Василевич Г.М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII - начало XX в.). Глава 4. Рыболовство

Рыболовство не получило своего отражения ни в календаре, ни в героических сказаниях и родовых преданиях. В хозяйстве большинства эвенков оно имело подсобный характер. Подобно ягодам, рыба разнообразила постоянную мясную пищу. "Рыболовством занимаются нехотя и по нужде", - писал М. Кривошапкин в середине XIX в. об енисейских эвенках (№№ 160, 161). К. Рычков (№ 251, 1-2), побывавший в начале XX в. у илимпийских эвенков, писал, что "некоторые старики относятся с презрением к рыбному промыслу". Только на Охотском побережье, на некоторых больших реках и в озерных районах рыболовством занимались круглый год.    

В реках Енисея, Верхней Ангары, Витима ловились таймень, хариус, карась, сиг, елец, ленок, окунь, щука, язь, налим. В Вилюй с Лены заходили нельма, чир, моксун, стерлядь, а в реки Охотского моря - кета, кунжа, майма, чавыча, нерка. На Амуре и его притоках производился лов белуги, калуги, осетра, лосося, сазана.

Древними охотничьими способами, сохранившимися до сих пор, были покол рыбы и стрельба по ней. Кололи острогой. Существовали три вида этого орудия. Первый - острога кирамки (бaдар), характерная для всех эвенков. Состояла она из относительно короткого (2 м) древка и плотно всаженного в один конец его на-

80

конечника-трезубца. На концах каждого зубца могло быть по одному зубцу-зазубрине или по два на среднем и по одному на крайних. Ночью в конце лета и в начале осени, когда вода спадала, били острогой тайменей, хариусов, щук, язей. Искали рыбу с лучильником - таливун. Лученье называлось таликит. Лучили с лодки по заводям, двигаясь вдоль берега, держа в одной руке острогу, в другой лучильник. Северобайкальские и баунтовские эвенки в половодье выезжали с лучильником на пороги и били тайменей, осетров и щук. При лучении с лодки в нос ее втыкали металлическую подставку (таливун) для смолистых щепок, которые складывали поленницей и поджигали. Человек с острогой стоял посреди лодки и, заметив рыбу, быстро колол ее. На коротких стоянках, когда хотели полакомиться рыбой, острогу-гирамки заменяли заостренной на конце палкой. Лучильником также служила палка с навитой на конце горящей берестой. Зимой острогой с коротким древком били рыбу через прорубь. Богатые эвенки-манегры, по описанию Маака (№ 241, 74), с осени ставили на речках запоры с 1-2 отверстиями, Когда река замерзала, над ними делали прорубь и ставили чум, в котором усаживался рыбак и колол острогой рыбу, стремящуюся пройти в оставленное отверстие.    

Острога-гарпун - дебгэ ~ девгэ - была характерна только для забайкальских и амурских групп эвенков и употреблялась на крупную рыбу весом до 20 кг - белугу, калугу, кету, горбушу, осетра, тайменя, ленка и др. Трезубец-дебгэ отличался от трезубца-гирамки: крайние зубцы его были всегда короче среднего, на каждом из них имелись 2-3 зазубрины (заостренные на конце отростки), обращенные острием в стороны основания зубца. Две зазубрины располагались на широкой поверхности зубца, третья помещалась ближе к его острию. На шейке среднего зубца были 4 такие зазубрины (две на широкой поверхности зубца, две на боковых его сторонах). У основания трезубца находилось кольцо, к которому привязывали ремень или веревку длиной до 20-30 м. Второй конец ее привязывали к нижнему концу древка (най) длиной до 4-6 м. Иногда конец ремня привязывали к шейке трезубца. Трезубец насаживали в отверстие на верхнем конце древка таким образом, чтобы при ударе о рыбу он мог соскочить. Некоторые из амурских эвенков-манегров привязывали к ремню еще поплавок из пузыря калуги. Дебгэ метали с лодки. Вонзившись в рыбу, трезубец соскакивал с древка, и раненая рыба металась в воде на ремне. Когда движения рыбы ослабевали, ее за ремень или веревку подтягивали к лодке, добивали палкой или особым крюком на короткой рукоятке и подымали в лодку (рис. 8).    

