Буров Г.М. Прочная оседлость и закольное рыболовство у неолитических племен северо-восточной Европы

На территории Европейской части СССР неолитические памятники встречаются неравномерно и отличаются по своему характеру: наряду с кратковременными стоянками известны постоянные поселения. Не под­лежит сомнению тяготение неолитических рыболовов-охотников к озер­ным ландшафтам.

Озера распространены в шестисоткилометровой полосе, охватываю­щей северо-западную Белоруссию, Литву, Латвию и Эстонию; Псков­скую, Калининскую, Новгородскую, Ленинградскую, Московскую и Ярос­лавскую области; западные районы Ивановской, Костромской и Вологод­ской областей; Карелию, Мурманскую и Архангельскую области (исклю­чая юго-восток последней) и северо-западные районы Коми АССР. На территории Ненецкого национального округа озерная полоса суживается до сотни километров.

Нетрудно заметить, что почти все крупные поселения неолитического возраста, оставленные рыболовческо-охотничьими племенами, располо­жены в очерченной озерной зоне[1]. Это — Сарнате в Латвии (Ванкина, 1970); Акали и Кулламяги (Янитс, 1959), Нарва I, II, III (Гурина, 1967) вЭстонии; Кемь I, Курмойла I, Деревянное I, Соломенное I(Гурина, 1961) и многие другие памятники Карелии; Усть-Рыбежна I в Ленинград­ской области (Гурина, 1961); Усвяты IV в Псковской области (Микляев, 1969), Кубенино в Восточном Прионежье (Фосс, 1952); Федоровское

283

(Гаврилова, 1969); Сахтыш I и II в Верхнем Поволжье (Гадзяцкая и Крайнов, 1965); Чебаркуль I и II на Южном Урале (Крижевская, 1969).

На территории крайнего Европейского Северо-Востока первые по­стоянные поселения неолитического времени (Вис I, II и III) открыты в 1959 г. в районе Синдорского озера, на вытекающей из него речке (Буров, 1967). Обследование крупных водоемов Северодвинского края, дающих начало рекам, привело в 1968 г. к выявлению долговременного поселения (Явроньга I) в Пинежском бассейне (Буров, 1969а). Как и предполагалось, подобные памятники (Пижма I и II) оказались также в районе самого значительного водоема Коми АССР, Ямозера, а через год обнаружены близ Косминских озер у северо-западной границы рес­публики (Лузгин, 1971).

По своему географическому положению приозерные долговременные поселения не идентичны и делятся на четыре типа. К первому из них от­носятся памятники на протоке, соединяющем два озера (Усвяты IV, Че­баркуль I и II, Акали, Соломенное I, Кемь I); они характерны для обла­стей с большим количеством водоемов. Второй тип включает поселения при истоке реки, берущей начало из озера. Чаще всего они находятся на удалении 1—3 км от него, но в древности водоем мог быть гораздо ближе. Такие поселения встречаются преимущественно там, где озера немного­численны (Вис I и II, Явроньга, I, Пижма I и II, Федоровское, Сахтыш, Кубенино, Сарнате). В третий тип следует включить памятники на реках, впадающих в крупные озера (Кулламяги, Нарва I, и II и III, Усть-Ры­бежна, Деревянное I), в четвертый, наиболее редкий — на озерных бух­тах (Курмойла I).

Весьма существенно, что неолитические люди длительно жили только при водоемах, связанных с рекам[2]. Обследованные бессточные водоемы Европейского Северо-Востока во всех случаях оказались лишенными сле­дов обитания, а на участках рек, удаленных от стоковых озер, найдены только временные стоянки. Именно поэтому за пределами озерной зоны — в Печорском Приуралье, Прикамье и Среднем Поволжье почти отсутст­вуют постоянные поселения неолитической эпохи. Самый крупный неоли­тический памятник в этой наиболее восточной части Европы — Хуторская стоянка в Верхнем Прикамье (почти четыре тысячи керамических облом­ков) расположен близ озера, на речке, соединяющей его с Камой (Дени­сов, 1960; Халиков, 1969). Стоянки же, на которых при значительных рас­копках собрано не более тысячи черепков, постоянными поселениями считать нельзя.

