Данилевский Н.Я. Рыбные промыслы и колонизация Мурманского берега
Рыбные промыслы Архангельской губернии разделяются на пять разрядов: 1) Океанские промыслы трески, сайды, палтусины, производимые на Мурманском берегу, 2) Беломорский сельдяной промысел, производимый в Кандалацкой, Онежской, Унской и Двинской губах, а также лов наваги и камбалы по берегам Белого моря; 3) семожий промысел, производимый по рекам впадающим в Белое море и Северный океан, а также по морскому прибрежью Белого моря, вблизи рек в него впадающих; 4) печорские промыслы семги и разных сиговых пород (нельмы, омулей, пеляди и чиров); 5) озерные и речные промыслы сигов, налимов, щук и других пород пресноводных рыб.
Усиление рыболовства желательно только для первых двух разрядов, так как они имеют своим предметом рыб, не только живущих в море, но и мечущих там икру, и запас которых, может, поэтому, считаться неисчерпаемым. Относительно лова семги, которая идет метать икру в реки с чистою водою и каменистым дном, и из всех пород рыб наименее сильно распложается, по причине крупности ее икрянок и продолжительности времени развития икры, выметываемой в холодное время года, необходимы даже некоторый ограничения, которые и были предложены в отчетах экспедиции, исследовавшей северное рыболовство, и состоят в запрещении устраивать вновь заборы в тех реках, где таковых доселе не устраивалось, и в оставлении промежутков для свободного прохода рыбы в ⅓ ширины реки, там где есть население по реке выше забора, и в 1/8 там, где нет такого населения. Печорский лов также не может быть увеличен в сколько-нибудь значительной степени. Чтò касается до лова по мелким рекам и озерам, имеющего значение только для продовольствия местного населения, то надо заметить, что наши мелкие северные реки вовсе не рыбны. Озера заключают в себе довольно много рыбы, но лежат в отдаленных от жилых мест лесных пустынях, и могут
588
доставить бòльшее количество рыбы только при расселении жителей по удобным местностям, лежащим среди лесов. И так, сколько-нибудь значительному развитию подлежат только сельдяной лов и Мурманский тресковый промысел. Но и сельдяной лов не везде может быть усилен. Наибольшая масса сельдей добывается в Сороцкой губе позднею осенью и в начале зимы, куда они к этому времени приходят громадными стаями. Здесь лов производится неводами и сетками, всеми силами прибрежного населения, по мелким местам. Огромное количество налавливаемых сельдей с избытком удовлетворяет всем нуждам не только местного населения, но и приезжающих за ними из Олонецкой и Вологодской губерний, так как, даже при таком значительном требовании, цена на сельдей упадает иногда до 1 рубля за целый воз. Напротив того, лов в Кандалацкой губе мог бы быть значительно увеличен; а главное, жители берегов этого залива могли бы быть в значительной степени обеспечены от постигающих их в иные годы, как например прошлый 1868, совершенных неуловов, если бы между ними распространилось употребление ставных сетей. При лове неводами, рыбаки принуждены ожидать, пока сельди подойдут к берегам, где они могли бы их затягивать, по мелким местам, неводом; лов же на глубине этим орудиям не доступен. Напротив того, ставными, или, лучше сказать, висячими сетями, которые устанавливаются на произвольной глубине, удлинением или укорачиванием веревок, привязанных к бочонкам, на которых висит сеть, можно бы ловить среди залива, как в Норвегии ловят на значительной глубине в океане. В отчете экспедиции, исследовавшей рыболовство в северных морях, были уже предложены меры к введению этого способа лова в Кандалацкой губе.
