычно ровный, стержень и под острым углом к нему основа для будущего острия (Лозовский, Лозовская, 2010). Остатки или фрагменты таких пазов наблюдаются на сломанных заготовках и на большей части законченных изделий (кроме рис. 4: 13, 14). Найдены также два уплощенных фрагмента кости с негативами от выреза таких заготовок. В месте пересечения пазов просверливалось отверстие (двустороннее развертывание) диаметром 2–4 мм, которое иногда дополнительно подрезалось и расширялось. В зависимости от тщательности последующей обработки стержни таких крючков имеют прямоугольное или подокруглое сечение. Верхний конец стержня в сохранившихся случаях оформлен в виде простого расширения или слабопрофилированного шишковидного навершия (рис. 4: 1, 2, 6). Исключение составляет небольшой тщательно отделанный крючок с фигурным навершием (рис. 4: 13). Острие отогнуто, без дополнительного зубца, длина его колеблется от 0,7 до 2,7 см. Нижний конец крючков иногда угловатый (рис. 4: 1, 2, 3), иногда округлый (рис. 4: 5, 6, 7, 8). Размеры целых изделий от 3 × 0,8 см до 8,3 × 1,3 см.

Наконец, совсем иной тип рыболовного приспособления в слое раннего неолита представляет собой острийная часть составного крючка (рис. 4: 15) — на одном конце оформлен небольшой, тщательно приостренный зубец, на другом снаружи вырезано четыре углубления для привязывания, а с внутренней стороны конец срезан наискось.

Некоторым крючкам классической формы из мезолитических слоев стоянки Замостье 2 можно найти отдельные аналогии среди материалов мезолитических памятников Волго-Окского междуречья, в частности Озерки 5; Ивановское 7, слой IIа, IV; Становое 4, слой III, раскоп 2, раскоп 3 (Жилин, 2001, с. 118–125; Жилин, 2013, с. 8, 13), однако они там представлены единично. Примечательно, что и для серии стандартизованных крючков ранненеолитического слоя Замостье 2, вырезанных из тонкой костяной пластины и имеющих просверленное отверстие между стержнем и острием, находятся близкие предметы, в основном обрезки, в материалах мезолитических комплексов (Жилин, 2001, с. 122; 2013). Иволистные наконечники с отверстием в Волго-Окском междуречье практически неизвестны.

Экспериментально-трасологические исследования рыболовных крючков (Maigrot et all — in print; Мэгро и др. — статья в данном сборнике) позволили выявить различия в следах износа от зубов разных видов рыб (в частности, окуня, судака и сома/форели). Микроанализ поверхности крючков из Замостье 2 показал сходство с экспериментальными образцами, как в локализации групп линейных следов, так и в их качественной и количественной характеристике. В результате сравнительного анализа удалось выявить некоторые соответствия и интерпретировать следы износа на ряде артефактов. Так, целый большой крючок из нижнего мезолитического слоя показал следы, сходные с отпечатками от зубов судака; близкие следы обнаружены и на одном ранненеолитическом крючке. Следы, похожие

24

на зубы окуня, сохранились на трех крючках, в т. ч. Двух фигурных маленького размера, из трех разных слоев. Тонкие царапины на обломке крючка из финальномезолитического горизонта могут быть интерпретированы как следы от зубов сома или форели; однако, лососевые пока не известны среди остатков рыб стоянки Замостье 2 (сиг определен в Озерках 5, ряпушка в Ивановском 7 (Жилин, 2002; Жилин, 2004, с. 49; Жилин и др., 2002, с. 107)). Рыболовные крючки относятся к орудиям индивидуального способа рыбной ловли и предполагает ловлю относительно крупной и хищной рыбы. Подобное соответствие мы находим в нижнем мезолитическом слое, где определены относительно крупные особи сома и судака. В верхнем мезолитическом и ранненеолитическом слое размеры рыб уменьшаются, но количество крючков, наоборот увеличивается. Здесь наблюдается некоторое противоречие, если не воспринимать этот способ рыбной ловли как основной способ добычи источника питания.

Рис. 6. Стоянка Замостье 2. Деревянный рыболовный крючок из слоя раннего неолита (фото О.В. Лозовской).

Крючок из дерева

В слое верхневолжской культуры раннего неолита найден единственный деревянный рыболовный крючок; он представлен нижней частью с остатками бородки и отогнутым острием (рис. 6) (Лозовская, 2012). Нижний край широкий, массивный, подромбического сечения, 14 × 9 мм; перегиб к острию плавный. Острие ровное, без зубцов, конец чуть приплюснут. Остатки бородки, отделенные от основной части косыми надрезами, расположены непосредственно у слома. Первоначальную форму восстановить трудно, поскольку крючок переломлен в наиболее массивной части, в начале перехода к стержню. Деревянный крючок, отличающийся особой тщательностью отделки, мог служить для специализированной ловли отдельных пород рыб. Известно, что вплоть до середины ХХ века, например, саамские рыбаки на севере Норвегии использовали для ловли трески плавающие деревянные крючки с обожженным жалом, а в Швеции и по сей день крючки для ловли налима изготавливают из можжевельника. Деревянный крючок с наживкой, по свидетельству Н.А. Варпаховского, применялся для ловли щук в бассейне реки Оби в конце XIX века (Варпаховский, 2003: 34). В материалах каменного века аналогии крючку Замостья 2 неизвестны.

Свидетельства применения сетей

О применении сетей при рыбной ловле древними обитателями стоянки имеются разнообразные свидетельства. В первую очередь, это находки в слоях мезолита поплавков из коры и дерева, обрывки веревочек и мелкие узелки из растительных волокон. Очевидно, что мелкую рыбу — особенно стайные виды, такие как карповые — в большом количестве легче всего можно было поймать только с помощью сетей или ловушек.

Фрагменты сетей: узелки

Фрагменты сетей в виде обрывков узелков обнаружены в отложениях, датирующихся ранненеолитическим временем, в южной части поселения. При разборке промывки из квадратов, вплотную прилегающих к вершам, было найдено более 50 узелков из растительных волокон. Диаметр изделий составляет всего 2–3 мм (рис. 7). Возможно, что они связаны со скоплением рыбьих костей, которое фиксируется в виде линзы на этом участке. В северной части стоянки (раскопки 1995–2000 гг.), в слое финального мезолита, были обнаружены обрывки веревочек крупного плетения, все скручены из ветвей ивы. Однако их связь с сетями не очевидна.

Поплавки

Поплавки стоянки Замостье 2 представлены одним экземпляром из дерева и двумя из сосновой коры (Лозовский, Рамсейер, 1997: 67; Лозовская, 2011). Все яйцевидной формы, со смещенным к концу отверстием. Деревянный (из ивы), с плоско-выпуклым сечением, на узком конце имеет два отверстия (рис. 8: 3). Целый поплавок из коры плоский, отверстие 1,3 × 1 см ближе к широкому концу; края вертикальные (рис. 8: 1). Оба найдены в нижнем слое мезолита. Третий, из верхнего слоя мезолита, фрагментирован, отверстие 1 × 0,8 см смещено к узкому концу (рис. 8: 2). Поплавки являются достаточно частыми находками на поселениях мезолита и неолита. В Волго-Окском междуречье они представлены различными по форме изделиями, из сосны и коры, которые относятся к слоям среднего и позднего мезолита стоянок Становое 4, Озерки 17 и Ивановское 3 (Жилин, 2004; Крайнов, 1991).

