Грибов Н.Н., Цепкин Е.А. Рыболовный промысел в окрестностях Нижнего Новгорода в средние века

На протяжении многих столетий рыболовство на Руси служило важ­ным источником питания всех без исключения социальных слоев сред­невекового общества, а во время многочисленных православных постов рыба становилась основой рациона значительной части населения. Ос­новные черты и значение этого промысла в экономике Древнерусского государства были раскрыты в фундаментальном труде А.В. Кузы [1]. Вместе с тем, рыболовство до сих пор остается фактически не изучен­ным применительно ко многим отдельным землям, что в значительной степени затрудняет объективную характеристику их экономического уклада и своеобразия.

Окрестности г. Н. Новгорода в XVI в. А.В. Куза охарактеризовал как один из крупнейших центров рыболовного промысла [2]. Однако исто­рия его сложения, специфика, роль рыболовства в местной экономике в предшествующий период — все эти вопросы пока не привлекали к себе внимания исследователей [3]. Настоящая работа посвящена характери­стике рыболовного промысла в землях, «тяготеющих» к г. Н. Новгоро­ду. Географические рамки исследования охватывают, прежде всего, районы средневекового расселения в известных границах нижегород­ского удела великого Нижегородско-Суздальского княжества, посколь­ку влияние данного административного центра на освоение именно этих земель (исключая территорию гороховецкой волости) было определяю­щим по сравнению с другими городами [4]. Хронологический диапазон очерчен, главным образом, двумя столетиями (XIV-XV вв.) и из-за спе­цифики привлекаемых археологических источников имеет весьма раз­мытые границы. Актовый материал наиболее информативен в контексте рассматриваемой темы среди письменных памятников, тем не менее, по своему назначению он не отражает многих важнейших аспектов рыбо­ловного промысла, к тому же акты, сохранившиеся, как правило, в позднейших копиях XVII-XVIII вв., малочисленны. Поэтому особое значение приобретает рассмотрение известных археологических ком­плексов указанного периода, которые содержат наиболее представи­тельные коллекции рыболовного инвентаря и остеологического материала. Последние в настоящее время получены в процессе раскопок

71

трех памятников: г. Н. Новгорода, городища Городок и селища Ближнее Константиново-1. Соответствующие материалы других памятников не­многочисленны и носят вспомогательный характер (городище Оленья Гора [5], селище Шава-7 [6], город Балахна [7]).

Город Н. Новгород (по тексту Лаврентьевской летописи — Новъгород) был заложен на устье р. Оки великим владимирским князем Юри­ем Всеволодовичем в 1221 г. [8]. Результаты археологических исследо­ваний, которые проводятся на памятнике с некоторыми перерывами с 1960 г., не противоречат летописной дате основания города. Детинец, расположенный на мысах правого коренного берега р. Волги при устье р. Почайны, со всех сторон был окружен обширным посадом. Его за­стройка охватывала как возвышенные участки платформы береговой террасы, так и «подол» - берега Оки и Волги вблизи уреза воды. Го­родские культурные напластования включают в себя материалы широ­кого хронологического диапазона (ХIII-ХХ вв.) с одним отчетливым «хиатусом», соответствующим XV столетию [9]. Культурный слой средневекового города в позднейшую эпоху (XVIII-XX вв.), был в зна­чительной степени переотложен по ходу активной хозяйственной дея­тельности. В настоящее время в непотревоженном виде на большей час­ти памятника он сохранился лишь в качестве грунта заполнения мате­риковых ям. Археологическими раскопками в Нижнем Новгороде ис­следована площадь более 3000 кв.м. Основная масса доступных для ис­следования нижегородских находок, связанных с рыболовством, полу­чена при раскопках на территории детинца (в Кремле) 1964 г. (под руководством В.Ф. Черникова [10]), 2001-2002 гг. (под руководством В.А. Лапшина [11]) и на посаде Ильиной горы в пер. Крутом 1999 г. (под руководством Грибова Н.Н. [12]). Рыболовный инвентарь, собран­ный по ходу большинства других археологических работ в г. Н. Новго­роде, либо малочислен, либо хронологически неопределен или не соот­ветствует рассматриваемому периоду.

Мысовое городище Городок, известное с 1988 г., располагается меж­ду отвершками большого оврага на правом коренном берегу р. Оки в 1,5 км от Нижегородского детинца за границами средневекового города [13]. В настоящее время на памятнике раскопками изучена небольшая площадь (81 кв. м). По многочисленным нумизматическим находкам, бытовому инвентарю он датирован периодом от середины XV до начала XVI вв. и, следовательно, его материалы отчасти заполняют отмечен­ную выше хронологическую лакуну в нижегородских древностях [14].

72

Селище Ближнее Константиново-1 находится в 11,5 км к югу от Ни­жегородского кремля на довольно значительном удалении от больших рек (в 7 км от долины р. Волги и в 4,5 от русла р. Оки). Селище раска­пывается с 1995 г. и в настоящее время на нем изучена площадь 1500 кв. м. По результатам этих работ оно охарактеризовано как крупное владельческое село конца XIII- начала XV вв. [15]. На значительной час­ти территории памятника культурные напластования переотложены в результате распашки, а большая часть находок (в том числе рыболов­ный инвентарь и кости рыб) обнаружена в составе закрытых комплексов материковых ям.

Выходцы из староосвоенных областей Древней Руси начали освое­ние земель в районе устья р. Оки накануне татаро-монгольского наше­ствия. Малочисленность известных археологических памятников и от­дельных находок этого времени не позволяет в настоящее время опре­деленно датировать начало этого процесса, однако, вряд ли связанные с ним первые стационарные поселения в 20-30 километровой округе Дят­ловых гор появились ранее конца XII в. [16]. На протяжении столетий до появления на устье р. Оки древних русичей эта территория была крайне слабо заселена и пребывала вне сферы активной хозяйственной деятельности человека [17]. Это не могло не отразиться на богатстве и разнообразии местной ихтиофауны и высокой степени рентабельности ее добычи в начальный период славяно-русской колонизации.