Чем же объясняется тяготение постоянных поселений к озерам, из которых вытекают реки или в которые они впадают, и обычное располо­жение этих памятников не на самом озере, а на речке? Несомненно, периодическими массовыми миграциями рыбы из водоема и обратно — вследствие замора, перед зимовкой, в поисках пищи или для нереста (Бо­гословский, 1960). Эти миграции очень благоприятствовали промыслу с помощью заколов-заграждений, в свободные пролеты которых устанавли­вались ловушки, и сетей, известных еще в мезолитическую эпоху (Буров, 1967). Такие большие передвижения пресноводных рыб по рекам вдали от озер сравнительно редки; озера же без стока бедны рыбой, так как запасы ее не пополняются извне, а во время зимних заморов значитель­ная часть ихтиофауны гибнет.

Закольный лов рыбы у неолитического (и более позднего) населения практиковался широко. К настоящему времени эта мысль вышла из об­-

284

ласти предположений (рис. 1). Еще к 1878 г. в зоне Плехановской нео­литической стоянки на Оке была случайно обнаружена деревянная ло­вушка стационарного (открытого) типа из узких досочек-котцы. Ее остатки вскрыты в старинных отложениях, перекрытых пойменным ал­лювием, на глубине 5,5 м. Имелись основания предполагать, что эти со­оружения имеют неолитический возраст (Федоров, 1947).

В 1911 г. в округе Киркслетт, у р. Ниитйоки (Финляндия) было выявлено древнее заграждение в виде ряда вертикальных осиновых коль­ев с поперечными слегами из черной ольхи, причем между сваями ока­залось грузило. В 40-х годах в округе Хейланд (Западная Норвегия) обнаружен аналогичный закол, остатки которого залегали в торфянике,

 alt

 Рис. 1. Древние рыболовные сооружения Европы: 1 – в округе Хейланд; 2- на р. Ниитйоки; 3 – на р. Пингише; 4 – на р. Явроньге; 5 – на р. Вис;  6,7 – на р. Юг у д. Мармугино; на р. Оке при стоянке Плеханов Бор; 9 – на р. Свияге у с. Луговое; 10 – у р. Воронеж на стоянке Подзорово I – неолитические заграждения из жердей; II – предположительно неолитические сооружения; III – заграждения из дранки эпохи неолита; IV – заколы из жердей железного века

образовавшемся на протоке между двумя озерами. По каменным изде­лиям и данным пыльцевого анализа это сооружение датируется време­нем, переходным от каменного века к бронзовому (Кларк, 1953).

После того, как в 1960 году в зоне поселения Вис I(район Синдор­ского озера) удалось найти торфяник старичного происхождения, содер­-

285

жавший сотни изделий мезолитической эпохи, мы в планы археологиче­ских разведок включаем: выявление и оконтуривание древнего речного русла (признак которого – дугообразно вогнутый край надпойменной тер­расы) при каждом долговременном поселении; шурфовку на пойменном торфянике, если он входит в зону памятника, и обследование всех ста­ричных отложений, прорезаемых рекой (Буров, 1969б). Поиски сравни­тельно просты близ водораздельных озер, где аллювиальные отложения отсутствуют или имеют небольшую мощность, но представляют немалую трудность там, где пойма достигает значительной высоты. Уже в 1962 го­ду в зоне поселения Вис II, наряду с деревянными изделиями, найдены рыболовные заграждения из жердей первой половины I тысячелетия н. э. В 1966 году в районе стоянки Мармугино (Мармылино) близ Вели­кого Устюга (исследована в 1937 году М. Е. Фосс) обнаружены два по­гребенных под пойменным аллювием старичных торфяника, содержащие остатки рыболовных заграждений. Торфяники, по-видимому, принадле­жат протоку р. Юг.

От первого, более древнего погребенного мармугинского торфяника, шириной 60—80 м, сохранился лишь останец. Мощность старичных от­ложений (торфа и глинистого сапропеля) достигает 2,5 м; находки за­легают на глубине 2,8—3,5 м от поверхности поймы. Вскрытые два сооружения состояли из переносных матов (берд), выработанных из положенных в три слоя дранок (лучин, пожилин) шириной 0,5—2,5 см, тол­щиной 0,5—0,8 см, длиной около 220 см и закрепленных при помощи кольев. Заграждение, несомненно, дополнялось какой-нибудь ловушкой-котцами, вершей или вентерем. Берда этого торфяника имеют прямую параллель в неолитических старичных отложениях р. Воронеж, на стоян­ке Подзорово (близ г. Мичуринска Тамбовской области), исследованной в 1965 г. В. П. Левенком (1969). Оба заграждения первого Мармугинско­го торфяника и Подзоровское бердо имеют радиоуглеродные даты (Се­менцов, Романова, Долуханов, 1969): 2750 ± 60 (ЛЕ-711), 2560±50 (ЛЕ-703) и 2820±60 лет до н. э. (ЛЕ-725), что дает возможность уверенно от­носить их к первой половине III тысячелетия до н. э. и считать неолити­ческими.