26

Рис. 7. Стоянка Замостье 2. Узелки сетей, найденные в промывке слоя рядом с вершей 1989 г. (фото Е.Ю. Гири)

27

Рис. 8. Стоянка Замостье 2. Поплавки из коры и дерева из мезолитических слоев.

Весла

Необходимым средством передвижения по воде как при битье рыбы гарпунами, так и ловле сетями, были лодки. О широком их применении говорят находки деревянных весел. В Замостье 2 найдена самая большая для Европейской части России серия весел мезолитического возраста, которая в настоящий момент насчитывает 6 изделий (Лозовский, Рамсеер, 1997: 66–67; Лозовская, 2011). Один фрагмент представлен почти целой лопастью иволистной формы (длиной 57 см, шириной 9,5 см, толщиной 0,6 см) со скругленным концом и частью рукоятки округлого сечения (рис. 9: 7). Тип тонких узких весел хорошо известен в материалах неолита Прибалтики, наиболее близкие экземпляры, в частности, найдены на поселении Швянтойи 23 (Rimantienė, 1979, рис. 31: 2–4), однако экземпляр из Замостья 2 имеет более короткую лопасть и скругленный, чуть зауженный, конец. У второго экземпляра края и конец лопасти обломаны, но ясно, что ширина была значительно больше, чем у первого; ручка отделена от лопасти с обеих сторон выраженным уступом (рис. 9: 4). Оба происходят из нижнего слоя мезолита. Близкий, но сильно фрагментированный предмет

из верхнего мезолитического слоя также имеет небольшие, но хорошо выраженные и асимметричные плечики (рис. 9: 1). Еще одно изделие (финальный мезолит), тол-

28

Рис. 9. Стоянка Замостье 2. Весла из мезолитических слоев.

29

Рис. 10. Стоянка Замостье 2. Весло, найденное среди лучин верши 2011 г. Изготовлено из вяза. Радиоуглеродная дата — 6676±47 ВР (CNA-1342) (фото О.В. Лозовской)

30

щиной до 1,2 см, является продольным фрагментом лопасти с плавно скругленным контуром (рис. 9: 6). К веслам отнесена и широкая, массивная 1,9 см лопасть с утолщенным двугранным в плане концом и двумя отверстиями в средней части (рис. 9: 5). Шестой предмет, тоже из нижнего слоя, представляет собой «лопасть» асимметричной пятиугольной формы с отломанной узкой рукоятью, толщина 2 см; обе стороны слабовыпуклые (рис. 9: 2). Наконец, следует упомянуть еще один фрагмент весла, найденный в 1990 году в слое финального (или верхнего?) мезолита и, к сожалению, не сохранившийся, его отличал заостренный конец лопасти. Все эти предметы относятся к разным типам весел. Единственное хронологически близкое весло из Окаемово 5 отличается наличием ребер жесткости в широкой части и бортиков по краям (Кольцов, Жилин, 1999).

Большое разнообразие типов весел из мезолитических слоев стоянки может свидетельствовать об эксплуатации разных лодок в разных водных условиях — например, в условиях открытого водного пространства, или водоема, зарастающего водной растительностью (Лозовская, 2011) (рис. 10).

В ходе исследований 2011 г. деревянных рыболовных ловушек, в верхней части конструкции верши между лучинами было найдено весло с плоской асимметричной лопастью и частично обломанной ручкой (общая длина 95 см). Прямая датировка изделия дала возраст, практически синхронный самой ловушке — 6676±47 ВР (CNA-1342). Это пока единственное весло, относящееся к эпохе раннего неолита на стоянке.

ОРУДИЯ, СВЯЗАННЫЕ С ПЕРЕРАБОТКОЙ РЫБЫ

Ножи из ребер лося

К орудиям переработки рыбы можно отнести часть ножей из ребер лося. Это одна из самых массовых категорий находок на стоянке Замостье 2 (Лозовский, 2008; Лозовский, Лозовская и др., 2010; Lozovski, 1999b, 1999c). Суммарно по всем слоям стоянки Замостье 2 в ходе раскопок 1989–1991, 1995–2000, 2010–2013 гг. было найдено 582 предмета (рис. 11).

В нижнем мезолитическом слое коллекция ножей из ребер лося составляет 44 экз., в верхнем слое мезолита они наиболее многочисленны — 383 экз., в финальномезолитическом горизонте (раскоп 1995–2000 гг.) — 27 экз., в слое раннего неолита — 128 экз. Для всех изделий данной категории, вне зависимости от слоя, характерны одни и те же элементы обработки, встречающиеся в разных сочетаниях: оформление рукоятки, формирование острия и подработка краев. Конец рукояти, всегда расположенный с проксимального конца любого фрагмента ребра, может иметь простые прямоугольные очертания с немного скругленными сглаженными углами или быть оформлено в виде вырезанного фигурного навершия. Края ребер часто, но не всегда заострялись с помощью длинных продольных срезов, с одной или двух сторон, однако на многих ножах кромка края сильно скруглена и стерта, а контур лезвия имеет выраженные волнистые очертания; широкие поверхности таких орудий обычно также сильно залощены. Острие ножа всегда тонкое и плоское, поскольку занимает только одну из стенок ребра; оно оформляется плоским срезом конца или с помощью специального выреза удлиненной треугольной формы, направленной вершиной к середине орудия. Поскольку большинство ножей из ребер фрагментированы, точное соотношение типов оформления рукояток, обработки и износа краев и наличия и формы острия определить не представляется возможным. Характерной чертой этой категории орудий является орнаментация поверхности; типы декора, набор элементов и их сочетания, ориентация и распространение, а также техника исполнения представляют значительное разнообразие, несравнимое ни с какими другими категориями орудий (Лозовский, 1997b; 2009).

В нижнем слое целые орудия единичны (рис. 11: 17), наиболее многочисленными являются медиальные фрагменты, длиной 15–18 см; у большинства орудий края ребер заполированы до образования плавных выемок. Специфическим типом являются рукоятки с зооморфным навершием, выполненные в виде «головы птицы». Самый крупный экземпляр с таким навершием орнаментирован по одной стороне крупным зигзагом, края украшены насечками (рис. 11: 15).