Костные остатки рыб найдены почти во всех местах г. Н. Новгорода, где проводились археологические изыскания. Встречены они и на под­городных поселениях (Городок, Ближнее Константиново-1). В настоя­щее время изучены две остеологические коллекции, по которым можно судить о составе местных промысловых пород [18]. Они собраны в за­крытых комплексах XIV — начала XV вв. на посаде г. Н. Новгорода (в пер. Крутом) и на селище Ближнее Константиново-1. В обоих случаях остеологический материал обнаружен в слоях, насыщенных кухонными отбросами из заполнений подпольных и подпечных ям наземных жилых построек. Коллекция рыбных костей из г. Н. Новгорода (41 экз., опреде­лимых — 29 экз.) происходит из нижних придонных слоев четырех ма­териковых ям (№№ 15, 19, 21 и 35 Раскопа 1 1999 г.). Более представи­телен второй комплекс (547 экз., определимых — 388 экз.). Он получен при раскопках селища Ближнее Константиново-1 (Раскопы 1 — 1995 г., 5 - 1998 г., 6 — 2000 г., 7 — 2001 г.). Почти весь входящий в него ма­териал извлечен из заполнения материковых ям (только 2 экз. из пахот-

73

ного слоя). Исследование показало, что местная промысловая (точнее, потребляемая) ихтиофауна включала в себя минимум 14 пород. Это стерлядь, щука, осетр, судак, севрюга, лещ, сазан, окунь, сом, жерех, плотва, язь, белуга, чехонь. Все они представлены в материалах второго комплекса (табл. 1). Видовой состав рыб из Н. Новгорода (стерлядь, лещ, сом, щука, осетр, судак, севрюга, окунь) оказался не столь разно­образным, что, конечно, обусловлено весьма небольшим количеством обнаруженных находок (табл. 2). Примечательно, что кости из Н. Нов­города принадлежали только крупным особям (стерляди длиной 55 см, судаку — 75 см, щуке — до 110 см, сому — 150-200 см), тогда как раз­меры рыб, восстановленные по костям из второго комплекса, оказались более разнообразными.

Таблица 1

Видовый состав рыб с указанием восстановленных  размеров отдельных особей с селища Ближнее  Константиново-1

Виды	Количество костей	Размеры рыб (в см.)
Стерлядь	128         33,0%	30;30;32;32;33;33;34;34;34;35;35;36;36;
		36;36;37;37;38;45;45;45;45;45;45;46;46;
		46;46;47;48;49;50;50;53;55;60;60;78;100
Щука	63           16,2%	20;30;30;36;38;40;40;40;65;65;69;70;80;
		85;90;110;110;110;110;115;125
Осетр	49           13%	70;80;80;110;125
Судак-	50            12,6%	40;40;47;47;48;60;60;65;68;75;75;75;
		78;85;90
Севрюга	36            9,3 %	140;180
Лещ	23            6%	25;32;36;40;45;45;45;47;50;65
Сазан	17            4,4%	80
Окунь	10           2,6%	20;30;31;36;36
Сом	4              1,0%	85; 100; 100
Жерех	2              0,5 %	55
Плотва	2              0,5 %	28
Язь	2              0,5%	38
Белуга	1              0,2 %	200
Чехонь	1              0,2 %	32
Всего:	388          100%
неопределимых        159 экз.

74

 Таблица 2

Видовый состав рыб с указанием восстановленных размеров отдельных особей из Н. Новгорода (раскоп 1 в пер. Крутом 1999 г.) 

Виды	Количество костей	Размеры рыб (в см.)
Стерлядь	6                 20,7 %	53;55;75
Лещ	6                 20,7 %	42;65
Сом	5                  17,3%	155;160;200
Щука	5                  17,3%	45;90;105;110
Осетр	4                  13,8%
Судак	2                 6,8 %	75
Севрюга	1                  3,4%
Окунь	только чешуя
	(без счёта)
Всего:                                         29                 100%
неопределимых        12 экз.

 

На обоих памятниках (в Н. Новгороде и на селище Ближнее Кон­стантинове-1) в ямах всех жилых построек (с зафиксированными рыб­ными остатками) встречены кости наиболее ценных осетровых рыб (табл. 3). Последние (суммарно 54% от всех определимых костей) составляли основу промысла и одновременно преобладали в рационе. Присутствие костей щуки и судака также зафиксировано в большинстве соответствующих закрытых комплексов, чего нельзя сказать об осталь­ных видах.

Остатки осетрообразных характерны для многих русских городов (например, для Москвы [19], Твери [20], Коломны [21]). В незначитель­ном количестве они встречены на донских памятниках [22], в Пскове [23] и в других землях за пределами волжского бассейна.

В собранном остеологическом материале преобладают кости стерля­ди (суммарно по обоим комплексам 32%). Издавна этот вид имел весьма широкое распространение среди деликатесных рыб в бассейнах рек Оки и Волги. По письменным источникам XVII в. известно, что только за один год на участке р. Оки между гг. Муромом и Алексиным для нужд московского Кормового дворца было добыто более 6 тысяч стерлядей [24]. Севрюга, осетр и белуга относятся к проходным рыбам. Они от­кармливались в Северном Каспии, а потом поднимались высоко вверх по р. Волге, заходя в ее многочисленные притоки. Исчезновение их из

75

бассейна Верхней и Средней Волги произошло вследствие перекрытия реки плотинами ГЭС уже в XX в. Остальные виды встречаются в реках Оке и Волге, в их притоках, и в настоящее время.

 Таблица 3

 Распределение костных остатков рыб по подпольным ямам наземных жилых построек Н. Новгорода и селища Ближнее Константиново-1 (число костей указано в экз. и %) 

Виды	селище Ближнее Константиново-1				г. Н. Новгород (1999 г.)
	Раскоп 1 яма 1	Раскоп 7 яма 2	Раскоп 7 яма 11	Раскоп 7 яма 13	Раскоп 1 яма 19	Раскоп 1 яма 35
Стерлядь	7              8,4%	3         18,7%	77         58,2%	22      27,2%	3               20%	1         25%
Севрюга	15          18,2%	1           6,3%	5             3,8%			1         25%
Осетр	14          16,8%		27        20,4%	4         4,9%	2               13,3%	2         50%
Щука	8             9,6%	11        68,8%	1              0,8%	27     33,3%	3               20%
Сазан	17         20,6%
Лещ	9           10,8%		4            3,2%	8          9,9%
Жерех	1              1,2%
Язь				2         2,5%
Плотва			1             0,8%	1          1,2%
Чехонь				1          1,2%
Сом	2            2,4%		1             0,8%		5             33,4%
Судак	7            8,4%	1           6,2%	16         12,0%	16      19,8%	2             13,3%
Окунь	3            3,6%		чешуя

 

Основным источником для реконструкции способов лова являются элементы снаряжения средневековых рыбаков, обнаруженные при ар­хеологических раскопках [25]. По назначению и способу применения рыболовные орудия подразделены А.В. Кузой на четыре основных группы: колющие орудия, крючные снасти, сети и запорные системы с ловушками [26]. Колющие рыболовные орудия в виде гарпунов, острог, однотипных или двушипных стрел на памятниках рассматриваемой территории пока не известны. Хотя нельзя однозначно исключить эти орудия из обихода местных рыболовов, очевидно, что связанный с ними способ лова, несмотря на его простоту и общедоступность, не был столь же востребован и распространен, как другие.