Второй тип остроги-гарпуна - элгу ~ эйгу - был распространен по всем притокам Амура и рекам, впадающим в Охотское море. Это орудие лова также применяли при добывании крупной

81

рыбы и использовали на больших; глубинах. Его гибкое древко (най) достигало в длину 4.5-6 м. Зейские эвенки, сохранившие элгу и в наше время, на некотором расстоянии от верхнего заостренного конца делали в древке углубление, в которое вкладывали шейку крюка (МА, 1947); амурские (№ 241) - втыкали его под ременную обвязку. Конец крюка имел зубец с зазубриной. Крюк укладывали в ложе острием в одном направлении с заостренным концом древка. Чтобы он плотнее держался, на нем делали

alt

Рис. 8. Остроги. I - кирамки, най; 2 - девгэ (Амур, Учур, Охотское побережье); 3, 4 - элгу (там же).

зубец, вкладываемый в специальное отверстие в ложе (аянск.). На противоположной стороне шейки крюка около зубца имелась петля для привязывания короткого ремня или веревки (сюдум), свитой из сухожилий, другой конец которой привязывали к нижнему концу древка или неподалеку от крюка. При ударе конец древка, вонзившись в дно, сотрясался, и крюк, соскочив и войдя в рыбу, цепко держал ее. От движения рыбы древко соскакивало, и ремень разматывался. Некоторые из эвенков-манегров укрепляли на древке два крюка с зубчиками для вкладывания в ложе, и каждый крюк имел свой ремень. К ремням привязывали поплавки (колбоки) в виде свернутых в трубку кусков бересты. По поплавку или по соскакивающему древку следили, когда рыба успокоится, после чего подтягивали ее к лодке или подъезжали к ней на лодке и добивали. Аянские эвенки {по записям Пекарского)

82

метали острогу-гарпун так, чтобы конец древка прошел ниже рыбы.    

У среднеамурских эвенков (Маак) было широко распространено высматривание рыбы с "беседки" (тэгэмкин) или с лабаза (дэлкэн). Этот способ - тыгилэк (букв. "подстерегание") применялся после спада воды. "Беседка" состояла из трех жердей, воткнутых в дно прибрежной отмели или на середине реки; вверху они связывались или перекрещивались; на связку накладывали маленькую дощечку для сидения, "Беседка" возвышалась над водой на 2 м. Один из рыболовов сидел на ней и днями высматривал рыбу. Находящиеся в лодках ждали, когда он покажет рукой направление и крикнет: "Гидалакэл!" (Коли!).    

С появлением огнестрельного оружия рыбу стали бить из ружья. Способ стрельбы по рыбе был характерен для всех эвенков, которые вели свое происхождение от группы орочен, поэтому он пережиточно встречался и среди илимпийской группы к северу от Нижней Тунгуски. Стреляли в рыбу обычно днем, когда она "играла" на солнце.    

Одним из древних способов добычи рыбы (его происхождение уходило в серовский этап неолита) был покол ее с рыбкой-приманкой (печер) через лунку проруби. Он сохранялся стариками еще в 30-х годах XX в. среди эвенков бассейнов Енисея, Верхней Ангары, верхней части Алдана, а также среди потомков "сидячих" эвенков удской группы, У енисейских эвенков печер - это большой деревянный поплавок, к которому привязывали веревку из кедрового корня с деревянным крючком на конце. На крючок насаживали живую сорогу (пею - сымск.), "мундушку" или гальян (мунну ~ мунду ~ пунду - подк.-тунг., нижнетунг. и верхнеалд.). В иных случаях к крючку привязывали костяную или каменную рыбку-приманку - печер (колар - ербогоч.), которая служила и грузом. Зимой старики, сидя у лунки, приманивали рыбу, пошевеливая короткой бечевкой, к которой был привязан печер. Когда рыба подходила, кололи ее острогой с коротким древком. Ербогоченские эвенки часто обматывали костяную рыбку красной ниткой или рисовали на ней

83

краской полоски, иногда привязывали красные тряпочки (халга-карин - букв. "ножки"), которые от движения походили на поплавки. Удские эвенки изготовляли раньше веревку из конского волоса, а рыбку из кости. У сымских эвенков летом приманка заменялась лучком подшейного волоса оленя, привязанного к веревке из кедрового корня. Такая удочка называлась nexu. Разновидностью подобной удочки у северобайкальских эвенков был бармас. Это тоже деревянный (позже железный) крючок, привязанный к веревке и имеющий наживку - озерного червя. Веревку обматывали красной шерстянкой. Бармасом, как и печером, зимой ловили рыбу только старики. Прорубив лунку во льду, садились около и спускали в нее удочку. Сидя, слегка пошевеливали палочкой так, чтобы веревка находилась в постоянном движении. Верхнеалданские эвенки еще недавно для такой рыбалки выбирали хороший "талик" - хэюм (выход теплых ключей в реку), делали лунку и спускали в нее удочку (налума) с живой наживкой (гальяном). Рыба подплывала к отверстию со свежим воздухом и легко попадала на приманку.    