Мурманское рыболовство, вместе с выменом трески и сайды в Норвегии на муку и другие товары, вполне и даже с излишком удовлетворяет потребностям того рынка, который может в настоящее время снабжаться этою рыбою, как это доказывается дешевою ценою на треску и сайду, в последние годы, в Архангельске. Поэтому, единственное, средство усилить Мурманский лов заключается в расширении области сбыта его продуктов, чего можно достигнуть только проведением Вятско-Двинской железной дороги, которая, дав возможность дешево прово-
589
зить Мурманскую рыбу в безрыбную Вятскую губернию, доставит ей по крайней мере 1 000 000 новых потребителей, т. е. более того, чем сколько ныне употребляют ее. Так как торговля с Норвегией развилась до значительных размеров только в последние три или четыре десятилетия, а прежде сего Архангельская губерния снабжалась рыбою преимущественно с Мурманского берега, то многие полагают, что вымен Норвежской рыбы повредил развитию нашего рыболовства, и потому видят в ограничении нашей торговли с Норвегией, наложением пошлины на привозную рыбу, меру, которая подняла бы наш Мурманский промысел. Этим, действительно, можно бы было усилить несколько наше Мурманское рыболовство, но не иначе, как насчет потребителей рыбы, составляющей для Архангельской губернии потребность не менее насущную, чем самый хлеб, ибо весьма сомнительно, чтобы сверх того количества рыбы, которое доставляет Мурманский берег в настоящее время, он мог бы доставить и то количество, которое привозится теперь из Норвегии, если бы даже все Поморы, ходящие ныне в Норвегию, обратились к Мурманскому рыболовству. Это можно заключить из того, что естественные условия Мурманского берега далеко не так благоприятны для рыболовства, как берега Финмаркена; число же Поморов, которые, оставив торговлю с Норвегиею, обратились бы к Мурманскому рыболовству, далеко не столь значительно, как число Финманов (Норвежских Лопарей) и Норвежцев, которые занимаются финмаркенским рыболовством и сбывают нам свою рыбу. Из этого следует, что всякая мера, которая стесняла бы Норвежскую торговлю Поморов, необходимо повлекла бы за собою вздорожание трески и сайды на Архангельском рынке. Но этого мало. Пошлина, наложенная на норвежскую рыбу и, вообще, всякое стеснение норвежской торговли заставили бы Норвежцев, которые в настоящее время не имеют в Финмаркене другого сбыта для рыбы летних уловов, как нашим Поморам, или искать себе других путей сбыта, или же совершенно прекратить этот промысл. В обоих случаях, как Архангельская губерния, так и часть Вологодской и Олонецкой, рисковали бы в иные годы совершенно остаться без рыбы, чтò равняется для них неурожаю хлеба, ибо на Мурманском берегу иногда несколько лет сряду, как
590
например с 1832 по 1836 год и с 1844 по 1850 год, бывают совершенные неуловы.
Наконец, в случае проведения Вятско-Двинской железной дороги, всякое стеснение торговли с Норвегиею было бы бесполезно, даже и для привлечения бòльшего числа ловцов к Мурманскому лову, ибо, и без того, увеличение сбыта трески должно послужить более в пользу Мурманского лова, чем в пользу меновой торговли с Норвегией, потому что эта последняя уже, так сказать, близка к своему насыщению. Количество товаров, получаемых норвежскими рыболовами, взамен их рыбы, и теперь уже удовлетворяет их потребностям, так что значительнейшие из наших поморских торговцев, уже в настоящее время, бòльшую часть своего торга ведут на деньги с норвежскими купцами, а не меною с рыбопромышленниками. Следовательно, большая часть рыбы, которая понадобится на удовлетворение нового рынка, имеющегося открыться с устройством Вятско-Двинской дороги, должна будет доставляться не Норвегиею, а Мурманским берегом.
Кроме проведения Вятско-Двинской железной дороги, составляющего главное условие для развития Мурманского рыболовства, могли бы быть приняты еще следующие меры меньшей важности, которые содействовали бы той же цели: 1) Со времени поселения Норвежцев в значительном числе на западной части Мурманского берега, стали приходить к этим же местам норвежские промышленники и производить лов рыбы у самых наших берегов, что стесняет наших ловцов и ведет к многочисленным ссорам и столкновениям. По норвежским законам, нашим промышленникам дозволяется производить лов рыбы не ближе норвежской мили, т. е. 10 верст, от берега. Следовательно, для уравнения прав наших промышленников с Норвежцами, следовало бы или воспретить Норвежцам лов рыбы ближе 10 верст от русских берегов, или же войти в соглашение с норвежским правительством о том, чтобы подданным обоих государств было дозволено производить лов рыбы близь берегов, как Норвегии, так и России: Русским до Вардегуса например, а Норвежцам до входа в Кольскую губу. Для наблюдения за этим, также как и для. охранения выгод наших торговцев, необходимо бы было иметь в северной Норвегии русского консула из русских подданных. 2) Дальнейшая