 76

КЕРАМИЧЕСКИЕ РЫБОЛОВНЫЕ ГРУЗИЛА

 

 Рис. 1. Схема классификации керамических рыболовных грузил

 77

С индивидуальным способом рыбной ловли связаны крючные сна­сти. Их главной составной частью служили рыболовные крючки, встре­ченные в комплексах XIII-XV вв. в количестве 14 экземпляров. Все они железные и по своему устройству не отличаются разнообразием. Боль­шинство из них отковано из четырехгранного стержня (64% - 9 экз.), остальные – из стержня круглого сечения. Бородка (жало) всех, кроме двух частично сохранившихся экземпляров, завершена хорошо выра­огоме противошипом. Для более надежного прикрепления к лесе ко­нец цевья у пяти изделий был раскован в «лопаточку» (рис. 2, 3, 8), це­вье одного крючка на конце заметно изогнуто (рис. 2, 7). Ни у одного изделия завершение цевья не оформлено в виде петли. По промыслово­му назначению обнаруженные крючковые снасти распределяются на: 1) удилищные крючки с диаметром изгиба не более 1 см (2 экз. с разме­ром 10 × 25 мм) (рис. 1, 9, 11); 2) переметные, самые крупные, крючки с прямым стержнем для лова крупной рыбы на живца или на «дурилку» (когда рыба насаживалась на крючок случайно, боком) (2 экз., 31-35 × 65 мм) (рис. 2, 12, 14):3) самые многочисленные и разнообразные по размерам — насадные крючки для донок, закидушек, поставуш, под­пусков и других сходных по конструкции снастей (10 экз. – 71%, 12,5-26 × 29-48 мм). В рассматриваемой коллекции отсутствуют так назы­ваемые специальные живцовые крючки с оттянутым жалом для ловли крупной рыбы на живца.

Выделение грузил для крючных снастей и их подсчет сопряжены с большими трудностями в их распознавании среди огрузки рыболовных сетей и грузиков иного предназначения (например, пряслиц) [27]. Мож­но предположить, что в качестве таковых могли использоваться грузики с небольшим сквозным отверстием из свинца весом до 5 гр. (4 экз., рис. 2. 15, 16. 17, 18), небольшие огометричные (в отличие от пряслиц и грузил для ткацких станов) уплощенные грузила из местного камня (бе­ого аргиллита или мергеля) (2 экз., 2,5 и 10,5 гр., рис. 2, 20, 21), несим­метричное грузило, небрежно изготовленное из стенки керамического сосуда (1 экз.), весом 2,3 гр. (рис. 2, 19).

Основу коллекции рыболовного инвентаря XIII-XVвв. составляют грузила от различных сетяных снастей. Последние подразделяются на волоковые или отцеживающие и ставные, или объячеивающие, которые различались по форме элементов огрузки. Сечения грузил волоковых снастей, чтобы не создавать затруднения для нижнего подбора сети при перемещении ее по водоему, были симметричны относительно про­дольной оси крепежного отверстия, тогда как у грузил ставных сетей крепежное отверстие смещено к краю.

78

 

 Рис. 2. Рыболовный инвентарь и инструменты для вязания сетей ХIII-XV вв. из г. Н. Новгорода (1, 5, 6, 8, 10, 12), с с-ща Ближнее Константиново-1 (3, 4, 9, 11, 13, 15-20, 22-25, 28-33) и г-ща Городок (2, 7, 14, 21, 26), из г-ща Оленья Гора (27): железные крючки (1-14), свинцовые (15-18), каменные (20, 21) и керами­ческое (19) грузила от удилищ, каменные грузила от ставных сетей (22-26), керамическое грузило от волоковой сети с клеймом (27), костяные иглы (28-32) и кочедык (33)

79

Таблица 4

Характеристики керамических грузил от волоковых сетей ХШ-ХV вв.,   обнаруженных в H. Новгороде и на памятниках из его округи 

Форма	Количество		Вес (гр.)		Размеры (мм)
			Средний	Разброс	Средние	Разброс
1.1	17    9,3%	17	42,9(6 экз.)	36-48	36x36(15 экз.)	(30-4б)×(30-46)
2.1.а 2.1.6 2.2. а	5     8,6%	2 1 2	39,5(2 экз.)	38-41	27,5x36,5(2 экз.) 25x50(1 экз.) 26,5x37,5(2 экз.)	(27-28)×(35-38) (26-27)×(35-40)
3.1.а 3.1.6 3.2.а	23  39,7%	13 5 5	40(7 экз.) 67,5(2 экз.)	25,5-56 50-85	29,4x43,2(13 экз.) 31,5x67,5(2 экз.) 29,3x39(4 экз.)     экз.)	(25-45)×(30-70) (30-33)×(55-80) (25-34)×(34-45)
4	3     5,2%	3	83,5(1 экз.)		31,5x50(2 экз.)	(28-35)×50
5.1.а 5.1.6  5.2.а	6    10,4%	1 3 2	57(1 экз.) 57(2 экз.) 31,7(2 экз.)	50-64 28-35,5	37x50(1 экз.) 29-37(3 экз.) 31,5x39(2 экз.)	(25-35)×(35-40) (28-35)×(38-40)
6	1      1,7%	1	53(1 экз.)		37x40(1 экз.)
7	1      1,7%	1	43,5(1 экз.)		30x57(1 экз.)

80

Преобладают разнообразные по форме грузила от волоковых сетей (58 экз.). Их классификация построена на распределении всего морфо­логически определимого материала по трем иерархическим уровням (рис. 1, табл. 4). Первый предполагает разбивку на группы по основной модели формы продольного сечения, второй - на отделы по наличию или отсутствию подрезки боковых сторон и третий - на разновидности по основной пропорции (отношению диаметра к длине). Преобладают грузила двух групп - шарообразные и продольно-овальные, суммарно составляющие около 2/3 всех находок. Первые имеют достаточно ус­тойчивый размер и вес. По материалам раскопок Н. Новгорода и Ко­ломны шарообразные грузила в отличие от большинства прочих форм исчезают к началу XVI в. и,следовательно, могут претендовать на роль датирующих находок [28].

По весу симметричные грузила распределяются на три категории, вероятно, соответствующие различным размерам снастей. Выделяются легкие (25-31 гр. - 5%), средние - преобладающие (35-48 гр. - 65%) и тяжелые (50-85 гр. - 30%). Их изготавливали из одного небрежно сформованного комка глины (группа 1), насаженного на палочку, выго­равшую в процессе обжига, или путем навивки глиняного жгута на де­ревянный прут с последующей профилировкой поверхности (группы 2-7). Керамическое тесто изделий тонкое (30%), либо содержит примеси дресвы (40%) или песка (30%). Посредственное качество обжига, характерное для основной массы посудной керамики этого времени, может служить датирующим признаком рассматриваемых изделий.