В верхнем мезолитическом слое длина целых изделий колеблется от 12,7 до 20,2 см, средняя длина составляет 17 см; длина фрагментов сильно варьирует от 8 см до 24,5 см. Поверхность орудий, как правило, заполирована, в ряде случаев по краям изделий наблюдаются плавные выемки. В большинстве своем острия симметричные. Ножей с зооморфным навершием на рукоятке найдено 23 экз., в т. ч. одно орудие имеет фигурное украшение в виде двух округлых «ушек», на двух оформлен простой глубоких вырез, на остальных навершие имеет сходство с «головкой птицы» (рис. 11: 1, 2, 3, 5, 16). Орнаментальные композиции на широких сторонах включают «ромбы», линии зигзага, заштрихованные треугольники и др. (рис. 11: 13, 14)

В слое раннего неолита ножи небольшие, целые длиной от 8,5 до 17 см, очень много обломков острий. У некоторых орудий края также скруглены, а поверхности заполированы; острия в основном симметричные. Широкие стороны часто покрыты геометрическим орнаментом (не менее 10 экз.) (рис. 11: 7, 12); концы рукоятей имеют прямоугольную или округлую форму, зооморфных наверший на концах ножей не найдено. Таким образом, основным отличием мезолитических от неолитических изделий является традиция художественного оформления рукояточного конца.

Типологическое сходство ножей из разных культурных слоев в значительной мере обусловлено исходным сырьем — плоским ребром лося, которое даже в необработанном виде представляет собой практически готовое к использованию орудие. Поэтому вызывает удивление, что, судя по данным М.Г. Жилина, присутствие этой категории находок в коллекциях мезолитических памятников Волго-Окского междуречья минимально (42 экз.). В частности, они известны в Озерках 5, Становом 4 (раскоп 2 и 3), Ивановском 7, Окаемово 5 и Нушполах 11 (Жилин 2001, с. 125–129; Жилин и др. 2002, с. 59).

Большое количество находок ножей из ребер лося, их сильная фрагментация и сильное залощение поверхности орудий указывают на то, что эта группа изделий интенсивно использовалась при совершении определенных операций. С целью выяснения функционального назначе-

32

Рис. 11. Стоянка Замостье 2. Ножи из ребер лося из мезолитических и ранненеолитического слоев.

33

ния этих предметов, были проведены экспериментальные и трасологические исследования, которые выявили две основные функции: первая — использование ножей для разделки и чистки рыбы, вторая — для работы по разделке туш животных и снятию шкуры (Clemente et all, 2002; Клементе Конте, Гиря, 2003, с. 58). Изучение выборки из 71 предмета (верхний мезолитический слой 7, раскопки 1996 и 1997 гг.) показало, что только на 15 предметах (21%) были определены следы от чистки (потрошения) рыбы, в то время как основная часть (49 предметов, 69%) показала следы от снятия шкуры. К важным результатам анализа нужно отнести и то, что удалось наметить достаточно четкую корреляцию между формой изделий и типом износа: крупные ребра почти без дополнительной подработки краев использовались для чистки рыбы, в свою очередь ножи с остриями и приостренными краями служили для разделки туш животных (Клементе Конте, Гиря, 2003: 58).

В этой связи возникает закономерный вопрос, зачем древние обитатели чистили рыбу? Ведь количество крупных и средних размеров особей невелико по сравнению с основной массой мелких рыб. С другой стороны, неоспоримым фактом является огромное количество рыбьей чешуи в заполнении культурных слоев, особенно верхнего слоя мезолита и раннего неолита; в нижнем слое чешуя крупная, но встречается относительно редко. Предполагается, что снятие чешуи практиковалось при подготовке рыбы к длительному хранению или квашению, как это до сих пор делают многие северные народы. В частности, чукчи используют для этого аналогичные ножи из ребер северного оленя. Следует признать также, что какими бы ни были способы обработки рыбы, при которых использовались ножи из ребер лося, они не менялись на протяжении более тысячелетия.

Рис. 12. Стоянка Замостье 2. Расположение верш 1989 и 2011 гг. в момент раскопок (фото Е.Ю. Гири)

ОСТАТКИ РЫБОЛОВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ

Стационарные рыболовные конструкции представляют собой иной тип рыбной ловли, когда в ее процессе не требуется активного участия человека. Рыболовные деревянные сооружения на стоянке Замостье 2 представлены остатками верши-ловушки и закола. Первые верши из расщепленных лучин были найдены в 1989 году. Были расчищены две конусовидные конструкции, длиной 2,5 и 2 м, обложенные крупными ветками и расколотыми плахами (Lozovski, 1996, 1999а; Лозовский, 1997а). Помимо этого, были зафиксированы ряды вертикально вбитых колов, которые тянулись в перпендикулярном вершам направлении. В 2010–2011 гг. проведено повторное изучение законсервированных на месте вершей 1989 года и начато обследование прилегающей к ним территории стоянки, в т. ч. Участков дна современного русла реки Дубна (Лозовская и др., 2011). Подводные работы проводились группой археологов-под-

34

Рис. 13. Схема устройства вершей и рыболовного закола у вепсов. (по Н. Волкову, 1947 г. — из фондов Музея Антропологии и Этнографии им. Петра Великого РАН — Кунсткамера)

35

водников Северо-Западной экспедиции Государственного Эрмитажа под руководством А.Н. Мазуркевича.

В прирезке с запада к раскопу с вершами, рядом с первыми вершами, была найдена еще одна конструкция из расщепленных деревянных лучин, внутри которой, между лучинами в горизонтальном положении залегало весло из вяза. Таким образом, на этом участке зафиксировано уже три верши, располагавшиеся рядом друг с другом и ориентированные в одном направлении С-Ю. Перепад высот между верхушкой верш и их устьем также одинаков и составляет около 40–50 см. Все три верши были изготовлены из одинаковых по пропорциям лучин сосны и ели, центральная (открытая в 1989 г.) содержала также остатки переплетений, изготовленных из стеблей тростника обыкновенного (рис. 12). Ряды из этих переплетений располагались на расстоянии 25 — 30 см друг от друга. Полученные радиоуглеродные даты относят эту группу рыболовных сооружений к раннему неолиту (верхневолжская культура) (см. статью Лозовский и др. в данном сборнике).

Помимо рыболовных конструкций из деревянных лучин, найденных в раскопе, два аналогичных сооружения из лучин были выявлены при обследовании русла реки Дубны. Однако, в отличие от вершей, эти объекты представляют собой узкие плотные ряды лучин длиной до 4 м и шириной 30–40 см. В одном случае на поверхности лучин было зафиксировано шесть рядов переплетений из камыша, также располагавшихся на расстоянии 25–30 см друг от друга. Размеры этих объектов, субпараллельное расположение лучин не позволяют соотнести их с вершами, которые имеют коническую форму. Судя по археологическим и этнографическим аналогиям эти конструкции являются передвижными рыболовными изгородями.

Наземные и подводные исследования 1989–2013 позволили также выявить скопление деревянных кольев в южной части памятника (Лозовская и др., 2013а; 2013б). Суммарно на всей этой территории найдено 230 кольев из разных пород дерева (детальный анализ приведен в статье Лозовский и др. в данном сборнике). Возможно, часть этих объектов связана с рыболовными сооружениями, найденными в раскопе и в русле реки Дубны, но другие, очевидно, представляют собой самостоятельные конструкции более позднего времени.