591
колонизация Мурманского берега Норвежцами должна быть приостановлена. Эти поселенцы только временно поселяются на Мурманском берегу, и живут там не как оседлые жители, а как люди, имеющие в виду возвратиться к себе домой, несколько улучшив свое положение, или при первой невзгоде. Между тем, они занимают лучшие становища и самые привольные места, и тем или стесняют наших рыбопромышленников, или отнимают те места, в которых всего лучше могла бы основаться русская колонизация. Свой образ мыслей относительно колонизации Мурманского берега г. Данилевский высказал уже в отчете экспедиции исследовавшей северное рыболовство[1]. По его мнению, одно или несколько небольших поселений на Мурманском берегу, состоящие частию из Русских, частию же из Норвежцев, могли бы принести для рыболовства ту же пользу, которую приносят для земледелия образцовые фермы, т е. могли бы указать нашим промышленникам, как на новые отрасли рыбной промышленности, только еще начинающие входить у нас в употребление (наприм. акулы и сайды), так и на новые способа лова, например удочкою на поддев. Но заселение Мурманского берега Норвежцами далеко уже перешло ныне за те пределы, в которых оно могло бы быть полезным. Едва ли удобно населять сопредельную с Норвегиею пустынную местность, удаленную от центров административной и народной деятельности, Норвежцами, находящимися в непрерывных сношениях с их соотечественниками, живущими по соседству, даже в зимнее время, когда прекращается всякое сообщение со всею Архангельскою губерниею, и даже с соседнею Колою. Казалось бы, поэтому, своевременным прекратить теперь же выдачу дозволений на новые поселения Норвежцев на Мурманском берегу. 3) Относительно заселения Мурманского берега Русскими, г. Данилевский продолжает придерживаться того мнения, что и оно может иметь только частный успех; что собственно Поморам, особливо состоятельнейшим из них, нет никакой выгоды оставлять Поморье, для выселения на Мурманский берег. Два главные обстоятельства, приводимые в пользу поселения на Мурманском берегу: а) лов рыбы в течение более продолжительного времени, нежели это возможно для временных ловцов, приходящих на Лапландский берег в конце марта и удаляющихся оттуда в
592
конце августа или начале сентября, и б) климат более мягкий, сравнительно с прибрежьем Белого моря, — не могут доставить никаких существенных выгод. Постоянные поселенцы, как показывает пример Колян, могут продолжать лов какими-нибудь 1½ или 2 месяцами долее пришлых ловцов, потому что в зимнее время этому препятствуют сильные холода, короткость полярного дня и частые бурные погоды, при которых, в совершенно открытой местности, невозможно выезжать в море. Более же мягкий климат зависит единственно от менее низкой температуры зимы, ибо морозы, от утепляющего влияния океана, редко превосходят 20 градусов; но за то летняя температура, которая одна только и полезна для растительности, на Мурманском берегу гораздо ниже, чем по прибрежьям Белого моря. Даже и несравненно умереннейший климат Финмаркенского прибрежья, где, как например в Гамерфесте, осьми-градусные морозы составляют феноменальную редкость, по недостатку летней теплоты, уступает в отношении растительности как нашему Беломорскому краю, так и тем частям Норвегии, который лежат в глубине фиордов.
Невыгоды поселения на Мурманском берегу в экономическом отношении были изложены г. Данилевским в отчете экспедиции, исследовавшей рыболовство в северных морях[2], и те, которые полагают, что наш Мурманский берег может сравниться в рыболовном отношении с северною Норвегиею, весьма ошибаются. Как климатические, так топографические и экономические условия Финмаркена всегда дадут ему значительный перевес над нашим Лапландским прибрежьем.