Интересные наблюдения над эволюцией грузил от волоковых сетей в исторической перспективе были сделаны при изучении комплекса ры­боловного инвентаря XVI-XVIII вв. из раскопок Нижегородского крем­ля (2001-2002 гг.). Оказалось, что стилистические особенности этих изделий, технология их изготовления, в целом, обуславливались бытующими гончарными традициями. Классификация симметричных гру­зил XVI-XVIII вв. по качеству обжига, характеру обработки внешней поверхности, составу глинистого сырья позволяет провести прямые со­ответствия с известными подразделениями московской керамики. Так, в Н. Новгороде встречены изделия, имеющие параллели с красноглиняной гладкой середины XV-XVI вв., красноглиняной лощеной XV-XVIвв. красноглиняной ангобированной XVI вв., белоглиняной гладкой XVI-XVII вв., белоглиняной лощеной XVIII в., чернолощеной XVI-XVIII вв., мореной неполивной и мореной с прозрачной цветной поливой XVIII в. посудой.

81

В период XIII-XV вв. большинство грузил производилось кустар­ным способом, о чем могут свидетельствовать находки расшлакованных экземпляров в подпечных ямах жилых построек (например, на городи­ще Оленья Гора [29]). Невысока среди них и доля круговых изделий (8%). Первые грузила, изготовленные ремесленниками-гончарами, ско­рее всего, встречаются в комплексах XIV — начала XV вв., некоторые из них имели клейма (рис. 2, 27)[30]. В XVI в. основная масса рыболов­ных волоковых грузил изготавливалась уже с помощью гончарного кру­га. С этого времени отчетливо фиксируется стандартизация их форм и некоторое увеличение в весе. В XVI-XVIII вв. преобладают продольно-овальные грузила с боковой подрезкой различных пропорций (из отдела 3.2, см. рис. 1). Средний вес изделий этого времени (измеренный по 12 экземплярам из разных объектов Н. Новгорода - 56,6 гр.) выше на 12,6 гр., чем вес грузил XIII-XV вв. (по 23 экз. - 44 гр.). Эти наблюдения, в целом, соответствуют результатам, полученным по другому памятнику г. Коломне, и, скорее всего, обнаруживают универсальную тенденцию к увеличению размеров сетевых снастей и к интенсификации промысла в XVI-XVIII вв.[31].

Грузила от ставных сетей изготавливались из камня и керамики. Для последних характерна довольно правильная округлая, либо овальная, слегка уплощенная форма с направляющим желобком для крепящей веревки по краю (два из них - с городища Оленья Гора [32], одно — из г. Балахны [33]) (рис. 1). Каменные грузила изготавливались из местных пород — известняка, мергеля или аргиллита. По форме они распреде­ляются на две группы. В первую (3 экз.) входят изделия, напоминающие керамические грузила овально-яйцевидных очертаний с направляющим желобком для крепежной веревки (рис. 2, 23, 24).Они изготавливались из достаточно аморфного органогенного известняка. Грузила второй группы (5 экз.) вырезали из пород с характерной плитчатой отдельно­стью (из аргиллитов, мергелей). Эти уплощенные изделия имели, как правило, аморфные очертания (рис.2,22,25,26). На некоторых из них сохранились следы не одного, а нескольких крепежных отверстий (рис. 2, 25, 26).Грузила от ставных сетей в среднем в два раза тяжелее (средний вес по 6 экз. - 79 гр.), чем грузила от волоковых (44 гр. по 23 экз.).

С плетением сетей, традиционно связывают костяные иглы и коче­дыки, находки которых известны на всех памятниках, с которыми свя­зан рыболовный инвентарь (рис. 2, 28, 29, 30, 31, 32, 33).

82

Наиболее распространенным и эффективным способом рыбной лов­ли в средневековой Руси был ез, представляющий собой заграждение русла реки или протоки частоколом с «запертым» сетью-ловушкой от­верстием. Следы подобных запорных систем пока археологически не зафиксированы.

Среди всех категорий рыболовного инвентаря в Н. Новгороде и на памятниках его округи преобладают предметы, связанные с сетевым способом лова. Среди последних особой популярностью пользовались волоковые снасти (в отличие, например, от Пскова, где преобладал лов ставными сетями [34]). Превалирование сетей над крючными снастями сближает Н. Новгород с такими городами, как Укек [35] и Коломна [36]. Обратное соотношение (преобладание крючков над грузилами) харак­терно для памятников Подонья VIIIXI вв. [37] и, вероятно, для сель­ских поселений Волжской Болгарии XI-XIV вв. [38]. Отмеченная осо­бенность связана не только с различием в экологических условиях лова, она фиксирует преимущественно промысловый характер нижегородско­го рыболовства.

Интересные результаты получены путем сопоставления реконструи­рованных способов лова, природных особенностей местных водоемов и состава потребляемой ихтиофауны для селища Ближнее Константино­во-1. В настоящее время площадка памятника достаточно удалена от источников воды. Селище располагается на приводораздельном склоне на берегу сухой балки, устье которой выходит в пойму небольшой, на­поминающей ручей, р. Юлы в 250-300 м от поселения. Река Юла, сли­ваясь с другой небольшой рекой (ручьем) Чекой в 450 м от селища, об­разует исток р. Рахмы (правобережного притока р. Волги). Реки Юла и Чека протекают в глубоких каньонах (с высотой бровок в 15-30 м), и только сливаясь, выходят в заболоченную пойму, шириной около 60 м. Как показали палеогеографические исследования, проведенные в окре­стностях памятника в 2002 г. под руководством к.г.н. С.А. Сычевой (Институт географии РАН), экологическая ситуация в окрестностях по­селения существенно изменилась за последние 200-300 лет. При шурфовке балочных отложений вблизи поселения под мощным слоем де­лювия были зафиксированы следы древнего ручья и небольшого искус­ственного водоема (пруда), исчезновение которых связано с началом массового сведения лесов и тотальной распашки в XVII—XVIII вв. Тем не менее, совершенно очевидно, что существовавшие в XIV в. вблизи поселения водоемы — пруд, устроенный с помощью насыпной плотины в одном из расширений балки (с максимальными размерами 50×20 м),