Вопрос временной и культурной атрибуции выявленных деревянных конструкций вызывает дискуссию. Радиоуглеродные даты позволяют выделить, по меньшей мере, несколько эпизодов строительства деревянных сооружений: в позднем мезолите — переносная перегородка и колья в русле протоки, в раннем неолите (верхневолжская культура) — верши 1989 года с переплетениями; и в среднем неолите (льяловская культура) — остатки свайной постройки неясного назначения (см. статья Лозовский и др. в данном сборнике). Очевидно, эти конструкции отражают динамику функционирования палеоводоема в разные хронологические периоды бытования стоянки (Лозовская и др., 2013а).

Таким образом, можно констатировать, что площадка многослойного поселения, которая фиксируется в северной и центральной части стоянки, непосредственно соседствует с зоной активного хозяйственного освоения водоема. Эта территория характеризуется остатками разновременных деревянных сооружений, которые дошли в виде вертикально стоящих кольев и конструкций из расщепленных сосновых лучин. Три конической формы предмета из раскопов 1989 и 2011 гг. могут уверенно интерпретироваться как верши-ловушки для ловли рыбы. Для изготовления вершей использовались целые лучины длиной до 2,5 м. Получение таких лучин из сосны — породы легко расщепляющейся при тангенциальном раскалывании — не составляло труда, что подтверждается этнографическими параллелями.

Скошенные орудия с углом 45°

В связи с реконструкцией метода получения длинных узких лучин интересна обширная серии скошенных орудий с углом заострения 45°. Находки подобного типа изделий давно известны в материалах мезолитических и неолитических стоянок, однако их типологическое определение и функциональная интерпретация вызывали вопросы. Для реконструкции сферы применения этих орудий нами были проведены экспериментально-трасологические исследования. Первоначальный анализ показал, что почти на всех орудиях присутствуют следы от работы по дереву (Лозовская, 1997), повторное изучение подтвердило эти выводы (Мэгро и др. — статья в данном сборнике). Сравнение результатов экспериментов по снятию коры, прорезанию пазов в дереве и извлечению лучин из ствола сосны с комплексом трасологических микро- и макропризнаков, наблюдаемым на археологических орудиях, показало наибольшую близость именно работ, связанных с отделением и расщеплением лучин. Что не исключает, однако, эпизодическое использование тех же орудий для других похожих работ.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

Остатки древних рыболовных сооружений (верши, рыболовный закол) в Восточной Европе были найдены на широкой территории от Прибалтики до Урала: в Латвии — стоянки Звидзе, Сарнате и Абора, в Литве — стоянки в р-не д. Швянтойи, на севере и северо-западе Европейской части России — поселения Охта 1 в Санкт-Петербурге, стоянки Вис 2, Мармугино, Луговской торфяник и в центральных регионах России — стоянки Сахтыш 1, Сахтыш 2а, Становое 4 (слой IIIa) и Подзорово (Лозе, 1979, с. 21; Лозе, 1988, с. 20–23; Ванкина, 1970, с. 93–94; Rimantene, 1979, 1980 с. 74; Римантене 1991, с. 79; Буров, 1969, с. 132–134; Буров, 1972, с. 34–40, Левенок, 1969, с. 88; Крайнов, 1991; Жилин, 2004, с. 54; Базарова и др., 2010; Гусенцова и др., 2012). Хронологический диапазон так же широк — от эпохи мезолита до эпохи раннего железа. Большое внимание находкам рыболовных сооружений на стоянках эпохи каменного века уделено в работах Г.М. Бурова в связи с его исследованиями на поселениях Вис и Мармугино (Буров, 1974, 1988, 2011). Найденные на Мармугинском торфянике скопления лучин на большой площади автор интерпретирует как упавшие рыболовные заграждения (Буров, 1988, с. 153–155), и приводит археологические и этнографические аналогии. К сожалению, приводимый в работах немногочисленный иллюстративный материал не позволяет подробно проанализировать и оценить эти находки. Интересны замечания автора, что изготовленные из расщепленных лучин

36

рыболовные сооружения (стоянки Сарнате, Абора, Шедемоссе) являются наиболее древними (Буров, 1988, с. 157). Техника расщепления таких лучин автором реконструируется по этнографическим источникам: «Сырьем для берд (переносной мат из лучин — авт.) служили обычно бревна сосны, ели, кедра и лиственницы, раскалываемые топором и клиньями на четвертины или более мелкие части… Этот материал распаривали в воде, а затем расщепляли на лучины нужной длины, ширины и толщины. Линии переплетения проходили на расстоянии 0,3–0,4 м друг от друга» (Буров, 1988, с. 158). Аналогичные находки матов из деревянных лучин, длиной 4,5 м, недавно были обнаружены при исследовании Охтинского мыса в Санкт-Петербурге (Базарова и др., 2010 с. 166–173; Гусенцова, Сорокин, 2012, с. 191; Гусенцова и др., 2012 с. 263); размеры сечения отдельных планок варьировали от 1.2 . 0.2 см до 4.5 . 1.8 см. Ширина сосновых лучин, из которых была сделана рыболовная изгородь на стоянке Пуркаясу (Финляндия), была 2 см при толщине 1,2 см; длина лучин — от 0,6 до 2,8 м (Koivisto, 2012, с. 32). Размеры лучин из сосны, использовавшиеся для изготовления верш на стоянке Сахтыш 2а, имеют аналогичные параметры (Жилин, 2004, с. 54). Особенный интерес представляет система переплетения матов (Базарова и др., 2010, рис. 4, 6, 7), прослеженная на находках из Охтинского мыса и аналогичная той, которую мы обнаружили на конструкциях на стоянке Замостье 2. Несколько иная система переплетения лучин с помощью лент из березовой коры применялась на поздненеолитической стоянке Пуркаясу (Koivisto, 2012, рис. 6). На стоянке Сахтыш 2а для переплетения лучин использовались полосы из липового лыка (Жилин, 2004, с. 54).

Согласно этнографическим источникам рыбная ловля с использованием рыболовных ловушек, перегораживанием рек заколами или заборами, была широко распространена на территории Европейской части России и в Сибири. Чаще всего верши изготавливались из тонких прутьев (ива, тальник и др.). Из таких ивовых прутьев диаметром 8 мм были изготовлены верши на стоянке Становое 4 (слой IIIa) (Жилин, 2004, с. 54). Реже использовались лучины. Именно о таких вершах, изготовленных из лучин-драночек пишет Л.П. Сабанеев, описывая способы ловли хариуса в дореволюционной России. Размер подобных конструкций составлял 1,5–2 м в длину (Сабанеев, 1911, с. 255–256). В Сибири коряки использовали верши изготовленные из планок или узких длинных дранок (Народы Сибири... с. 956). Коми (финно-угорские народы) во второй половине ХIХ начале ХХ вв. при изготовлении верши использовали сосновые чурбаки длиной 0,4–0,7 м. Их раскалывали по радиусу на несколько частей, затем вымачивали в воде и расщепляли на дранку по годичным кольцам в виде лучин (Кондаков, 1983, с. 135–141). Аналогичная конструкция вершей, изготовленная из расщепленных лучин, была зафиксирована Н. Волковым, который изучал этнографию коренных народов Севера, в данном случаев вепсов (рис. 13).

