Мосияш С.С. Родословная удочки

Не стесняйся, рыба. Ешь, прошу тебя

Э. Хемингуэй. Старик и море 

В отечественной литературе первую попытку пролить свет на тайну появления удочки сделал, вероятно, известный русский писатель и натуралист С. Т. Аксаков (1956, с. 14). Он писал: «Какой-нибудь дикарь, бродя по берегам реки или моря для добывания себе скудной пищи или беспечно отдыхая под тенью крутого берега и растущих на нем деревьев, приметил стаи рыб, плавающих около берегов; видел, как голодные рыбы жадно хватают падающих на поверхность вод насекомых и древесные листья, и, может быть, сам бросал их в воду, сначала забавляясь только быстрыми движениями рыб. Весьма естественно должна была родиться у него мысль, что если бы в насекомое спрятать что-нибудь похожее на крючок (из кости или крепкого дерева) и привязать его на нитку, выделанную из звериных жил или волокон растений, и что если рыба схватит и проглотит такую насадку, то крючок зацепит, и рыбу можно будет вытащить на берег. Так, вероятно, родилась удочка; почти такова она и теперь в деревнях у крестьянских мальчишек: загнутый крючком гвоздь без шляпки, крючок из проволоки или булавки, привязанный за нитку, с камешком вместо грузила и палочкою сухого дерева или камыша вместо наплавка... ведь это почти удочка дикаря...»

Идиллическая «картинка» с дикарем — объяснение, конечно, во многом наивное. Не вдруг, не сразу, не от простого созерцания возникла мысль о праудочке в голове первобытного человека. Долго, бесконечно долго накапливали наши предки опыт освоения природы. Количество накопленного переходило в качество вновь изобретенного. Ну, а «яблоки Ньютона» не так уж часто приносили успех...

4

Почти в каждом втором мифе австралийских аборигенов упоминается охота на рыбу с помощью копья, изредка — сети, но нет в них ни слова об удочке, крючке или еще о чем-либо подобном.

Этнографические исследования народов материковой Юго-Восточной Азии позволяют говорить об использовании самых разнообразных способов рыбной ловли. Среди них есть и такие архаичные, как стрельба из лука или духового «ружья»[1], а также лов рыбы с помощью запоров и ловушек. Но и для народов этого региона лов на крючок с наживкой не является традиционным древним способом.

Вероятно, появление удочки, а, точнее, ее прообраза связано с племенами и народностями, населявшими северные районы Евразии. Трудно однозначно определить, почему крючковая наживная снасть не вошла в давние времена в обиход южных народов. Возможно, что в северных и умеренных широтах этот тип лова был изобретен и распространен благодаря менее обильным рыбным ресурсам их водоемов. И, что еще важнее, менее обильной кормовой базе для рыб. Ведь «конкурентоспособность» крючка с приманкой в таких условиях была гораздо выше. В то же время есть предположение, что крючковая снасть ведет свое начало от более простого приема — багрения, то есть захватывания рыбы крючком за тело. Последний способ мог применяться только в богатых рыбой водоемах или во время массовых скоплений рыб. Интересно, что условия эффективного применения багрения, в отличие от охоты с копьем или острогой, могли быть, да и должны были быть, противоположными. А именно: водоем мог быть достаточно глубоким; прозрачность воды, а, следовательно, и визуальная «засечка» объектов лова особой роли не играли. Более того, — что опять-таки немаловажно для умеренных и северных широт, — багрение было удобно в зимний период, через прорубь из-подо льда. Не здесь ли кроется секрет «северного» рождения удочки?

5

Впрочем, сходные с удочкой снасти находим мы в этнографических описаниях некоторых южных народов. Например, индейцы Огненной Земли — кауашкары — мастерили удочки... без крючков. Они прикрепляли к концу лесы моллюска «морское блюдечко», а когда рыба полностью заглатывала эту наживку, чрезвычайно осторожно выбирали снасть из воды. Рыба держалась, как говорится, на честном слове — приманка была скользкой и мягкой. Надо, однако, заметить, что Огненная Земля мало похожа на те южные, а точнее, тропические страны, которые мы привыкли считать «южными». В сущности — это тот же умеренный пояс «нижнего» полушария нашей планеты.