83

небольшие омуты, очевидно, существовавшие в пойме р. Рахмы у слия­ния ее истоков-ручьев, наконец, сама Рахма, по своим характеристикам не были способны обеспечить местных насельников такими ценными породами осетровых рыб, как севрюга, осетр, белуга (заметим, что об­наруженные остатки принадлежали крупным особям обычных промы­словых размеров). По мнению специалистов, даже в существенно от­личных от современных экологических условиях рыбы этих пород не могли заходить в р. Рахму из Волги, по крайней мере, подниматься по ней на 7 км (заметим, что ширина современного русла р. Рахмы уступа­ет длине отдельных экземпляров рыб, остатки которых были встречены при раскопках данного селища). Определенные сомнения вызывает возможность массового лова в р. Рахме и стерляди, преобладающей в совокупном рыбном рационе местных жителей. Маловероятно, чтобы в местные водоемы заходили и такие рыбы, как судак, жерех, сазан, лещ, чехонь. Основными «трофеями» местных рыбаков, скорее всего, были окунь, плотва и язь, которые отлавливались небольшими волоковыми и ставными сетями, на удилища и с помощью других крючных снастей. Разрозненный рыболовный инвентарь (как и костные остатки рыб) был обнаружен при обследовании почти всех подпольных и подпечных ям жилых наземных построек. Очевидно, что местный промысел не выхо­дил за рамки подсобного, а осетровых и рыб некоторых других пород на поселение могли только привозить либо с нижегородского торга, либо непосредственно с рыболовных угодий - с рек Оки и Волги. Потребле­ние деликатесной рыбы являлось привилегией знати, что находит свое отражение даже в плане социальной топографии при раскопках древне­русских городов [39]. Следовательно, массовые находки на данном по­селении костей русских осетров, белуги, севрюги (к тому же специально сюда привезенных) служат еще одним подтверждением его высокого социального статуса. В этой связи очевиден и обратный, более универ­сальный, вывод: массовые находки костей рыб ценимых осетровых по­род на русских селищах, удаленных от соответствующих водоемов, мо­гут служить одним из археологических признаков для атрибуции их как владельческих сел.

С организационной стороны рыболовный промысел в окрестностях Н. Новгорода, как и по всей Руси, носил двоякий характер. О широком распространении его в сфере мелкого натурального хозяйства как на селе, так и в городе, свидетельствуют многочисленные находки рыбо­ловного инвентаря в Н. Новгороде и на единовременных ему окрестных сельских поселениях. Судя по находкам, промысловые способы сетево­-

84

го лова (неводами, бреднями и т.д.) преобладали над индивидуальными, связанными с крючными снастями, а значит, рыболовство занимало за­метное место среди других способов добычи пищи в небольших нату­ральных хозяйствах рядовых жителей Н. Новгорода, окрестных сел и деревень.

Археологические данные по сравнению с письменными источника­ми менее информативны в контексте изучения специализированного рыболовного промысла. Для освещения вопросов, связанных с профес­сиональным рыболовством на Нижегородской земле, необходимо обра­титься к актовым материалам конца XIV-XV вв. Рассмотрение грамот из монастырских архивов показывает, что рыболовный промысел, по крайней мере, в конце XIV-XV вв. занимал заметное место не только в сфере мелкого натурального производства, но и в других структурных единицах местной экономики - в составе феодальной вотчины и в го­родском хозяйстве.

Древнейшее известие о рыбных ловлях и тонях в окрестностях Н. Новгорода (на р. Оке у Дудина монастыря) связано с деятельностью первого великого князя Нижегородско-Суздальского княжества Кон­стантина Васильевича [40]. Во второй половине XIV в. значительная часть рыболовных угодий в окрестностях города находилась, вероятно, в распоряжении великих нижегородских князей, а потом и их детей, однако сохранившийся актовый материал содержит единичные указа­ния на этот счет. Так, нижегородский князь Семен Дмитриевич (а до него - его отец, великий князь Дмитрий Константинович) владел озером Колодливым «...с меншими озерки...» на левом берегу Волги вблизи города [41]. В хозяйство великого нижегородского князя Бориса Кон­стантиновича входили обширные рыбные ловли по левому берегу р. Суры (от устья до р. Курмышки) [42]. Частью нижегородских рыбо­ловных угодий (Еллинскими и Люлеховскими водами) во времена Нижегородско-Суздальского княжества владел, скорее всего, на правах частного лица московский князь Дмитрий Иванович Донской [43]. По­сле утраты Н.Новгородом политической самостоятельности во время междоусобиц конца XIV- первой половины XV вв. права на многие местные промысловые акватории перешли к дому великих московских князей. Первое упоминание о великокняжеских рыболовах на нижего­родских землях встречается в грамоте Василия Темного, выданной игу­мену Нижегородского Печерского монастыря на угодья по р Волге - в Артемовских лугах и на озеро Колодливое [44]. Как великокняжеское владение (Ивана III) известны Подвясские воды на р. Оке [45], самое раннее известие о которых датируется 1481-1482 гг. [46].

85

Организация рыболовного промысла на р. Волге не была исключи­тельно великокняжеской привилегией. В актах Благовещенского мона­стыря имеется свидетельство о частном владении «водами» на Волге неким Семеном Рознежским [47] (в документе начала XVI в. эти воды названы Рознежскими [48]).

Много промысловых акваторий, «тянущих» к Н. Новгороду во вто­рой половине XIV-XV вв., перешли во владение к нижегородским и московским монастырям. Несмотря на заметные «бреши» в своде со­хранившихся источников, утверждение о том, что в конце XV в. боль­шая часть рыбных ловищ на территории бывшего нижегородского удела входила именно в монастырские вотчины, вряд ли является большой натяжкой. По протяженности рыболовных угодий лидировал нижего­родский Спасо-Благовещенский монастырь, к концу XV в. его «воды» простирались вдоль берегов рек Оки, Волги и Суры более чем на 90 км [49] (рис. 3). Кроме него на р. Оке рыбными ловлями владели нижего­родские Амвросиев Никольский Дудин (в Дудинских водах) [50] и Воз­несенский Печерский [51] монастыри. На р. Волге рядом с городом на­ходились рыбные ловли Троице-Сергиева [52] и Симонова [53] москов­ских монастырей и нижегородского Печерского монастыря [54].

Монастырские рыболовные промыслы обслуживались большими коллективами зависимых крестьян. В местах ловищ возникали специа­лизированные рыбацкие поселения-ватаги и тони [55]. По грамоте Ва­силия Темного нижегородскому Печерскому монастырю (1433-1462 гг.) известны тони в Артемовских лугах под Н.Новгородом на озерах Свя­том и Мелком [56]. На берегу первого из них было обнаружено древне­русское селище [57]. По этому памятнику можно составить некоторое представление о поселениях такого типа.

