Мосияш С. Рыболовство в Древней Руси

Изучая историю Древней Руси, нетрудно заметить, что в жизни славян рыболовство занимало не менее важное место, чем земледелие и охота. И это понятно: люди подсознательно стремились рыбой восполнить нехватку в питании животного белка. Могут спросить: зачем нужна была рыба, разве недостаточно было мяса диких животных, добытых на охоте? Дело в том, что в те далекие времена охота была занятием нелегким, зачастую опасным, требовавшим дальних переходов, иногда и постоянной кочевки. А рыбу можно было ловить вблизи от дома. Рыболовство было ближе к оседлой жизни и служило подспорьем хлебопашеству и охоте.

Кочевники-скотоводы особой потребности в рыбе как в источнике белка не испытывали, да и образ их жизни не способствовал развитию рыбного промысла. Вот почему в первом тысячелетии нашей эры на юге европейской части нашей страны, с ее разноплеменным кочевым населением, рыболовство развивалось слабо. Правда, случались времена, когда степняки-кочевники вынуждены были заниматься ловлей рыбы. Например, по свидетельству Ипатьевской летописи, половецкий хан Сарчак, разгромленный Владимиром Мономахом, отступив в Придонские степи, «рыбою оживши». Скорее всего, в результате поражения хан лишился большей части скота и поэтому принужден был перейти на рыбную диету.

Небезынтересно вспомнить о греческих колониях на побережье Черного и Азовского морей. Здесь рыболовство было одним из важнейших промыслов. В развалинах Херсонеса, Оливии, Фанагории до сих пор сохранились остатки каменных ванн для засолки рыбы. Чеканные изображения головы осетра по количеству конкурируют с профилями римских императоров и скифских царей на монетах из курганов Северного Причерноморья. Это говорит о хозяйственной ценности осетровых даже в античные времена.

По свидетельству арабских путешественников, в VIII—IX веках в низовьях Дона возникли поселения славян, занимавшихся как земледелием, так и рыболовством. Славяне из Центральной Европы расселялись не только в южном направлении; на востоке они дошли до междуречья Волги и Оки, на севере и северо-западе — до земель, где обитали финно-угорские племена, для которых охота и рыбная ловля были основным занятием.

Из летописей и иностранных литературных источников того времени известно, что у древних славян, расселявшихся на восток по Русской равнине, рыба была таким же ходовым объектом торговли, как меха и мед. Самые древние списки летописей упоминают в этой связи лосося, линя, щуку, осетра, угря, окуня, а из орудий лова — сети, невода, уду, мережи. Видный русский ученый-ихтиолог К. М. Бэр отмечал, что славяне заслуженно пользовались славой искусных и отважных рыбаков.

На Руси рыба издревле была одним из любимых и ценимых продуктов питания. На столе наших предков всех сословий рыбным блюдам принадлежало почетное место. В начале X века легендарный князь Олег покорил Царьград и в переговорах с греческими царями выдвинул, по свидетельству «Повести временных лет», среди прочих такое условие: «Когда приходят русские, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут довольствие на 6 месяцев: хлеба, вина, мяса, рыбы, плодов». Как видим, и в контрибуции не обошлось без рыбы.

Принятие на Руси христианства и введение в жизненный уклад постов, возникновение многочисленных монастырей способствовали увеличению потребности в рыбе и дали заметный толчок развитию рыбного промысла. Со временем в нем появились элементы профессиональной направленности. Рыболовецкие артели — ватаги — отправлялись на промысел не только к устьям рек и отдаленным озерам, богатым рыбой, — некоторые доходили даже до побережья Ледовитого океана.

По-видимому, первыми крупными рыболовными угодьями на Руси были озера Чудское, Ладожское, Ильмень, среднее течение Днепра. Позднее центр рыбного промысла переместился в Новгород и Псков. В X веке между новгородцами и варягами был заключен договор о разграничении северных рыбных и звериных промыслов.

В ту пору право владения водоемами и рыбными ловлями (то есть наиболее удобными для промысла участками рек и озер) обычно распространялось и на прилегающую прибрежную территорию. Однако и водоемы, и рыбные угодья могли быть переданы (без земли) другим лицам во временное или бессрочное пользование посредством продажи, завещания или дарственной записи. Как свидетельствуют исторические документы, рыбными ловлями владели высокопоставленные светские и духовные лица, монастыри, а иногда и люди низших сословий. Были, однако, и такие участки, которые ни в чьем владении не состояли и где дозволялось промышлять любому желающему.

Выборным князьям новгородцы давали особые договорные грамоты на право пользования рыбными ловлями. Вообще же, в своих исконных вотчинах князья закрепляли за собой самые богатые рыбой водоемы. Рыбу для князя ловили специальные ловцы, обязанные поставлять к княжескому столу определенное количество той или иной рыбы. По сравнению с остальной челядью ловцы, как и охотники, пользовались некоторыми привилегиями.

Купцы, бояре, зажиточные крестьяне, владевшие промыслами, часто прибегали к услугам наемных ловцов. Иногда рыбными ловлями владели сообща, и каждый из компаньонов имел право распоряжаться своей долей улова по собственному усмотрению.

