Алексеенко Е.А. Кеты. Историко-этнографические очерки (раздел "Рыболовство")

Рыболовство — вторая основная отрасль хозяйства кетов. Рыба и рыбные продукты (порса, юкола, рыбий жир) были не менее важны для пищевого рациона, чем мясная продукция охотничьего промысла[1]. Навыки изготовления предметов домашней утвари из рыбьей кожи, отражение промысла в народном календаре, духовной культуре (фольклор, религиозные верования) свидетельствуют также о традиционности рыболовства у кетов. Товарное значение промысел имел только у туруханско-курейских групп и у кетов, живших постоянно вблизи русских поселков на берегах Енисея.

59

Добывали рыбу весь период открытой воды, а также подо льдом (главным образом с осени, пока лед еще можно было прорубить)[2]. В целом подледный лов не был широко распространен[3].Для кетов характерно речное и озерное рыболовство. Излюбленными угодьями являлись небольшие речки, курьи, озера. На самом Енисее промышляли рыбу преимущественно на продажу[4].

Слабое развитие рыболовства у кетов в конце XIX—начале XX в. объясняется не только ограниченностью места сбыта, но и недостаточным промысловым оборудованием[5]. До начала социалистического переустройства в кетском рыболовстве были распространены преимущественно простейшие рыболовные орудия. Для каждодневного питания кеты ловили рыбу ставной сетью, плетенной из прутьев ловушкой, удочкой, лучили острогой. С целью заготовки рыбных продуктов впрок устраивали загородки (котец)[6]. Невод, равно как и крючковые снасти (самоловы, переметы), кеты использовали преимущественно при ловле рыбы на продажу.

Важная роль котцового способа рыбной ловли в хозяйственной жизни нашла отражение в народном календаре («котцовый месяц») Именно при этом способе, как уже отмечалось, кеты получали улов, дававший возможность заготовить рыбные продукты впрок.

Котцами (коγwэ) добывали рыбу большую часть лета, осенью (до начала охоты), а также местами и зимой (в период нереста налима)[7].

Котцы ставили из года в год в одних и тех же местах (на «своих песках»). Здесь собиралось несколько (чаще всего связанных родственными отношениями) семей и жило одним стойбищем весь период промысла[8]. Наиболее удобными местами были устья маленьких речек, впадавших в озеро, реку, протоки, старицы. При выборе места учитывали направление хода рыбы, возможный спад воды и т. д.

Ловушка состояла из загородки (жердочки из елового дерева длиной до двух метров, переплетенные кедровым корнем) — тол’тэң и собственно котца с плетеной мордой (боқ)из ивовых

60

 прутьев (рис. 7)[9]. Загородкой перегораживали речку, а со стороны хода рыбы оставляли узкий проход в отгороженную полукругом часть котца. Рыба попадала туда через широкое отверстие конусообразной морды и скапливалась. Поочередно все семьи стойбища осматривали ловушку — подъезжали на долбленке и вынимали рыбу специальным черпаком (ат’wэн’). Зимой такими черпаками очищали котец от расколотого льда. Летом, в жару, осматривали

Рыболовная ловушка — котец.

котец много раз в день. Здесь же на стойбище перерабатывали улов. Язей, щуку сушили на юколу, из мелкой рыбы (ельца) делали порсу для себя и собак (в последнем случае ее не очищали от внутренностей).

Котцовый лов до начала XX в. более всего был распространен у левобережных групп и почти не использовался на Курейке. Отражение этого способа лова в народном календаре позволяет предположить давнее его существование у кетов. Принимая во внимание аналогии финно-угорского запорного рыболовства, можно представить, что и у кетов сначала были простые загородки, дополненные на определенном этапе котцом и мордой (Васильев, 1962б).