Так, в работе Д.К. Зеленина «Восточнославянская этнография» дается следующее описание верш: «Их плетут из тонких прутьев или ниток. Они имеют форму конуса, в который вставлен другой конус, более короткий. Снасти этого типа отличаются друг от друга некоторыми деталями и материалом, из которого они сделаны. Часть их делают из прутьев, обычно ивовых.... Севернорусские рыбаки иногда обмазывают внутреннюю поверхность верши приманкой для рыбы... Более распространен другой способ: реку перегораживают забором, сквозь который рыба пройти не может; в середине забора оставляют узкий проем, около которого на дне реки помещают вершу...» (Зеленин, 1991, с. 103).

Практически все источники, описывающие верши, говоря об их использовании, отмечают второй непременный атрибут этого способа рыбной ловли, а именно — перегораживание реки или какого-то участка водоема запором или забором из бревен, веток и т. д. Д.К. Зеленин выделяет два типа подобного рода сооружений: 1) легкие, сделанные из тонких досок, из камыша, из соломенной рогожи; 2) крепкие и прочные, которые могут выдержать даже весенний ледоход; их делают из столбов... (Зеленин, 1991, с. 103). Аналогичное разделение рыболовных заколов прослеживается и по материалам Сибири. Наиболее подробное описание подобных способов рыбной ловли приведено в отчете А.Н. Варпаховского по материалам этнографических исследований в бассейне реки Оби (Варпаховский, 2003). Западносибирские татары на мелких реках поперек русла ставили «запоры» из тонких прутьев, переплетенных мочальной веревкой, с одной стороны у берега делались котцы, в открытый конец которых входила рыба и оставалась в лабиринте (Народы Сибири..., с. 477). Ненцы перегораживали реку вбитыми в речное дно жердями. В проходы между жердями вставляли ловушки, сплетенные из прутьев. Лов с помощью таких загородей практиковался и зимой (Народы Сибири..., с. 615). Однако чаще всего встречается комбинированный характер запорной конструкции, когда колья вбивались в дно реки или озера двумя рядами, а пространство между ними заполнялось ветками (коми, юкагиры, коряки) (Народы Сибири..., с. 889, 956).

В некоторых случаях для перегораживания реки использовались другие материалы. Тувинцы иногда устраивали запор из камней, в середину которого ставили «морду» (Народы Сибири..., с. 435). Аналогичный случай отмечен в центральной России, в Ивановской области (Крайнов, 1991, с. 150). Иногда подобные запоры использовались вообще без вершей. Так, запор обских угров представлял собой частую изгородь из хвороста поперек русла реки, которая заставляла рыбу в поисках прохода забираться в хворост и запутываться в нем (Васильев, 1962, с. 139). Однако эти примеры являются скорее исключением из общего правила.

Большинство народностей Сибири (коми, шорцы, селькупы, кеты, эвенки, западносибирские татары, ненцы, юкагиры, коряки и др.) придерживались стандартной схемы, когда река перегораживалась заколом, в котором оставлялось свободное место для установки ловушки. При этом положение самой ловушки в системе закола не было строго фиксированным — иногда в центральной части системы (русские, коряки), иногда у одного из берегов (ханты, западносибирские татары). Конец верши фиксировался либо привязыванием к столбу, воткнутому в дно водоема, либо грузом из камней. Упоминания об использовании верш без сооружения системы закола единичны.

Второй метод устройства закола в воде представляет собой переносные загородки. Впервые такая конструкция для стоянок эпохи неолита была описана И.С. Поляковым в 1878 г. на Плехановской стоянке на р. Оке (Федоров, 1937, с. 61–70). Аналогичные объекты были найдены на стоянке Сарнате (Berzins, 2008, с. 241–246), на стоянке Пуркаясу (Финляндия) (Koivisto, 2012, с. 32–33), на Охтинском мысу (Гусенцова, Сорокин, 2012, с. 191–192). Длинные,

38

сплетенные из тонких расщепленных лучин, переносные перегородки-маты, как описывает Берзинс (Berzins, 2008, с. 241–246) использовались для устройства закола в Литве и Латвии вплоть до последнего времени. Этнографические свидетельства «легкого» типа заколов приведены выше по работе Д.К. Зеленина. Переносные маты могли использоваться как при устройстве закола с использованием вершей-ловушек, так и без них, как показано на иллюстрации 60 в монографии Берзинса (Berzins, 2008, с. 247). Очевидно к такому типу закола, в виде переносной загородки, могли относиться и конструкции из лучин в русле реки Дубны, которые датируются мезолитическим временем.

Таким образом, все признаки, выявленные для деревянных объектов стоянки Замостье 2, находят подтверждение среди археологических и этнографических источников об устройстве рыболовных конструкций.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ КОПРОЛИТОВ

Для исследованной выборки рыбных остатков (в сумме 1,5 кв.м) зафиксировано очень немного следов антропогенного воздействия, в частности, следы воздействия огнем отмечены лишь на 0,5% костей. В связи с этим встает вопрос о способах потребления рыбы древним населением стоянки. Непосредственные результаты для решения этого вопроса были получены исследованием А.В. Энговатовой и А.В. Хрусталева в 1996 г. (Энговатова, Хрусталев, 1996). Данные, полученные при анализе копролитов (суммарно для слоев мезолита-раннего неолита), которые принадлежали в основном собакам, но также, возможно, и человеку, указывают на высокое содержание (в 27 из 34 образцов, от 1 до 600 яиц на 1 г образца) яиц гельминтов 4 видов: Diphylobothrium latum, Opisthorchis felineus (характерны и для человека, и для собак), Alaria alata и Capillariidae gen. sp. (характерны для хищников). Образцы также содержали мелкую чешую и кости рыб. Биотопами D.latum являются неглубокие хорошо прогреваемые водоемы с медленным течением. Заражение человека или собаки происходит от употребления в пищу зараженной рыбы (щука, судак, окунь, ерш и др.) с недостаточной термической обработкой (сырой, квашеной, плохо прожаренной на костре). Источником заражения яйцами O. felineus являются представители семейства карповых: язь, плотва, лещ и др. Кроме того отмечается отсутствие в изученных образцах остатков других видов животных (шерсти или костей животных и птиц), что косвенно указывает на возможную принадлежность некоторых копролитов человеку, а не собаке. Эти данные подтверждают высокий процент рыбного рациона в питании и людей, и сопутствующих им животных (собак), и на потребление рыбы в сыром виде.