Оно располагалось на западном берегу протяженного старичного озера (современное название - Свято) при устье небольшой протоки на высоте 3-4 м над уровнем воды и занимало часть верхней площадки прируслового вала. Размеры поселения невелики (1500 кв. м), культур­ные напластования маломощны (18 см). По характеру распространения подъемного материала оно имело рядовую застройку, вытянутую вдоль берега на 75 м. Собранные на памятнике материалы позволяют предпо­ложить, что начало специализированного рыболовства в этих местах приходится еще на XIIIXIV вв. К рыбацким поселениям относятся, очевидно, и многие другие известные памятники, расположение кото­рых соответствует местам известных рыболовных угодий [58]. Память о них сохранилась и в местной топонимике (например, известно озеро Семитонное в урочище Княжий Луг на левом берегу р. Волги недалеко or устья р. Ватомы [59])

86

Рис. 3. Места известных рыболовных угодий, «тянущих» к г. Н. Новгороду (на вторую половину XVначало XVI вв. — по актовым материалам)

87

Невозможно вообразить себе Н. Новгород в XIV-XV вв. без рыбных торговых рядов, профессиональных рыбаков и рыбных торговцев. На­верняка, в нем, как и в других русских городах, рыболовство выдели­лось в отдельную профессию достаточно рано, однако, прямыми источ­никами, подтверждающими это, в настоящее время мы не располагаем. Городские воды Н. Новгорода впервые упоминаются лишь в документе 1509-1510 гг. [60]. Однако ватаги нижегородских рыбаков можно было встретить и вдали от родного города. На это есть косвенное указание в жалованной грамоте Василия Темного архимандриту Печерского мона­стыря Игнатию на беспошлинный провоз рыбы [61]. Из текста докумен­та следует, что рыбацкие поселки можно было встретить даже ниже устья р. Суры и, если на них не распространялся иммунитет, в казну великого князя рыбаки платили поватажную, побережную и другие по­шлины.

Основными видами лова в специализированном промысле были «во­лочение» водоемов сетями и использование запоров-езов. «Княжий не­вод» и «волочение» как способ лова упоминаются даже в актовом мате­риале [62]. Организация регулярного профессионального лова предпо­лагала и предварительную расчистку водоемов, столь необходимую при использовании волоковых сетевых снастей («...озеро Колодливое с мел­кими озерами, что себе сами чистили» [63]). Широкое распространение запорных систем подтверждается письменными источниками и местной гидронимикой. Так, езы на р. Волге выше и ниже г. Городца упомина­ются в духовной 1401-1402 гг. Владимира Андреевича, князя Серпу­ховского и Боровского [64], «езы в истоцех» во владениях Благовещен­ского монастыря на р. Суре известны по грамоте 1473-1489 гг. [65], озеро Езовое было известно в «Подвясских водах» на р. Оке (по акту 1484-1485 гг. [66]).

Рыболовные угодья, излюбленные места рыболовного промысла в «водах», тянущих к Н. Новгороду, как следует из всего свода сохранив­шихся актовых материалов, располагались исключительно в долинах главных рек края - Оки, Волги и Суры по берегам старинных озер, проток, мелких рек и заводей.

Значительная доля местных уловов вывозилась в Москву. Напом­ним, что крупными рыболовными угодьями здесь располагали москов­ские Симонов и Троице-Сергиев монастыри. Большую роль в вывозе рыбы играл и митрополичий Благовещенский монастырь [67]. Уже во второй половине XIV в., судя по упоминанию владений Дмитрия Дон­ского [68], из окрестностей Н. Новгорода рыба могла поступать в сто­лицу Московской земли.

88

Так как без соли нельзя впрок сохранить большие уловы, именно рыболовный промысел, очевидно, стимулировал и становление местно­го солеварения. Прямое указание на существование соляных варниц недалеко от Н. Новгорода (точнее у г. Городца) имеется в документе 1401-1402 гг. [69]. Древнейшие археологические материалы, собранные на месте соляных колодцев г. Балахны (в 32 км от Н. Новгорода вверх по Волге), датируются XIV-XV вв. [70].

Изложенные выше материалы подводят к выводу о существовании специализированного рыболовного промысла в окрестностях Н. Новго­рода, по крайней мере, уже во второй половине XIV в. Очевидно, он занимал одну из ключевых позиций в структуре местной экономики, и рассмотрение его развития автономно, вне сферы всей хозяйственной системы в целом, невозможно без существенного ущерба для истины.

Следует полагать, что в начале освоения земель вблизи устья р. Оки роль рыболовства (как и охоты) в домашнем хозяйстве колонистов была существенно выше, чем в последующий период налаженного специали­зированного промысла. Только после сложения системы местного спе­циализированного рыболовства (предполагающего функционирование профессиональных рыбацких артелей, торговцев-рыбарей, рыбного тор­га, наличие оборудованных и обжитых мест регулярного лова) про­изошла переориентация значительной части мелких натуральных хо­зяйств на занятие земледелием и животноводством. Очевидно, именно в это время начинают заселяться земли на некотором удалении от долин Волги и Оки - в бассейнах малых рек (Рахмы, Кудьмы и других). Ме­жду тем, среднее потребление рыбы на душу населения вряд ли имело тенденцию к уменьшению, недостаток в этом продукте в рамках рядо­вого домашнего хозяйства стал покрываться торгом (возможно, этим объясняется преобладание в рационе питания рыб промысловых пород и размеров).

Как известно, почвы в окрестностях Н. Новгорода не отличаются плодородием и по данным статистики даже в самый урожайный год второй половины XIX в. жители Нижегородской губернии были не в состоянии прокормить себя собственным выращенным хлебом [71]. Именно поэтому в эпоху Средних веков с достаточно примитивным уровнем агротехники и незначительными посевными площадями в ме­стных условиях рыболовство не переставало быть важнейшим способом добычи пищи. Это положение хорошо иллюстрирует археологическая карта русских поселений, отражающая ситуацию преимущественно на конец XIV в. [72]. Расположение заселенных районов показывает, что главной стратегией местного славяно-русского расселения было освое­-

89

ние земель вдоль крупнейших водных артерий края, которые аккумули­ровали в себе его главные рыбные ресурсы, а не тех редких плодород­ных лесостепных участков в южной половине территории нынешней Нижегородской области, которые были наиболее пригодны для занятия земледелием. Возможно, отмеченная особенность хозяйственного ос­воения земель в рассматриваемый период была свойственна и для дру­гих областей со скудными «резервами плодородия». Так, еще С.Б. Весе­ловский применительно к округе Москвы XV в. отмечал, что «...и симо­новские старцы, и Минины, и Бутурлины не вели в своих владениях никакого земледельческого хозяйства: вся их деятельность выражалась в эксплуатации природных богатств самыми примитивными способами - в бортном пчеловодстве, ловле рыбы в озерах и охоте на зверя и пти­цу» [73].