Некоторые из стариков подкаменнотунгусской группы еще в 30-х годах зимой над мелкокаменистым дном делали во льду лунки и с вечера на ночь спускали крючки с живой наживкой. Верхний конец веревки закрепляли на палочке у лунки. Таких удочек на ночь ставили несколько штук. Утром осматривали снасть и вытаскивали попавших налимов. Удочкой - хинна~хинда (налума - зейск.) - на длинном удилище с наживкой (червем) изредка летом ловили рыбу подростки. Илимпийские эвенки, по сообщению И. М. Суслова, привязывали к удочке кончик заячьего хвоста.

Распространенным способом рыбной ловли был укикит - перегораживание мелких рек. Обычно это делали осенью, когда вода стояла невысоко, реже - весной. Запор (уки, кэ?эр, кэнер, далин) строили из треног, которые втыкали в дно реки, на треноги укладывали перекладины и переплетали их вертикально тальниковыми прутьями. Запор ставили перпендикулярно к берегу, оставляя в нем промежутки для укрепления морд (кэ?ер, далин, налба); для неходовой рыбы отверстие морды всегда направляли против течения, для ходовой - по течению. В запоре помещали 1-3 морды. Осматривали запоры и выбирали рыбу по утрам.

Подкаменнотунгусские и северобайкальские эвенки иногда строили на реках запор под углом в 45-60° в направлении по течению. На месте соединения крыльев запора, которые сходились и образовывали как бы коридорчик, на дне речки укрепляли ящик (подк.-тунг.) или подвешивали морду (северобайк.), которая покачивалась от движения воды. Рыба набиралась в морду, и утром ее вынимали крюком или руками.    

Большинство горнотаежных охотников сетей не знало и не умело обращаться с ними. Жившие близко от русских и имевшие

84

сеть (адыл) ставили ее на ночь, завозя на лодке на середину реки. Сеть осматривали по утрам и вытаскивали рыбу крюком (уривун) на короткой ручке. Енисейские и северобайкальские эвенки ловили рыбу на более широких речках, с медленным течением. Поэтому один конец бечевы сети завозили на лодке, второй укрепляли на берегу. Выпустив всю сеть в воду, некоторое время выжидали. Один-два человека с боталом (булэвун) - длинной палкой в руках - шли по воде вдоль берега и пугали рыбу, гоня ее в сторону сети.    

Подледный лов сетью применялся у эвенков озерных районов к северу от Нижней Тунгуски (№№ 84, 85) и у нелькано-аянских (№№ 222, 223). Весной, в местах зимовки рыбы, во льду поперек реки делали прорубь. В нее просовывали крюком жердь, к которой на длинной веревке была привязана сеть. Поддерживая сеть длинной вилообразной на конце жердью, продвигали ее ко второй проруби. Выведя сеть к последней проруби, укрепляли концы бечевы. Сеть вытаскивали на следующий день, глуша рыбу палкой. Э. К. Пекарский (№ 223, 42) видел у отдельных нелькано-аянских эвенков до 3-4 сети, поставленные одна за другой. Р. Маак (№ 241, 151) наблюдал, как богатые манегры и килены устраивали заколы, в отверстия которых укрепляли сеть, привязывали ее верхние края к шестам, соединявшим козлы закола. Такая сеть для вытаскивания имела привязанную к нижнему краю веревку. Сети вязали мужчины, и только у среднеамурских эвенков этим делом занимались женщины. Озерные сети плели из крапивного волокна или из дикой конопли (онокто), сети-адыл для рек с каменистым дном - из конского волоса, а сети-алга (с большими ячеями) - из покупной пряжи и ниток. Озерные илимпийские эвенки делали сети из сухожильных ниток (№ 182, II, 590).    

Редко встречавшийся невод - невот (<русск. "алга", <нан. алга), гипчувун, мунка (<як. мунха), ирчачивун - был заимствован от соседей.    