ДИСКУССИЯ

Анализ всего комплекса данных по рыболовству показывает некоторые изменения в стратегии рыбной ловли, произошедшие на протяжении позднего мезолита и раннего неолита на стоянке Замостье 2. В мезолитических слоях основные зафиксированные способы ловли — на лодках, сетями и гарпунами; спорадическое использование крючков, в том числе иволистных в верхнем мезолитическом слое, на хищных рыб; перегораживание участка водоема для массового лова рыбы. Для раннего неолита характерно активное использование гарпунов в период нереста и строительство закола с вершами в проточной воде, ловля на крючок приобретает более регулярный характер. В целом по результатам анализа всего комплекса приведенных данных можно прийти к следующим выводам:

Рыболовство, как одно из основных направлений хозяйства в мезолите — раннем неолите, обуславливало расположение стоянки на берегу крупного озера или протоки, и водоем активно использовался для сооружения рыболовных конструкций. По характеру всех выявленных нами археологических, археозоологических и естественнонаучных данных можно предположить, что рыболовство являлось основным экономическим фактором жизнеобеспечения. Сопряженной с рыболовством была охота на водоплавающую птицу в том смысле, что она происходила территориально на тех же участках, что и рыболовство, и при этом использовались, или могли использоваться те же орудия труда (сети, лодки, остроги, гарпуны). Суммарно остатки рыбы и птиц в коллекции составляют 70% от числа всех фаунистических остатков, что наглядно демонстрирует высокую степень активности этих способов добычи продуктов пропитания.

Поселения людей в эпоху мезолита и раннего неолита на стоянке Замостье 2 являлись, по всей видимости, круглогодичными, с непрерывным хозяйственным циклом; при этом, для рыболовства особую роль играла весна и период нереста. Состав промысловых рыб в целом мало изменился за два тысячелетия, основными видами являлись щука, окунь и карповые, при этом наибольшее разнообразие видов наблюдалось в нижнем мезолитическом слое, где были также отмечены единичные крупные сомы и судаки.

Основными видами ловли были гарпуны и сети с использованием лодок (в мезолите), разнообразные крючки, в т. ч. иволистные в верхнем мезолитическом слое, и рыболовные верши-ловушки с заколом — в раннем неолите и, возможно, в более позднее время; в конце мезолита также фиксируется промысловая ловля с помощью переносных изгородей из лучин ивы.

Традиция сооружения деревянных рыболовных конструкций из расщепленных лучин на памятнике прослеживается от позднего мезолита до раннего неолита. Однако тип этих конструкций, и соответственно, способ ловли, очевидно, различается: если для эпохи мезолита зафиксированы переносные изгороди из перевязанных камышом ивовых лучин длиной до 4 м, то для слоя раннего неолита на данный момент единственным типом конструкций являются верши из сосновых и еловых лучин, перевязанных тростником, длиной около 2 м. Соответственно, согласно этнографическим источникам, в первом случае подобной изгородью огораживался какой-то участок водоема, куда рыба заходила и не могла уже выйти, во втором случае верши ставились в перегороженную заколом протоку. Возможно, такая разница в методах использования рыболовных сооружений отражает древние палеогеографические условия. В первом случае поселение позднемезолитических рыболовов функционировало на берегу озера, в глубине которого и огораживался промысловый участок. Во втором случае, в раннем неолите условия изменились и рыболовные конструкции перегораживали небольшую протоку между двумя озерами.

40

Аналогичные наблюдения, фиксирующие разницу в использовании стационарных рыболовных сооружений представлены в работе Лисбет Педерсен (Pedersen, 1995, p. 75–86) по материалам находок вдоль береговой полосы моря и на внутренних озерах Дании. В отличие от центральной России, в Дании основным промысловым видом рыбы был угорь, и вся ловля в мезолите и неолите была ориентирована на добычу этой рыбы, чей жизненный цикл связан как с морем, так и с пресноводными внутренними водоемами. Основная часть находок рыболовных заколов, изготовленных с использованием крупных стволов деревьев или с помощью плетеных переносных матов, была связана с морским побережьем, т. е. с большим водным пространством. В то же время находки на территории Дании вершей-ловушек в основном связаны с внутренними озерами или реками (Pedersen, 1995, p. 83–86).

Детальный морфологический анализ изделий из кости, использовавшихся для рыбной ловли (гарпуны, рыболовные крючки), с одной стороны, показал большое разнообразие форм и размеров орудий, что возможно отражает индивидуальные особенности изготовления или какую-то сложную специализацию в предназначении орудий. Косвенно это подтверждается находкой единственного в своем роде рыболовного крючка, изготовленного из дерева. В целом, костяные рыболовные крючки, судя по микропризнакам износа, впервые выделенных на материалах стоянки Замостье 2, использовались для ловли щук, окуня и сома. С другой стороны, уже в верхнем мезолитическом слое намечается определенная стандартизация в производстве крючков (как классических, так и иволистных), а в слое раннего неолита появляется характерный для всех ранненеолитических памятников тип трехгранного мелкозубчатого острия.

Особо необходимо отметить большой массив орудий, сопряженных с рыболовством — это орудия, связанные с переработкой продуктов рыбной ловли, и орудия для производства средств рыбной ловли. К первой группе относится большое количество находок ножей из ребер лося. Несмотря на то что, по данным трасологического анализа, только четверть всех изделий напрямую несет следы от разделки рыбы, тем не менее количественно это внушительная цифра. И, пожалуй, самое главное — этот тип изделий найден во всех слоях памятника и, следовательно, совершенно не менялся на протяжении тысячелетий. Это значит, что существовала реальная потребность в таком виде инструмента для чистки рыбы. Вторая группа представлена также очень распространенными в культурных слоях памятника орудиями — это скошенные орудия с рабочим концом 45° (суммарно более 170 орудий для всех слоев памятника). Принимая во внимание результаты экспериментальных и трасологических исследований, можно предположить их использование для производства лучин из стволов сосны и ели. Учитывая количество найденных объектов из лучин, а также просто находок обломков лучин в культурных слоях, имеющим по данным Е.Г. Ершовой и Л.И. Абрамовой (см. статью Ершовой в данном сборнике) антропогенное происхождение, становится понятным необходимость большого количества орудий этого типа. Типологически скошенные острия также не менялись на всем протяжении жизни на стоянке.

Общее количество находок ножей из ребер лося и орудий с углом 45° в материалах стоянки Замостье 2 значительно превышает все известные находки остальных памятников мезолита и раннего неолита Волго-Окского междуречья (Жилин, 2013; Жилин и др., 2002). Возможно, это явление как раз и отражает особенную рыболовецкую хозяйственную специфику памятника.

В 1993 году А. Фишер, анализируя находки рыболовных конструкций эпохи каменного века в Дании, выявил прямую закономерность в расположении рядом поселения и рыболовных сооружений в местах с благоприятными палеогеографическими условиями для массового лова рыбы (Fisher, 1993). По нашему мнению, подобное заключение в полной мере применимо к поселению древних рыболовов на стоянке Замостье 2, которое функционировало на протяжении почти двух тысячелетий.

БЛАГОДАРНОСТИ

Исследование проводилось при поддержке Министерства Науки и Инноваций Испании, проект (I+D) HAR2008–04461/HIST и Российского Фонда Фундаментальных исследований, проекты №11–06–00090а, №11–06–100030к, №12–06–00013к, №13–06–10007к. Авторы также высказывают глубокую признательность Музею Антропологии и Этнографии им. Петра Великого РАН (Кунсткамера) за любезно предоставленную возможность опубликовать рисунок из фондов музея.