Со всем тем, г. Данилевский не отвергает безусловно мысли о заселении Мурманского берега Русскими, и преимущественно западной его части, где ныне основались норвежские поселения, а находит, что, в небольших размерах, оно может принести действительную пользу для жителей тех местностей Архангельской губернии, которые обижены природою, в особенности для Корелов. Они населяют полосу земли между Финляндией и Беломорским прибрежьем, занятым Поморами. Страна их представляет весьма мало средств к жизни, кроме хлебопашества; хлебопашество же в суровом климате в весьма слабой степени обеспечивает жизненные потребности. Поэтому, рыболовный про-
593
мысел, которым могли бы заняться Корелы на Мурманском берегу, хотя бы и несамостоятельно, а в зависимости от Поморов, доставил бы им более безбедное пропитание, чем их теперешние промыслы. Самая промысловая зависимость Корелов от Поморов, в которую они непременно впадут, поселившись на Мурманском берегу, гораздо предпочтительнее того нищенства, которому значительная часть их предается теперь по поморским деревням. Поэтому, г. Данилевский вполне сочувствует тем мерам, которые предложены г. Архангельским губернатором для развития колонизации на Мурманском берегу, если, как и должно ожидать, предлагаемыми льготами преимущественно воспользуются Корелы Кемского уезда. 4) К числу мер, долженствующих содействовать развитиию Мурманского рыболовства, причисляют еще учреждение пароходного сообщения между Архангельском и Норвегиею. На эту меру указывают, как наш генеральный консул в Норвегии, г. Михелин, так и Архангельский губернатор. Что касается до г. Михелина, то он имел преимущественно в виду пример Норвегии, где пароходство вдоль ее берегов чрезвычайно содействует народному благосостоянию. Но в Норвегии, по крайней мере в северной ее части, от Дронтгейма до русской границы, все население расположено вдоль морских берегов, и, при трудности и даже невозможности устроить на этом пространстве сухопутные сообщения, чрез скалы, ледники и глубоко вдающиеся внутрь страны фиорды, должно необходимо иметь сообщение морем, никогда здесь незамерзающим Этой насущной потребности и удовлетворяет пароходство, производящееся здесь на счет правительства. Сообразно с этой потребностью, пароходство это почти исключительно пассажирское. Собственно же к рыболовству оно имеет весьма мало отношения. Промышленники, как на Лофоденский тресковый, так и на Бергенский сельдяной лов, отправляются и теперь, как и до учреждения пароходства, на собственных своих судах и ёлах. Огромные грузы Лофоденской рыбы свозятся, из Вестфиорда, также на парусных судах; а пароходы даже и не доходят к тем островам, у которых производится Лофоденский лов. Очевидно, что у нас пассажирского движения от Архангельска до Норвежской границы никакого быть не может, как потому, что бòльшая часть северных берегов Белого моря совершенно пустынна, так и потому, что промышленники, отправляющееся на Мурманский берег,
594
идут туда еще зимою, когда Белое море покрыто льдом, возвращаются же осенью, большею частью на судах своих хозяев. Поэтому Архангельское начальство, которому местные условия лучше известны, нежели г. Михелину, имеет главнейшим образом в виду не пассажирское, а товарное движение. В пользу устройства пароходного сообщения между Архангельском и Норвегиею, с казенною субсидиею, приводятся главнейше следующее доводы: 1) Рабочие, занимающиеся промыслами на Мурманском берегу, отрезаны от всего окружающего мира, во все время производства промыслов, от чего должны страдать промыслы, ибо рабочие, оставаясь без хозяйского и полицейского надзора, дурно производят работы. 2) Пароходы, заходя в становища и забирая заготовленные в них продукты, будут доставлять их в Архангельск, где, следовательно, запасы рыбы не будут скопляться исключительно в сентябре месяце, во время Маргаритинской ярмарки, а будут доставляться исподволь, и, по мере доставки, развозиться вверх по Двине. 3) Пароходы, заходя в Норвегию, будут доставлять сведения нашим промышленникам, как об успешности норвежских рыбных промыслов, так и о товарах, в которых нуждаются Норвежцы, тогда как теперь наши Поморы идут туда совершенно наобум. 4) Пароходы могли бы сообщать в становища: где находится в большом количестве наживка, а следовательно и треска, дабы промышленники, следуя этим извещениям, могли переходить из мест неуловистых в уловистые.