Заколы второго, более позднего погребенного Мармугинского тор­фяника, а также открытые в 1967 г. на р. Пингише (правый приток Се­верной Двины) и в 1968 г. на р. Явроньге (бассейн Пинеги), аналогичны Висским и по данным С14 отнесены к железному веку (I тыс. до н. э.— I тыс. н. э.). В 1969 г. на верхней Свияге у с. Луговое в Ульяновском Поволжье обнаружено подобное же сооружение, но из палок с грубыми срезами, позволившими говорить о каменном веке. Этот вывод подтвер­дился результатами радиоуглеродного анализа: две даты (ЛЕ-950 и ЛЕ-957) полностью совпали (3050±100 лет до н. э.). В 1972 г. памятник исследован раскопками. Выявленные заколы шли поперек древнего рус­ла. Вязовые и ольховые палки длиной около 1 м лежали параллельно друг другу, но одна сохранила почти вертикальное положение (Буров, 1972).

Если неолитические гидросооружения настолько широко распростра­нены в местностях, лишенных больших озер, что легко могут быть най­дены при обследовании обнаженной поймы, то, несомненно, в огромном количестве они строились на речках, связанных с крупными водоемами.

286

ЛИТЕРАТУРА

Богословский Б. Б. Озероведение, М., 1960.

Буров Г. М. Древний Синдор, М., 1967.

Буров Г. М. Первые исследования в бассейне Пинеги. «АО 1968 г.», М., 1969а.

Буров Г. М. О поисках древних деревянных вещей и рыболовных сооружении в ста­ричных            торфяниках равнинных рек. КСИА, вып. 117, 1969б.

Буров Г. М. Археологические памятники Верхней Свияги. Ульяновск, 1972.

Ванкина Л. В. Торфяниковая стоянка Сарнате. Рига, 1970.

Гаврилова И. В. Керамика Федоровского поселения в связи с новыми исследования­ми. КСИА, вып. 117, 1969.

Гадзяцкая О. С. и Крайнов Д. А. Новые исследования неолитических памятни­ков Верхнего Поволжья, КСИА, вып. 100, 1965.

Гурина Н. Н. Древняя история Северо-Запада Европейской части СССР. МИА, №87, 1961.

Гурина Н. Н. Из истории древних племен западных областей СССР, МИА, № 144, 1967.

Денисов В. П. Хуторская неолитическая стоянка. УЗПГУ, т. XII, вып. I, Пермь, 1960.

Кларк Дж. Г. Д. Доисторическая Европа. М., 1953.

Крижевская Л. Я. Неолит Южного Урала. МИА, №141, 1969.

Левенок В. П. Новые раскопки стоянки Подзорово. КСИА, вып. 117, 1969.

Лузгин В. Е. Изучение древностей центрального Тимана. «АО 1970 г.», М., 1971.

Микляев А. М. Памятники Усвятского микрорайона. Псковская область. АСГЭ, вып. II, Л., 1969.

Семенцов А. А., Романова Е. Н., Долуханов П. М. Радиоуглеродные даты лаборатории ЛОИА. СА, № 1, 1969.

Федоров В. В. Рыболовные снаряды неолитической эпохи из долины р. Оки, СА, т. II, 1947.

Фосс М. Е. Древнейшая история Севера Европейской части СССР, МИА, № 29, 1952.

Халиков А. X. Древняя история Среднего Поволжья, М., 1969.

Янитс Л. Ю. Поселения эпохи неолита и раннего металла в приустье р. Эмайыги (Эс­тонская ССР), Таллин, 1959.

287

[1] Долговременные поселения исследованы также в южных степных и лесостепных районах, где крупных озер, соединенных с реками нет. Но здесь оседлость возникалане на базе рыболовства, а на основе земледелия и скотоводства.

[2] Сказанное о неолите в значительной степени касается и последующих эпох, в особенности раннего бронзового века.

  

ПУБЛИКАЦИЯ: Буров Г.М. Прочная оседлость и закольное рыболовство у неолитических племен северо-восточной Европы // Первобытный человек, его материальная культура и природная среда в плейстоцене и голоцене. М., 1974. С. 283-287