Среди некоторых групп (сымск., верхневилюйск. и верхнеамурск.) иногда применялся заимствованный от русских снаряд - самолов (сымск.), иривун (верхневилюйск.), умика (среднеамурск.). По описанию Маака (№ 241, 48),умика ставили в июне на калугу и осетра. Это была длинная (до 60 м и более) сплетенная из конского волоса веревка, к которой на расстоянии 75-100 см привязывались тонкие бечевки (погодопко) с крючками (умикавун) и поплавками (балбирка) из сосновой коры. Концы веревки раздваивались, к одному из них привязывали груз - тяжелый камень, к другому - деревянный поплавок. Снаряд завозили в лодке в глубокое место, спускали в воду груз с поплавком, затем выпускали веревку с крючками и закрепляли на берегу второй конец. Таким образом, вся веревка с крючками находилась в воде параллельно ее поверхности, а крючки получали слегка

85

наклонное положение. Рыба, идя против течения, натыкалась на них. При вытягивании умика в лодку рыбу глушили и вытаскивали крюком (дыга). Если речка была небольшой, конец умика, как и конец становой сети, заносили на длинной жерди поперек реки. Сымские эвенки, завезя на лодке конец веревки с грузом и поплавком и опустив его в воду, выпускали самолов и укрепляли второй конец веревки на берегу. Таким образом, самолов находился внизу, а от него кверху в воде подымались бечевки с крючками. Они шевелились от движения воды, и стерлядь наскакивала на них. Количество крючков на самолове доходило до 50 штук (МА, 1930). Иривун верхневилюйских эвенков (№ 174, 177) представлял собой двухсторонний крючок, прикрепленный к одному концу волосяной веревки, которая была привязана к длинной толстой веревке. Эту веревку одним концом закрепляли на одном берегу, другим - на противоположном. Ее держали в руках, слегка пошевеливая. На крючок насаживали приманку - кусок гусиной или утиной кожи с перьями, а для наживки укрепляли куски рыбьего мяса или гусиной (утиной) кожи. Иривуном ловили тайменей и щук.    

Во время хода кеты эвенки, жившие на верховьях рек, впадающих в Охотское море и в Амгунь, били ее палками.

Обычно в рыбалке принимали участие 2-3 человека, и только в районах озер и на больших реках, когда для увеличения длины сети связывали 2-3 обычные сети и ставили их поперек реки, коллектив увеличивался до 5 человек.    

Свежую рыбу съедали всем стойбищем. Во время рыбалки каждый из участников брал столько, сколько считал нужным, но чаще рыба доставалась всем рыбакам примерно поровну. Иногда еще на рыбалке выделяли часть вдовам, сиротам и старикам. Излишки рыбы вялили на солнце и над огнем, делая впрок небольшие запасы. Их хватало обычно на время больших морозов. В районах, расположенных близко к русским поселкам (особенно в Забайкалье), часть рыбы шла на продажу. Из голов, кожи, костей варили клей. Шкурки больших рыб (налима, тайменя) обрабатывали. Из них шили разных размеров сумки. Сидячие охотские эвенки и эвенки озерного района на истоках Вилюя применяли рыбьи шкурки и для пошивки нижнего нюка на чум.

86

1 Характерно также, что ни в одном из говоров языка эвенков нет выражения "ловить рыбу", говорят "бить", "убивать" (ва- и суффикс -ма).

2 Словом печер (петыри) сымские эвенки называли не только рыбку, но и поплавок, а также всю удочку. Маак записал у манегров: печевун - "приманка"; Чекановский- у ербогоченских эвенков: печера - "ловушка". Слово с этим корнем записано и в селькупском (пене - "сорога"). Оно представляет исторический интерес, выходящий из рамок тунгусоведения. Каменные рыбки-приманки найдены в ангаро-прибайкальском неолите (серовский этап; Окладников), а костяные были распространены у тунгусов, встречались также у западных тувинцев и бурят, у нганасанов и у разных групп эскимосов. Само слово по второму гласному в нем - не тунгусского происхождения и относится к заимствованиям из других языков. С этим словом связаны и топонимы Пеленга, Печора, распространенные в разных местах от средней части Алдана на запад до границы с Норвегией.

ПУБЛИКАЦИЯ: Василевич Г.М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII - начало XX в.). Л, 1969. - 305 с. (Глава 4. Рыболовство. С. 80-86).