Из всех этих доводов некоторую силу имеет, по мнению г. Данилевского, только второй. Время, проводимое рыбопромышленниками на Мурманском берегу, разделяется на два периода: первый — от прихода их в становища, в конце марта, до начала или первой половины июня, т. е. до прихода судов из Поморья с хозяевами, которые или остаются на своих промыслах, или же отправляются в Норвегию, для производства торговли, а на промыслах по бòльшей части оставляют своих сыновей, родственников, или вообще доверенных лиц. Второй период продолжается от половины июня до половины или конца августа, когда промышленники возвращаются на хозяйских или нанятых судах в Архангельск, а потом в Поморье. В первый период, в который происходят главнейший лов и приготовление самой ценной — сухой — трески, промышленники действительно от-
595
чуждены от всего мира; но этой отчужденности ни мало не пособит и учреждение пароходства, ибо пароходы раньше конца мая или начала июня из Архангельска и Белого моря выйти не могут. В последние же два месяца своего пребывания на Мурманском берегу, промышленники и теперь не находятся вне хозяйского надзора, если хозяева сами желают быть на своих промыслах. Пароходство послужит, в этом отношении, только некоторым богатым промышленникам, которые, не желая оставаться всего времени в становищах, хотели бы посещать их от времени до времени, если бы пароходное сообщение доставило им для этого все желаемые удобства. Г. Данилевский лично видел Мурманские промыслы и приготовление тамошней рыбы, и смело утверждает, что мурманская треска, соленая и сушеная, приготовляется на столько хорошо, на сколько это требуется от сего товара, и качеством своим нисколько не уступает лофоденской, а норвежскую треску летнего улова, как приготовляемую нашими Поморами, так и норвежского посола, значительно превосходит. Старательность Поморов как в лове рыбы, так и в приготовлении ее, засвидетельствованная, еще в начале нынешнего столетия, знаменитым Леопольдом фон Бухом, в его путешествии по Норвегии, совершенно естественно объясняется организациею этого промысла, при которой рабочие покрутчики получают не определенную заработную плату, а долю из суммы, вырученной за продажу приготовленной ими рыбы, так что они участники в выгодах и невыгодах предприятия. Если же, со всем тем, старательность покрутчиков с того времени уменьшилась, то этого нельзя приписать ничему иному, как усилившемуся пьянству, вследствие усилившегося контрабандного ввоза из Норвегии рома и других крепких напитков, о чем будет говорено ниже.
Доставление своевременных сведений о ходе норвежского рыболовства и о торговых потребностях Норвегии может действительно принести много пользы занимающимся торговлею с этою страною; но для этого нет еще надобности в пароходстве, а учреждение настоящего русского консульства в Финмаркене, которому было бы поручено доставлять торговый и промышленные телеграфические известия в Архангельск, принесло бы в этом отношении гораздо более пользы. Такие телеграфические известия могли бы послужить в пользу даже самым ранним судам,
596
отправляющимся в Норвегию, которым пароходы еще никаких сведений сообщить не могут.
Чтò касается до извещения промышленников о местах, где в изобилии появляется наживка, а за нею треска, то надо принять во внимание, что для лова трески употребляется наживка двух сортов: мойва и песчанка. Первая рыба появляется временно, то там, то сям, и извещение о местах, где она находится, действительно могло бы принести пользу. Но мойва приближается к берегам только в первую половину лова, никак не позже Петрова дня, т. е. в то время, когда пароходы еще не могут начать своих рейсов, или только во время первого рейса. Песчанка же постоянно живет в определенных местах, при устьях рек, впадающих в песчаные губы, и сообщать о появлении ее нечего.
Подвоз рыбы с Мурманского берега в Архангельск пароходами — исподволь, дабы рыба эта могла, в течение всей навигации, препровождаться далее вверх по Двине, может действительно принести некоторую пользу, при существовали Вятско-Двинской железной дороги и успешном ходе колонизации Мурманского берега, если пароходы сами будут скупать Мурманскую рыбу и тем доставлять возможность местным промышленникам выгодно сбывать свои уловы. Но, и в этом отношении, нельзя слишком преувеличивать надежды на пользу от пароходов, ибо и в настоящее время, часть рыбы привозится в Архангельск, с самого открытия навигации, на так называемых раньтинах, т. е. небольших палубных судах, остающихся зимовать на Мурманском берегу, с тем, чтобы при первой возможности доставить в Архангельск свежепросольную треску весеннего улова, которая своим качеством значительно превосходит летнюю треску. Кроме этого, надо и вообще заметить, что, в течение всего навигационного времени, Архангельск никогда не остается без мурманской рыбы свежего подвоза; если бы, по этому, открылась бòльшая потребность в постоянной доставке ее к Архангельску, то нет сомнения, что этим занялись бы и парусные суда, на чтò и должно надеяться, после открытия Вятско-Двинской железной дороги.