61

Собственно плетеная ловушка (морда) использовалась и как самостоятельное рыболовное орудие. Кетское название находит аналогии в языке северных селькупов (war-pok) и, по-видимому, восходит к общесамодийскому названию рыболовных орудий (Castren, 1855, стр. 256). Можно предположить, что морда появилась у кетов под влиянием самодийскоязычных соседей[10].Остается открытым вопрос, когда и где это произошло. Близость названия к селькупскому позволяет думать, что кеты заимствовали ее в условиях Енисейского Севера у непосредственных своих соседей — северных селькупов. С другой стороны, В. И. Васильев (1962б), исследовавший происхождение орудий рыболовства угорских народов, доводит существование плетеных ловушек у предков современных самодийских и угорских народов до III—II тыс. до н. э., так что заимствование могло произойти в отдаленное время контактах отношений кетоязычных и угро-самодийских групп на более южной территории.

Сетные орудия лова были двух видов — ставные сети (пущальни) и невод. Вязали их из крапивы (кит’)[11], которую собирали осенью, когда она начинала вянуть. Крапиву сушили, мяли, а затем скручивали из нее волокна на веретене (хыл’гом). Вязание сетей было мужским делом. Необходимыми принадлежностями этого занятия являлись дощечка-мерка (хаңэл’ам’) и игла (дамбок’). То и другое вырезали из соснового дерева. Дощечка на одном конце имела полуовальный вырез, на другом — отверстие, которым она надевалась на мизинец левой руки. Величина мерки зависела от необходимого размера ячеи (унең дec’ — «глаза сети»). Игла представляла собой длинную пластинку с закруглением на переднем конце и развилкой (вырезом) на заднем. Дугообразная прорезь на переднем конце иглы образовывала длинный отросток. Нить наматывали на иголку (через прорезь и развилку на конце)[12].

Готовые пущальни окрашивали отваром лиственничной коры (чтобы сделать ее менее заметной в воде и отбить запах).

Пущальни (ун’аң) имелись в каждой семье (иногда их было несколько). Ими добывали рыбу на небольших реках (в спокойных местах), озерах[13].

Ставили сети поблизости от берега на двух вешках, к ним привязывали концы верхней веревки (кляч). Снизу сеть оттягивали грузила, на поверхности воды ее обозначали поплавки.

62

Поплавки (лимэң) были обычно круглые, из прошитой в несколько слоев бересты.

Сургутинские кеты употребляли поплавки из свернутой тугим рулоном плотной бересты. Встречались также поплавки в виде круглой дощечки с отверстием посредине.

Грузила (тœре) представляли собой камни, закрепленные в обруче из тальника. Камень закрепляли с помощью кедрового лыка. Кольца не давали камню запутаться в ячее сети[14].

Летом пущальни осматривали с лодки два человека (один рулил на корме). По утонувшим поплавкам узнавали о добыче. Сеть приподнимали за кляч и выбирали рыбу. В жаркую погоду проверяли сети несколько раз в день.

Пущальнями добывали рыбу и в первые зимние месяцы. Их ставили на реке или на речной протоке при выходе из озера.

Неводом в конце XIX—начале XX в. добывали рыбу почти исключительно на Енисее (во время хода нельмы, сельди, тугуна). Более всего такой способ был характерен для северных групп, где рыболовство имело некоторое товарное значение. Здесь встречались большие невода, у южных групп — маленькие (на частиковую рыбу)[15]. Многие кетские семьи вообще не имели неводов, иногда, правда, они пользовались неводом соседа по стойбищу.

Невод (хœң)[16] состоял из мотни (aj — «мешок») и двух крыльев, одно из которых (береговое) было короче другого (речного). Крылья сшивались из отдельных сеток (столбов), причем сетки, примыкавшие к мотне, имели одинаковый с ней размер ячеи (обычно двухперстные), а по мере приближения к концу ячея сеток увеличивалась (до четырехперстных). Конец речного крыла невода был несколько шире берегового[17].