42

БИБЛИОГРАФИЯ

Алешинская А.С., Лаврушин Ю.А., Спиридонова Е.А. 2001. Геолого-палеоэкологические события голоцена и среда обитания древнего человека в районе археологического памятника Замостье 2 // Каменный век Европейских равнин. Сергиев Посад. cc. 248–254.

Базарова В.И., Бобкова А.А., Васильев Ст.А., Воротинская Л.С., Городилов А.Ю., Екимова А.А., Ильюхина О.М., Ластовский А.А., Мурашкин А.И., Никитин М.Ю., Соловьева Н.Ф., Суворов А.В., Хребтикова К.С., Шаровская Т.А. 2010. Новые исследования рыболовных заграждений на памятнике Охта-1: предварительные результаты // Бюллетень ИИМК, № 1, cс. 165–174.

Буров Г.М. 1969. О поисках древних деревянных вещей и рыболовных сооружений в старичных торфяниках равнинных рек // КСИА, № 117. М. сс. 130–134.

Буров Г.М. 1972. Археологические памятники Верхней Свияги. Ульяновск.

Буров Г.М. 1974. Прочная оседлость и закольное рыболовство у неолитических племен северо-восточной Европы // Первобытный человек, его материальная культура и природная среда в плейстоцене и голоцене. М. cc. 283–287.

Буров Г.М. 1988. Запорный лов рыбы в эпоху неолита в Восточной Европе // Советская археология, № 3, М. сc. 145–160.

Буров Г.М., 2011. Рыбная ловля в эпоху мезолита на Европейском Севере России // Российская археология, № 2. М. cc. 5–15.

Ванкина Л.В. 1970. Торфяниковая стоянка Сарнате. Рига.

Варпаховский А.Н. 2003. Рыболовство в бассейне р. Оби. Тюмень. «Мандрика».

Васильев В.И. 1962. Проблемы происхождения орудий запорного рыболовства у обских угров // Труды института этнографии. Т. 78., вып. 4, Л. сс. 137–152.

Гусенцова Т.М., Сорокин П.Е. 2012. Первый памятник эпох неолита и раннего металла (Охта 1) в Санкт-Петербурге // Васильев С.А., Шумкин В.Я. (ред.) Мезолит и неолит восточной Европы: хронология и культурное взаимодействие. Санкт-Петербург. сс. 182–199.

Гусенцова Т.М., Сорокин П.Е., Кулькова М.А. 2012. К результатам комплексных исследований памятника Охта 1 в центре Санкт-Петербурга (2008–2009 гг.). Неолит — ранний металл // КСИА. № 227. М. сс. 259–269.

Жилин М.Г. 1995. Стоянка Окаемово IV на Средней Дубне // Проблемы изучения эпохи первобытности и раннего средневековья лесной зоны Восточной Европы. Вып. 2. Иваново. сс. 23–31.

Жилин М.Г. 1996. Некоторые итоги раскопок поселения Озерки 5 в 1990–1994 гг. // Тверской Археологический сборник. Вып. 2. Тверь. сс. 118–125.

Жилин М.Г. 1997. Памятники мезолита и раннего неолита западной части Дубненского торфяника // Древности Залесского края. Материалы к международной конференции «Каменный век европейских равнин: объекты из органических материалов и структура поселений как отражение человеческой культуры», 1–5 июля 1997. Сергиев-Посад. сс. 164–196.

Жилин М.Г. 2001. Костяная индустрия мезолита лесной зоны Восточной Европы. М.: УРСС.

Жилин М.Г. 2002. Охота и рыболовство в мезолите Волго-Окского междуречья (по материалам торфяниковых поселений) // Северный Археологический Конгресс. Доклады. Ханты-Мансийск, cс. 112–122.

Жилин М.Г. 2004. Природная среда и хозяйство мезолитического населения центра и северо-запада лесной зоны Восточной Европы. — М.: Академия.

Жилин М.Г. 2013. Традиции и инновации в развитии костяной индустрии бутовской культуры // Stratum plus. №1. сс. 1–28.

Жилин М.Г., Костылева Е.Л., Уткин А.В., Энговатова А.В. 2002. Мезолитические и неолитические культуры Верхнего Поволжья. М. Наука, 243 с.

Зеленин Д.К. 1991. Восточнославянская этнография, М.

Клементе Конте И., Гиря Е.Ю. 2003. Анализ орудий из ребер лося со стоянки Замостье 2 (7 слой, раскопки 1996–97 гг.) // Археологические Вести, №10, СПб, сс. 47–59.

Кольцов Л.В., Жилин М.Г. 1999. Мезолит Волго-Окского междуречья. Памятники бутовской культуры. М. 153 с.

Кондаков Н.Д. 1983. Коми: Охотники и рыболовы во второй половине ХIХ–начале ХХ в. М. сс. 135–141.

Крайнов Д.А. 1991. Рыболовство у неолитических племен Верхнего Поволжья // Рыболовство и морской помысел в эпоху мезолита — раннего металла. Л., сс. 129–153.

Крайнов Д.А., Хотинский Н.А. 1977. Верхневолжская ранненеолитическая культура // СА. N 3. М. сс. 42–68.

Левенок В.П. 1969. Новые раскопки стоянки Подзорово // КСИА, № 117. М. сс. 84–90.

Лозе И.А. 1979. Поздний неолит и ранняя бронза Лубанской низины. Рига.

Лозе И.А. 1988. Поселения каменного века Лубанской низины. Рига.

Лозовская О.В. 2011. Деревянные изделия стоянки Замостье 2 // Российская археология. №1, cc. 15–26.

Лозовская О.В. 2012. Некоторые категории деревянного инвентаря многослойной стоянки Замостье 2 // Мезолит и неолит Восточной Европы: хронология и культурное взаимодействие. СПб. ИИМК РАН/МАЭ РАН. cc. 89–100.

Лозовская О.В., Лозовский В.М., Мазуркевич А.Н., Клементе Конте И., Гассиот Э. 2011. Первые результаты подводных исследований на стоянке Замостье 2 (Сергиево- Посадский район Московской области) // Труды III (XIX) Всероссийского археологического съезда. Великий Новгород — Старая Русса. Т.1. СПб-Москва-Великий Новгород, cc. 167–168.

Лозовская О.В., Лозовский В.М., Мазуркевич А.Н., Клементе Конте И., Гассьот Э. 2012. Деревянные конструкции на стоянке каменного века Замостье 2 (Сергиево-Посадский район Московской области): новые данные // КСИА, №227, cc. 248–256.

Лозовская О.В., Лозовский В.М., Мазуркевич А.Н. 2013а. Палеоландшафт рубежа мезолита-неолита на стоянке Замостье 2 (бассейн Верхней Волги) // VIII всероссийское совещание по изучению четвертичного периода: «Фундаментальные проблемы квартера, итоги изучения и основные направления дальнейших исследований» (Ростов-на-Дону, 10–15 июня 2013 г.). Ростов-на-Дону. ЮНЦ РАН, 2013. cc. 379–381.