Но, если устройство пароходного сообщения между Архангельском и Норвегиею и не доставит особенно значительных выгод для развития мурманского рыболовства, оно имеет чрезвычайную
597
важность для административных целей, особенно если примется мурманская колонизация. При частых сообщениях вдоль Мурманского берега, как полицейское, так и таможенное начальство могло бы с бòлыпим успехом следить за искоренением, или, по крайней мере, за уменьшением контрабанды ромом, которая гибельно действует на нравственность рабочих. Посему г. Данилевский полагал бы полезным, вместо субсидии в 28 000 р., о которой ходатайствует г. Архангельский губернатор, назначить на первое время 10 000 или 11 000 руб. для выдачи из оных премий по 1 000 руб. за каждый рейс до 15‑го августа, и по 1 500 руб. за рейс после этого срока. Этой суммы хватило бы конечно только на один пароход. Но этого было бы совершенно достаточно на первое время для опыта, который показал бы, в какой мере пароходное сообщение вдоль западного берега Белого моря и Мурманского берега, соответствует нуждам населения и развитию мурманского рыболовства.
Значительное скопление промышленников, в некоторых становищах, обратило внимание местного начальства на улучшение гигиенических условий, в течение 5 или 6 месяцев, которые они проводят на Мурманском берегу. Для этой цели, приняты меры к доставлению промышленникам необходимейшей медицинской помощи, и предположено облегчить их, беспошлинным отпуском леса, в устройстве больниц по главнейшим становищам, и в возобновлении жилищ, бань и кладовых для посола рыбы, так как большая часть этих строений пришла уже в ветхость. Для доставления помощи заболевшим, несколько фельдшеров и доктор, живущий в Коле, обязаны делать разъезды по становищам. В этих отношениях — пишет г. Данилевский — остается только согласиться на то, чтò уже сделано, или предложено г. Архангельским губернатором; с своей стороны замечает лишь: а) Что отпуск леса для строений без взыскания за него попенных денег не может быть произведен в один год или несколько лет, так как в короткое время невозможно построить вновь и исправить большого количества строений в более нежели 30 становищах. Число этих построек в каждом становище должно быть определено, и на каждый род постройки должна быть составлена предварительная, по возможности умеренная, смета. На основании этой сметы и могло бы быть отпускаемо то количество леса, которое ежегодно потребуется желающими
598
возвести то или другое строение, в том или в другом становище. Дабы побудить промышленников скорее воспользоваться этой льготою, должен быть определен срок в 10 или 12 лет после которого беспошлинный отпуск леса должен прекратиться б) Относительно подачи медицинской помощи, объезд 30 или 40 становищ, расположенных на пространстве 600 или 700 верст, одним доктором и несколькими фельдшерами, должен оказаться во многих случаях недостаточным и обратиться в пустую формальность. Но, так как главная болезнь, которой Поморы подвергаются, во время пребывания на Мурманском берегу есть цинга, то было бы не бесполезно, если бы Медицинский Департамент составил краткую инструкцию, как пользоваться от этой болезни без помощи доктора: тогда могло бы быть вменено в обязанность всем хозяевам промыслов ежегодно брать и отправлять с промышленниками известное количество самонужнейших противоцинготных лекарств.
Для установления порядка в становищах, предположено устроить в них полицейское управление из выбранных самими промышленниками старост. Разбросанность временного населения Мурманского берега по значительному числу становищ, при которой нигде не бывает слишком большого скопления народа, позволяла до сих пор обходиться без особого полицейского надзора. Если в настоящее время стала чувствоваться в нем надобность, то это происходит единственно от усилившейся контрабанды ромом и другими крепкими напитками, привозимыми из Норвегии. Эта торговля крепкими напитками вводит нередко промышленников, там, где нет самих хозяев, в соблазн выменивать их на рыбу и тресковый жир; а пьянство ведет к ссорам и небрежному лову. Поэтому, если назначение старшин должно принести пользу, то главная обязанность их должна заключаться в недопущении привоза и продажи крепких напитков. Но и эта мера сделается совершенно бесполезною, если дозволено будет устраивать по становищам питейные домá, ибо пьянство, ныне все-таки случайное, обратится тогда в постоянное и нормальное. Г. Данилевский полагал бы, поэтому, что продажа крепких напитков, как иностранного привоза, так и внутреннего приготовления, должна быть совершенно запрещена, подобно тому как, например, запрещен ввоз их в Самоедскую тундру. Кроме сего, дабы учреждение в становищах по-
599