Невод, судя по всему, появился под влиянием русской рыболовческой техники. В этом плане интересно записанное М. А. Кастреном и сохраняющееся до наших дней второе (описательное) название невода — ajaң (ai-fan), производное от aj — «мешок» и хœң — «сеть» (Castren, 1858, стр. 248). Название ставной сети (ун’аң) также состоит из двух компонентов: ун (ūŋ) — «садиться» и хœң — «сеть» (Donner, 1955, стр. 97). Термин хœң, общее название сетных орудий рыболовства у кетоязычных групп (ср.:

63

сымск. faŋ, коттск. fuŋ), по-видимому, заимствован из самодийских языков (ср.: камас, рhаŋа; сельк. роŋа, роŋо, роŋ; ненецк. роŋа; энецк. foga, fuga; Castren, 1855, 1858). Эти названия сетных орудий производим от угро-самодийского fon, pon — «плести», «сучить» (Васильев, 1962б, стр. 146, 147). Однако наряду с названиями, восходящими к данному общеуральскому корню, у угорских и самодийскоязычных народов были и совсем иные наименования сетей. Все это дает возможность предположить, что сетные орудия рыболовства существовали у кетов в период их контактных отношений с угро-самодийскими народами еще в период этно-культурной общности последних.

Ловля рыбы с острогой (эл’) в прошлом была известна всем труппам кетов[18]. Острогой (трезубый железный наконечник с жальцем на зубцах, насаженный втулкой на длинную рукоять) добывали тайменя, хариуса, налима, щуку[19]. На ловлю выезжали вдвоем в темные осенние вечера. Предварительно заготавливали бересту для факела: нарезанные полосы бересты бросали в горячую воду, где она сворачивалась в рулон. Заготовки держали в лодке в берестяном коробе.

Подъехав к порожистому мелкому месту, рулон бересты (турыj) продевали на один из отростков раздвоенного на конце факела (дур оқс’)и поджигали. Для защиты глаз от яркого света одевали берестяные козырьки (кыj ды’; қыj — «береста», ды’ — шапка). Один из рыбаков освещал воду, другой бил острогой замеченную рыбу.

Из крючковых снастей следует назвать уду (дуп) — орудие лова с берега и так называемый тангруп (тāңкуп; тāң — «тащить») — орудие лова при движении лодки. Основу снасти составляли крючок (иногда дву- и трезубый) и свинцовое грузило, припаянное к крючку. В тангрупе веревочная леска была намотана на узкую дощечку с выемками на концах. В качестве приманки к крючку прикрепляли клочок светлой оленьей шерсти, красный лоскуток. При движении лодки рыбак с кормы забрасывал уду, разматывая леску, и тащил ее за собой. Тангрупом ловили хищную рыбу: щуку, окуня, тайменя.

«Красную рыбу» на Енисее и в устьях некоторых его притоков ловили с помощью самолова (самалов)и перемета (дуптэ).Перемет представлял собой бичеву (длинник), к которой на коротких поводцах были привязаны остроконечные крючки (без жальца). К крючкам у основания прикреплялись поплавки из сосновой коры. Перемет лежал на дне (к концам длинника были привязаны камни). Благодаря поплавкам крючки стояли вертикально.

64

На них и напарывалась рыба. Самоловы также состояли из длинника и прикрепленных к нему на поводцах крючков (от 20 до 50 шт.). В отличие от перемета эту снасть закрепляли крючками вниз (с помощью грузил). К крючкам иногда прикрепляли приманку (вьюнов). Оба вида снасти были заимствованы кетами у местных русских.

65

Литература

Васильев В. И. 1962б. Проблема происхождения орудий запорного рыболовства обских угров. Сиб. этногр. сб., IV.

Исаченко В. Л. 1915. Материалы по исследованию р. Енисея в рыбопромысловом отношении, вып. IX. Инородцы Туруханского края, выходящие на берега р. Енисея в районе с. Дудинка — ст. Осиновый, и их рыбный и другие промыслы. Красноярск.

Bouda K. 1957. Die Sprache der Jenissejer. Genealogische und morphologische Untersuchungen. Anthropos, Bd. 52.

Castren M. A. 1855. Wörterverzeichnisse aus den samojedischen Sprachen, Bearbeitet von Anton Schiefner. St. Petersburg.