Монастырям рыбные ловли доставались обыкновенно в дар от князей или бояр. Впрочем, нередко святые отцы оформляли на угодья купчую и платили за них сполна. Монахи и сами занимались промыслом и привлекали к этому монастырских крестьян. В монастырских уставных грамотах среди прочих повинностей, налагаемых на крестьян, упоминается и обязанность «ез бить и рыболовные снасти исправлять». Езом называли частокол или плетень, устанавливаемый поперек реки для того, чтобы преградить рыбе путь, сконцентрировать ее в одном месте и выловить. Чаще всего езом перекрывали реку от берега до берега; заграждение во всю ширину именовалось заезком.

Стόит несколько подробнее остановиться на тех способах ловли, которые были распространены на Руси в средние века.

Удочка тогда не была в почете. И это понятно: рыболовство, как и в более ранние времена, оставалось промыслом, обеспечивающим средства к существованию. Никаких законов, охраняющих рыбные богатства, не было, и ловля велась, на наш нынешний взгляд, хищническими, варварскими способами. Ловца заботило лишь одно: взять рыбы как можно больше — от этого зависело благополучие его и семьи. Удочка могла сгодиться только для отдыха и развлечения, но многочисленному неимущему люду было не до того, а русская знать, которая в состоянии была позволить себе такую «блажь», почему-то всегда предпочитала охоту рыбной ловле, считая последнюю занятием недостойным, плебейским. В то же время в Западной Европе, особенно в Англии, ужение было весьма популярно среди феодальной аристократии.

Вернемся, однако, к промысловым способам ловли. Как уже отмечалось, широкое распространение получили езы (заколы, учуги), где рыбу, собравшуюся у изгороди, цепляли баграми, били острогами, вылавливали неводами. Постановка еза требовала усилий сотен людей. Ставили его весной, а зимой убирали. Крестьян, занятых на «езовой службе», даже освобождали порой от других повинностей.

О том, насколько внушительным сооружением был ез, можно судить по такой записи: «А в том езу двадцать восемь козлов, а входило в тот ез лесу большого на козлы восемьдесят дерев семи сажен, да на грузила и на суповатики среднего лесу девяносто дерев семи сажен, да на переклады к навалу сто двадцать дерев двенадцати сажен, а в клетки выходило семьдесят бревен дву сажен, а мелкого лесу на задовы тысяча четыреста пятьдесят жердей».

О добычливости езовой ловли не сохранилось свидетельств. Известно только, что езовый оброк великому князю составлял, помимо прочей рыбы, несколько десятков осетров и несколько пудов черной икры. А ведь, кроме великокняжеского, были и другие оброки, да и ловцы тоже имели свою долю рыбы.

На малых речках и ручьях население ловило рыбу для собственных нужд всевозможными ловушками, сплетенными из прутьев, — вершами, мордами, вандами. На озерах и больших реках пользовались неводами. По мнению К. М. Бэра, в Европе невод был впервые применен славянами, а затем уже от них заимствован другими народами. Точное время появления невода установить по историческим документам невозможно, «но нельзя сомневаться в том, — пишет Бэр, — что он существует уже несколько веков, именно с тех пор, как производится лов снетка в пресных водах».

О снетке уместно сказать несколько слов. Эта маленькая (до 10 сантиметров), внешне непримечательная рыбка представляет собой озерную форму широко распространенной в северном бассейне корюшки, которая, в свою очередь, родственна лососям и сигам. Испокон веку население северо-западной части страны испытывало пристрастие к снетку. В благоприятные годы снетка ловили тысячами пудов. Чистки, потрошения он не требует. Его сушили и запасали впрок — он хорош и в супе, и в пирогах.

И сегодня знающий в этом толк человек не упустит возможности при случае прикупить снетка, свежего ли, сушеного ли...

Так вот, как полагает К. М. Бэр, до изобретения невода крупную рыбу в озерах ловили преимущественно объячеивающими сетями. Сети, по всей видимости, применяли как ставные (то есть устанавливаемые на одном месте), так и плавные (протягиваемые в толще воды). И в том, и в другом случае принцип лова был один: рыба определенных размеров запутывалась в ячеях сети — объячеивалась. Когда же наши древние соотечественники обратили внимание на снетка, оказалось, что сети для его промысла не годятся: нельзя было допустить, чтобы крохотная, нежная рыбка запутывалась в ячеях — попробуй ее потом оттуда выпутать! Тогда-то, вероятно, и появились отцеживающие орудия лова — невода, у которых ячеи настолько малы, что даже снеток в них не запутывался. Принцип работы у невода тот же, что у решета: он отцеживает все, что крупнее ячеи.

Невода могли быть и небольшими, типа волокуши, бредня, и громадными — до нескольких сот метров, с мелкой ячеей и с крупной. В период становления Киевской Руси и Псковско-Новгородского княжества неводной лов был широко распространен как наиболее эффективный способ рыбного промысла.

В силу высокой добычливости и сравнительно небольшой трудоемкости неводной лов нашел признание и в соседствующих с Русью землях, однако там применение его было ограничено. Как пишет русский ихтиолог В. И. Вешняков, «славянский невод... разрешался во владениях Тевтонского ордена лишь по особым привилегиям».

ПУБЛИКАЦИЯ: Мосияш С. Рыболовство в Древней Руси // Рыболов. Двухмесячное приложение к журналу «Рыбоводство». Январь-февраль, № 1 М., 1986. С. 55‑58.