лицейского надзора принесло действительную пользу, необходимо, чтобы, сверх надзора за недопущением торговли крепкими напитками, обязанности старость ограничивались: а) недопущением ссор и драк, и разбором возникающих между промышленниками взаимных жалоб; б) чтобы выборные старосты несли свою службу бесплатно, дабы не отягощать промышленников новыми поборами. Для вознаграждения же старост за их труды, могли бы быть установлены почетные награды медалями и т. п., для тех из них, которые, будучи выбираемы несколько раз, будут безупречно исполнять свои обязанности, подобно тому, как это установлено для старост выбираемых ловцами в баконных полосах, пред устьями Волги; в) чтобы старосты эти и прочие полицейские чины не вмешивались в надзор за соблюдением гигиенических условий. Лица, незнакомые с характером рыбной промышленности, как за границею, так и в разных местах нашего отечества, приходят в ужас от зловония на Мурманских становищах, происходящего от того, что остатки от чистки рыб гниют в окрестностях их. Но это зловоние, как свидетельствует г. Данилевский по личному опыту, далеко не так сильно как, например, по низовьям Волги, или по берегам Кубанских лиманов в Черноморьи, где, от бòльшей скученности народа, несравненно бòльших заловов рыбы и более жаркого климата, зловоние гораздо сильнее, и, тем не менее, не производит однако же чувствительного влияния на здоровье промышленников. Дурной запах — неизбежный спутник рыбной промышленности; и на рыбном рынке, в Архангельске и в других городах, он гораздо сильнее, чем в Мурманских становищах, где, при освежающем влиянии морских ветров, холодном климате и весьма умеренном количестве налавливаемой рыбы, от него не может происходить ощутительного вреда. Болезни, которым подвергаются промышленники, суть главнейшим образом горячка, ревматизмы и цинга. Они зависят вовсе не от дурного воздуха, будто бы заражаемого гниением рыбных остатков, а первые две происходят от простуд, неизбежных, когда в холодное и сырое время года вытягиваются яруса, и одежда ловцов промачивается морскою водою, температура которой гораздо ниже нуля. Чтò касается до цинги, то ею заболевают те, которые, после трудов пешеходного перехода от Кандалакши до Мурманских становищ, предаются бездея-
600
тельности и лени, в первое время после прихода, до начала лова. Кроме этих причин, производящих болезни, условия, в которых находятся ловцы во время Мурманского промысла, весьма благоприятны для здоровья, и ловцы возвращаются обыкновенно с Мурманского берега пополнев и разрумянившись, так что это составляет даже поговорку в Поморье. Наконец, удаление остатков, после чищения рыбы, решительно неудобоисполнимо. Зарывание этих остатков в землю, на Мурманском берегу, по причине скалистой ночвы, решительно невозможно. Отвозить их в открытое море, часто довольно удаленное от становища, всегда расположенного при более или менее вдавшейся в материк губе, нельзя, по отсутствию лошадей. Выбрасывание этих остатков в губу ни к чему не ведет, ибо каждый прилив снова выбросит их на берег. Этого мало. Если бы даже возможно было принять эти меры, то зловоние все же не уничтожилось бы, ибо тресковые головы продолжали бы сушиться на солнце по окрестным скалам, а следовательно отчасти и гнить; также точно, нельзя запретить и гноения печенок, для добывания жира, которое порождает не малое зловоние. Но известно, что неудобоисполнимые требования составляют только постоянно открытый предлог для всевозможных придирок и всякого рода противозаконных поборов. Поэтому-то необходимо, чтобы наблюдение за удалением остатков от чистки рыб, за сушением тресковых голов в отдалении от становищ и т. п. меры не были включаемы в число обязанностей как старост, так и вообще полицейского надзора за мурманскими становищами. Вред от такого вмешательства полицейского надзора в промысловые дела может еще усилиться тем, что невозможно назначить точных границ такому вмешательству, без чего нередко могут быть делаемы такие требования, которые совершенно не соответствуют своей цели. Так, например, было высказано мнение, что качеству трески вредит то, что в амбарах, где ее солят до прибытия судов, нет полов. Но под рыбу всегда подстилают рогожи, которые всякий раз стелются новые; между тем, пол, пропитавшись рассолом, служил бы постоянным источником гниения и зловония.
601
[1] „Исследов. о рыбол. в России“, т. VI, стр. 243 и след.
[2] См. стр. 240—243. VI т. „Исследований“.
1869 г.
ПУБЛИКАЦИЯ: Данилевский Н.Я. О мерах по обеспечению народного продовольствия на крайнем севере России. 6. Рыбные промыслы и колонизация Мурманского берега // Сборник политических и экономических статей Н.Я. Данилевского. Издание Н. Страхова. СПб., 1890.С. 588-601.