Castren M. A. 1858. Versuch einer jenissei-ostjakischen und kottischen Sprachlehre nebst Wörterverzeichnissen aus den genannten Sprachen. Herausgegeben von Anton Schiefner. St. Petersburg.

Donner K. 1955. Ketica Materialien aus dem Ketischen oder Jennisseiostjakishen. Aufgezeichnet von Kai Donner. Bearbeitet und Herausgegeben von Aulis. J. Joki. MSFO, 108, Helsinki.

Klaproth J. 1823. Asia Polyglotta. Paris.

[1] Интересно, что для мяса и рыбы у кетов существовало одно название — ис’. Этот же компонент вошел в термин илеңис’ — «пища». У кетоязычных аринов мясо называлось is. Близки также коnnские ir, асанское ir, iri, пумпокольское zir — «мясо» (Klaproth, 1823, стр. 173).

[2] Это был период, когда кеты жили в землянках.

[3] Высокий показатель (59 из 100 обследованных семей кетов) занимающихся зимним рыболовством (Исаченко, 1915) объясняется тем, что обследовались семьи, которые не уходили зимой с берегов Енисея в тайгу на охоту; рыболовный промысел имел для них некоторое товарное значение.

[4] Названия рыб у кетов: щука — кур; окунь — т’оγ; язь — қолл’; нельма — с’ул’; чир — тақтэ; пелядь — хагдэ; муксун — қылл’гуп; осетр —ук; таймень — тōт; елец — қāқ и т. д.

[5] См.: Исаченко, 1915, стр. 36.

[6] В значении «котец» употреблялись также слова «старица» (местн.«курья»), «протока» (местн. «виска» — доба).

[7] Для осеннего и зимнего лова котцы устраивали заранее.

[8] В конце XIX—начале XX в. отдельные семьи ставили также «маленькие котцы», уловом которых пользовалась только эта семья.

[9] Сургутинские кеты сообщали, что в далеком прошлом котцы делались из крупных камней.

[10] К. Боуда (Bouda, 1957, стр. 70) сравнивает кетское боқ с ненецким названием плетеной ловушки и сети (роŋа), названием сетей у энцев (foga, fuga), селькупов (роŋа, роŋо, роŋ, pok).

[11] С этой же целью покупали у русских коноплю, а также старые мешки, из которых выдергивали нити.

[12] Подобные орудия изготовления сетей были широко распространены у всех рыболовческих народов.

[13] Обычный размер пущален: длина 10 м, высота (ширина) 1 м; размер ячеи (от двухперстной до шестиперстной) зависел от объекта промысла. Наиболее распространены были сети с трехперстной ячеей.

[14] У кетов также были грузила из просверленного камня, но они к концу XIX в. уже вышли из употребления.

[15] Согласно В. Л. Исаченко, в 1913 г. из 100 обследованных семей, рыбачивших на Енисее, в районе станка Верхне-Имбатского большой невод встретился только в одной семье, частиковые неводы имелись в двадцати одной (по одному неводу); у кетов, рыбачивших в районе Нижне-Имбатского, большие невода обнаружены в трех семьях, частиковые — в двенадцати (также по одному неводу на семью). У подкаменнотунгуcских кетов неводов не было совсем (Исаченко, 1915, стр. 36).

[16] Описание невода см.: Исаченко, 1915.

[17] Обычный размер невода-частика (по В. Л. Исаченко): общая длина свыше 50—100 м, длина мотни 1.5—2.5 м.

[18] В конце XIX—начале XX в. этот способ сохранялся у подкаменнотунгусских и елогуйских кетов.

[19] В преданиях курейских кетов упоминается острога в виде палки из хорошо просушенного дерева с трезубым (естественные сучки) передним концом.

ПУБЛИКАЦИЯ: Алексеенко Е.А. Кеты. Историко-этнографические очерки. Л., 1967. – 262 с. (Раздел «Рыболовство» - с. 59-65)