Лозовская О.В., Лозовский В.М., Мазуркевич А.Н., Клементе Конте И. 2013b. Подводные исследования на стоянке каменного века Замостье 2 (Московская область): итоги и перспективы // Подводное наследие 2013. Международ-

44

ная научно-практическая конференция по подводной археологии и морской истории. М.: Нептун XXI век, 2013. сc. 38–47.

Лозовский В.М. 1997a. Рыболовные сооружения на стоянке Замостье-2 в контексте археологических и этнографических данных // Древности Залесского края. Материалы к международной конференции «Каменный век европейских равнин: объекты из органических материалов и структура поселений как отражение человеческой культуры», 1–5 июля 1997, Сергиев Посад, cc. 52–65.

Лозовский В.М. 1997b. Искусство мезолита-раннего неолита Волго-Окского междуречья (по материалам стоянки Замостье-2) // Древности Залесского края. Материалы к международной конференции «Каменный век европейских равнин: объекты из органических материалов и структура поселений как отражение человеческой культуры», 1–5 июля 1997, Сергиев Посад, сс. 33–51.

Лозовский В.М. 2008. Изделия из кости и рога мезолитических слоев стоянки Замостье 2 // Человек, адаптация, культура. М. сс. 200–222.

Лозовский В.М. 2009. Искусство стоянки Замостье 2 в контексте искусства Европы эпохи мезолита // Древности земли Радонежской. К 25-летию археологической экспедиции музея. Тезисы докладов. 15 апреля 2009 г. Сергиев Посад, сс. 16–21.

Лозовский В.М., Лозовская О.В. 2010. Изделия из кости и рога ранненеолитических слоев стоянки Замостье 2 // Человек и древности. М. сc. 237–252.

Мазуркевич А.Н., Кротов Я.А., Коноваленко В.В., 2000. Методика подводных исследований археологических памятников, расположенных на малых глубинах по материалам работ Северо-Западной археологической экспедиции Государственного Эрмитажа // Изучение памятников морской археологии. 4. СПб. сс. 154–160.

Народы Сибири. под ред. С.П. Толстова. 1956. М-Л.

Римантене Р.К. 1991. Озерное рыболовство и морская охота в каменном веке Литвы // Рыболовство и морской помысел в эпоху мезолита — раннего металла. Л. сс. 65–86.

Сабанеев Л.П. 1911. Рыбы России. Жизнь и ловля (ужение) наших пресноводных рыб. М.

Уткин А.В. 1985. Костяные изделия стоянок Берендеево V и IX // СА. 1985. № 1, сс. 143–150.

Федоров В.В. 1937. Рыболовные снаряды неолитической эпохи из долины р.Оки // СА. T. II. М.-Л., сс. 61–70.

Энговатова А.В., Хрусталев А.В. 1996. Исследования копролитов со стоянок каменного века в Подмосковье. // Тверской археологический сборник, выпуск 2, Тверь. сс. 148–154.

Berzins, Valdis, 2008. Sarnate: living by coastal lake during the East Baltic Neolithic. Oulu. 473 p.

Chaix L. 1996 La faune de Zamostje 2 // Lozovski V.M. Les derniers chasseurs- pêcheurs préhistoriques de la Plaine Russe. Treignes. Editions de CEDARC, pp. 85–95.

Chaix, L. 2003. A short note on the Mesolithic fauna from Zamostje 2 (Russia), // L.Larsson, H.Lindgren, K.Knutsson, D.Loeffler, A.Akerlund (eds.), Mesolithic on the move. Oxbow Books, Oxford, pp. 645–648.

Clemente I., Gyria E.Y., Lozovska O.V., Lozovski V.M. 2002. Análisis de instrumentos en costilla de alce, mandíbulas de castor y caparazón de tortuga de Zamostje 2 (Rusia) // Análisis Funcional. Su aplicación al estudio de sociedades prehistóricas. BAR International Serie 1073, pp.187–196.

Fisher A. 1993. Stenalderbopladser I Smålandsfarvandet. Miljoministeriet. Skov-og Naturstyrelsen. Kobenhavn.

Hartz S., Kraus H., 2009. Fischfang in der Ertebølle-Kultur. Beispiele von Küsten- und Inlandsiedlungen Schleswig-Holsteins // Müller U., Kleingartner S., Huber F. (eds.). Zwischen Nord- und Ostsee 1997–2007 (AMLA — Tagung Kiel 2007). Univforsch.Prähist.Arch. 165 (Bonn), pp. 209–224.

Koivisto S. 2012. Subneolithic Fishery in the Iijoki River Estuary, Northern Ostrobothnia, Finland // Journal of Wetland Archaeology 12, pp. 22–47.

Lozovski V. 1996. Zamostje 2: the Last Prehistoric HunterFishers of the Russian Plain. Treignes. CEDARC, 96 p.

Lozovski V. 1999a. Archaeological and ethnographic data for fishing structures // Coles B., Coles J., Jørgensen M.S. (eds.), Bog Bodies, Sacred Sites and Wetland Archaeology, Exeter, WARP, Short Run Press, pp.139–145.

Lozovski V. 1999b. Late Mesolithic Bone Industry in Central Russian Plain // Tanged Points Cultures in Europe. Lublin. pp. 337–345.

Lozovski V. 1999c. The Late Mesolithic Bone Industry in Central Russia // L’Europe des Derniers Chasseurs (Epipaleolithique et Mesolithique). Paris. pp. 417–424.

Maigrot Y., Clemente Conte I., Gyria E., Lozovskaya O., Lozovski V. — in print. Des hameçons en os aux techniques de pêche: le cas de Zamostje 2 (Mésolithique et Néolithique

de la plaine centrale de Russie) // A l’honneur de P. Petrequin 2012.

Pedersen, L. 1995. 7000 years of fishing: stationary fishing structures in Mesolithic and afterwards. // Fischer A. (ed.), Man and Sea in the Mesolithic, 75–86. Oxbow Books, Oxford, pp. 75–86.

Radu V., Desse-Berset N. 2012. The fish from Zamostje and their importance for the last hunter-gatherers of the Russian plain (Mesolithic-Neolithic) // Lefèvre C. (ed.) Proceedings of the General Session of the 11th International  Council for Archaeozoology Conference (Paris, 23–28 August 2010). BAR International Series 2354. pp. 147–161.

Rimantene R. 1979. Sventoji. Narvos kulturos gyvenvietes. Vilnius.

Rimantene R. 1980. Sventoji. Pamariu kulturos gyvenvietes. Vilnius.

45

ПУБЛИКАЦИЯ: Лозовский В.М., Лозовская О.В., Клементе-Конте И., Мэгро Й., Гиря Е.Ю., Раду В., Десс-Берсе Н., Гассьот Бальбе Э. Рыболовство эпохи позднего мезолита и раннего неолита по материалам исследований стоянки Замостье 2 // Замостье 2. Озерное поселение древних рыболовов эпохи мезолита-неолита в бассейне Верхней Волги. — Издательство ИИМК РАН, 2013. — 240 с. С. 18-45.

Скачать статью в PDF