При серьезных нарушениях в рассматриваемой сфере местной эко­номики последствия становились плачевными. Систематическое разо­рение нижегородской земли в конце XIV- начале XV вв. не могло не сказаться на отлаженной системе рыболовного промысла. Обилие рыбы в окрестных озерах и реках не спасло нижегородцев от страшного голо­да 1422 г., когда цены на хлеб на местном рынке подскочили до рекорд­ной, по сравнению с другими городами, величины и люди «...ядяху тра­ву и тину, и древо гнилое, и мертвечину» [74].

Говорить о местном рыболовстве как о вспомогательной отрасли можно лишь применительно к мелким натуральным хозяйствам. Для экономики края в целом именно эта отрасль, скорее всего, обеспечивала значительную часть совокупного рациона.

Высказанные выше положения предлагается рассматривать в качест­ве «рабочей гипотезы» при разработке концепции истории местного хозяйства. Однако значение рыболовства для нижегородской земли от­нюдь не исчерпывалось решением исключительно внутренних «регио­нальных» задач. В XIV-XV вв. окрестности Н.Новгорода становятся одним из широко известных центров рыбного экспорта. Наибольший размах это явление приобретает после устранения «татарской угрозы», уже в эпоху Московской Руси [75].

Примечания

1.   Куза А.В. Рыбный промысел в Древней Руси. Автореф. дис. ...канд. ист. наук. М., 1970.

2. Там же. С. 23-24.

90

3.  Исключением является диссертация Таловина Д.С., в которой от­мечается большое значение данного промысла в эпоху Нижегородско-Суздальского княжества, см.: Таловин Д.С. Великое Нижегородско-Суздальское княжество (1341-1392гг.) в системе земель Северо-Восточной Руси. Автореф. дис. ...канд. ист. наук. Н. Новгород, 2001. С. 20-21.

4. О границах нижегородского удела см.: Кучкин В. А. Нижний Нов­город и Нижегородское княжество в XIII-XIV вв. // Польша и Русь. М., 1974. С. 242-244; Кучкин В.А. Формирование государственной террито­рии Северо-Восточной Руси в X-XIV вв.M., 1984. С. 215-217, 228-229.

5. Кирьянов И. А. Отчет об археологическом обследовании остатков древней крепости на Оленьей Горе близ г. Лысково (1955 г.) // Архив ИА РАН. Р-1. № 1082; Черников В.Ф. Отчет о частичных раскопках кре­пости «Оленья Гора» близ г. Лысково Горьковской области в 1963 г. // Архив ИА РАН. Р-1. №№ 2766, 2766а.

6.  Грибов Н. Н. Отчет об археологической разведке в Дальнекон­стантиновском, Кстовском и Большемурашкинском районах Нижего­родской области в 2002 г. // Архив ИА РАН. Р-1.

7. Иванова Н.В. Отчет об археологическом обследовании правого берега р.Волги в черте г. Балахны Нижегородской области в 2001 г. // Архив ИА РАН. Р-1.

8.  ПСРЛ. Л.,1926. Т. 1.Стб. 445.

9. Археологические комплексы, датированные в пределах только XV в. на территории средневекового города в настоящее время не из­вестны, хотя отдельные редкие находки этого времени (керамика, ну­мизматический материал) встречены при раскопках как детинца, так и посада.

10. Черников В.Ф. Отчет об археологическом исследовании в г.°Горьком (1964 г.) // Архив ИА РАН. Р-1. № 2936.

11. Авторы приносят благодарность сотруднику ИИМК РАН к.и.н. Лапшину В.А. за возможность воспользоваться материалами его иссле­дований.

12. Грибов Н.Н. Отчет об охранных археологических раскопках в Н.Новгороде в переулке Крутом в 1999 г. // Архив ИА РАН. Р-1.

13. Памятник открыт нижегородским археологом Рогачевым А.Ю..

14. Грибов Н.Н. Охранные раскопки в окрестностях Н. Новгорода // АО-2003 г. М., 2004 (в печати).

91

15. Грибов Н.Н. Раскопки усадьбы на русском селище Ближнее Кон­стантиново-1 близ Нижнего Новгорода // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Н. Новгород, 1997. С. 36-49.

16. Дятловы горы — название местности, в которой расположен Н. Новгород, сохранившееся в местных преданиях. См.: Легенды и пре­дания Волги-реки. Н. Новгород, 2002. С. 32-33.

17. М.Грибов Н.Н. История славяно-русского расселения в Нижегород­ском Поволжье в период XII-XIV вв. Автореф. дис... канд. ист. наук. Н. Новгород, 2000. С. 20-21.

18.  Костные остатки рыб изучены и определены на кафедре ихтиоло­гии МГУ им. М.B. Ломоносова к.б.н. Цепкиным Е.А. Авторы выражают признательность Цветкову В.Б. за организацию этих работ.

19.  Цепкин Е.А. Остатки рыб из раскопок древнего Кремля и Зарядья / Древности Московского Кремля // МИА. № 167. М., 1971. С. 191.

20. Сычевская Е.К. К истории рыболовства в Тверском княжестве (XIII-XV вв.) по материалам раскопа Тверской Кремль-11 // Тверской кремль: комплексное археологическое источниковедение (по материа­лам раскопа Тверской кремль-11, 1993-1997 гг.). СПб., 2001. С. 183.

21. Мазуров А.Б., Цепкин Е.А. Рыболовный промысел в XII—XVIII вв. (по данным раскопок в Коломне) // РА. 2003. № 4. С. 133.

22. Винников A.3. Славяне лесостепного Дона в раннем средневеко­вье (VIII — начало XI века). Воронеж, 1995. С. 53-54.

23. Салмина Е.А. Результаты определения костных остатков рыб из раскопов на улице Ленина // Археологическое изучение Пскова. Рас­копки в древней части среднего города (1967-1991). Вып. 3. Т. 1. Псков, 1996. С. 210.

24. Кириков С.В. Промысловые животные, природная среда и чело­век. М., 1966. С. 50, 258, 448.

25. Весь исследованный рыболовный инвентарь из археологических исследований на территории Нижегородской области 1994-2002 гг. хранится в музее ННГУ. Сведения о находках, связанных с работами 1955-1993 гг., взяты из указанных выше научных отчетов.

26. Куза А.В. Рыбный промысел в Древней Руси... С. 10.

27. Салмина Е.В. Возможности реконструкции экологической ситуа­ции по комплексам рыболовного инвентаря (на материалах раскопок в Пскове и Псковской земле). // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 10. Новгород, 1996. С. 165.

28. Мазуров А.Б., Цепкин Е.А. Рыболовный промысел... С. 130.

92

29. Черников В.Ф. Крепость «Оленья Гора» близ г. Лысково на Волге // КСИА. Вып. 110. 1967. С. 90.

30. Там же. С. 88, рис. 31, № 4.

31. Мазуров А.Б., Цепкин Е.А. Рыболовный промысел... С. 132.

32. Черников В.Ф. Отчет о частичных раскопках... № 2766а. Л. 8, №№ 2,5.

33. Иванова Н.В. Отчет об археологическом обследовании... Ил. 6-2.

34. Салмина Е.В. Рыболовный инвентарь из раскопок в Пскове // Ар­хеологическое изучение Пскова. Вып. 2. Псков, 1994. С. 169.

35. Недашковский Л.Ф. Рыболовный инвентарь из Укека и его округи / Поволжье и сопредельные территории в средние века // Труды ГИМ. Вып. 135. М., 2002. С. 126.

36. Мазуров А.Б., Цепкин Е.А. Рыболовный промысел... С. 130. 37. Винников A.3. Славяне лесостепного Дона... С. 56.

38. Руденко К.А. Материальная культура булгарских селищ низовий Камы XI-XIV вв. Казань, 2001. С. 62.

39. Салмина Е.В. Результаты определения костных остатков рыб... С. 211.

40. АСВР. Т.З. Гр. 298. С. 326.

41. Соколова Н.В. Древнейшие акты Нижегородского Печерского монастыря // Проблемы происхождения и бытования памятников древ­нерусской письменности и литературы. Н. Новгород, 1995. С. 54-55, 65.

42. АФЗ и X. Ч. 1. Гр. 229. С. 201-202.

43. АСВР. Т. 2. Гр. 339. С. 337.

44. Соколова Н.В. Древнейшие акты... С. 65.

45. АСВР. Т. 3. Гр. 300. С. 327-328.

46. АФЗ и X. Ч. 1. Гр. 240. С. 207-208

47. АФЗ и X. Ч. 1. Гр. 236. С. 206.

48. АФЗ и X. Ч. 1. Гр. 237. С. 206-207.

49. Угодья Благовещенского монастыря локализованы по следую­щим актам: АФЗ и X. Ч. 1. Гр. 237. С. 206-207; Гр. 229. С. 201-202; Гр. 236. С. 206; Гр. 237. С. 206-207.

50. АСВР. Т. 3. Гр. 298. С. 326; Гр. 300. С. 327-328.

51. Половина Чирятова озера в Сеемском лугу. См.: АФЗ и X. Ч. 1. Гр. 240. С. 207-208.

52. Хресцовская заводь, озеро Лунское и прочее. См.: Кашта­нов С.М. Очерки русской дипломатики. М., 1970. С. 381; Черкасо­ва М.С. Троицкие владения в Нижегородском Поволжье в XV-XVII ве­-

93

ках // История и культура Волго-Вятского края (К 90-летию Вятской ученой архивной комиссии). Киров, 1994. С. 96-99.

53. Воды Еллинские, Люлеховские, Сопчино. См.: АСВР. Т. 2. Гр. 339. С. 337; Гр. 389. С. 395.

54. Соколова Н.В. Древнейшие акты... С. 65-66.

55. Ватаги упоминаются на озерах и водах, тянущих к Ельне, см.: АСВР. Т. 2. Гр. 389. С. 396; тони — на р. Оке в Дудиных водах (АСВР. Т. 3. Гр. 298. С. 326) и на р. Волге в Артемовских лугах {Соколова Н.В. Древнейшие акты... С. 65-66).

56. 0 датировке грамоты см.: Соколова Н.В. Еще раз о древнейших актах Нижегородского Печерского монастыря // Поволжье в средние века: Тезисы докладов Всероссийской научной конференции, посвя­щенной 70-летию со дня рождения Г.А. Федорова-Давыдова (1931-2000). Н. Новгород, 2001. С. 158.

57. Селище Свято, см.: Миронос А.А. Отчет о разведочных работах в Кстовском районе Горьковской области в 1989 г. Архив ИА РАН. Р-1. № 14445. Л. 3; Грибов Н.Н. Отчет о работе разведотряда экспедиции Нижегородского историко-археологического центра «Регион» в Ниже­городской области (в г. Н.Новгороде, в его ближайшей округе и на тер­ритории административного подчинения г. Саров) в 1996. Архив ИА РАН. Р-1. Л. 35-36.

58. Например, селища Курмыш-1, -3, -4 на р. Суре, Малая Ельня-3 на р. Волге, см.: Грибов Н.Н. Структура русского расселения в Нижегород­ском Поволжье на рубеже XIV-XV вв. // НИКА. Н. Новгород, 2000. С. 42-44.

59. АФЗ и X (акты московского Симонова монастыря 1506-1613 гг.). Л., 1983. Гр.232. С.279; озеро Симитонное показано на современной топографической карте, выпущенной Главным управлением геодезии и картографии при Совете Министров СССР в 1986 г. масштаба 1:100000, лист D-45-44.

60. АФЗ и X. Ч. 1. Гр. 237. С. 206-207.

61. Соколова Н.В. Древнейшие акты... С. 66.

62. АСВР. Т. 3. Гр. 299. С. 327; Соколова Н.В. Древнейшие акты... С.65.

63. Соколова Н.В. Древнейшие акты... С. 65.

64. ДДГ. Гр. 17. С. 47-50.

65. АФЗ и X. Ч. 1. Гр. 235. С. 205.

66. АСВР. Т. 3. Гр. 300. С. 327.

94

67. 0 давней принадлежности нижегородского Благовещенского мо­настыря к Московской митрополии см.: Храмцовский Н.И. Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода. Н. Новгород, 1998. С. 324, 326, 567.

68. АСВР. Т. 2. Гр. 339. С. 337.

69. ДДГ. Гр. 17. С. 50.

70. Иванова Н.В. Гончарная керамика Балахны // НИКА. Н. Новго­род, 2003. С. 47.

71. Действия НГУАК. Журналы и доклады. Заседания 58-68. Н. Нов­город, 1903. С. 74.

72. Грибов Н.Н. Структура русского расселения... С. 42—43.

73. Веселовский С.Б. Подмосковье в древности. М., 2002. С. 19.

74. ПСРЛ. Т. 25. М.;Л., 1949. С. 245; Гациский А.С. Нижегородский летописец. Н. Новгород, 1886. С. 27.

75. 0б ограблении и пленении рыболовов на Оке и Волге отрядом татар еще в начале XVI в. см.: Гациский А.С. Нижегородский летопи­сец... С. 30.

95

ПУБЛИКАЦИЯ:  Грибов Н.Н., Цепкин Е.А.  Рыболовный промысел в окрестностях Нижнего Новгорода в средние века // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. Сборник научных и методических статей. Нижний Новгород, 2004. С. 71-95.