Нельзя не вспомнить еще об одном способе лова с приманкой. Его древность засвидетельствована Гомером в «Одиссее»:

Так рыболов, с каменистого берега длинносогбенной

Удой кидающий в воду коварную рыбам приманку,

Рогом быка лугового их ловит, потом, из воды их

Выхватив, на берег жалко трепещущих быстро бросает.

Как видите, здесь речь идет не о собственно ужении, а лишь о привлечении рыбы с помощью приманки, опускаемой в воду на «длинносогбенной уде». Само же орудие лова — копье или дротик с наконечником из рога. Вполне вероятно, что такого рода «ужение» могло стать переходным этапом между охотой колющими метательными орудиями и ловлей на крючковую наживную снасть. О том, что в античные времена ужение было обычным делом, свидетельствует, например, фреска одного из домов Помпеи, на которой изображены Венера и Амур с удочками в руках.

Известный русский ученый-ихтиолог О. А. Гримм (1896) полагает, что первые подобия удочек появились еще до того, как человек научился обрабатывать камень, в период, который можно было бы назвать деревянным, так как первым рыболовным крючком был древесный сучок. Нет, однако, ничего хуже голословного

6

утверждения. Попытаемся поэтому в меру возможностей подкрепить предположения Гримма.

По свидетельству Л. П. Сабанеева (1982), в XIX веке рыболовами средней и северной России применялись снасти, напоминающие упрощенный вариант жерлицы. Орудия эти предназначались для ловли налима, ставились обыкновенно на ночь, а утром осматривались. Леской служила бечевка, насадкой — мертвые рыбки или куски рыб, мяса, сала. Крючок же на этой удочке нередко делался деревянный в форме рогульки или буквы «У». Для крючка использовали тонкие ветви березы, причем рогулька могла заостряться и с двух, и с трех концов. Насадку надевали на крючок так, чтобы достаточно замаскировать его. Иногда заостренные пружинящие концы рогульки сводили вместе таким образом, чтобы при заглатывании насадки рожки крючка протыкали стенки рыбьего желудка.

В конце XIX столетия русский ученый Н. А. Варпаховский (1898) занимался исследованием рыболовства в бассейне реки Оби. Среди всех прочих снастей, которые были более или менее близки к современным, Варпаховскому встретилось нечто отличное, от чего веяло древностью. Снасть называлась «лума» и была в ходу у местного населения верховьев Оби. Устройство лумы предельно просто: длинная узкая и тонкая лента из коры дерева, на одном конце которой укреплен деревянный крючок, а к другому привязана деревяшка — «наплав». Крючок наживлялся мелкой рыбой, и вся конструкция закидывалась в воду. Жертва лумы — чаще всего щука — заглатывала насадку с крючком и до тех пор таскала поплавок-деревяшку, пока не засыпала или не была вытащена на берег ловцом. Деревянный крючок для лумы делался из ивы: вырезалась развилка куста, один ее конец оставляли короче и заостряли — это было жало крючка; второй, более длинный конец становился цевьем, к нему привязывали саргу. Опытному рыболову современные аналоги лумы выискивать не нужно — подобную снасть в исполнении из материалов XXI века кое-где прозаически называют «балберой» или даже

7

«дурилкой». Кстати, ставится она, как и лума, обычно на щуку, реже — на других хищников. Впрочем, досужие наши современники могут без труда повторить конструкцию и самой лумы. Вот только как на это посмотрят органы рыбоохраны? В списках разрешенных любительских снастей лума не значится...

Соединяя несколько лум на одной веревке, жители низовьев Оби получали «паннэ-юх» — налимий перемет. Это была уже довольно серьезная промысловая снасть.

Итак, возможность существования примитивных деревянных удочек в древние времена подтверждается существованием подобных даже в современную эпоху. По мнению Варпаховского, лума и паннэ-юх являются наипростейшими формами удочек, прототипом крючковой снасти. Причем наживление крючков рыбой есть уже осложнение способов лова, тогда как более простым может быть признано захватывание крючком рыбы за тело. Заметим, что Варпаховский был одним из первых, кто «произвел» наживную удочку от багрения: по его мнению, крючок из дерева еще до того, как его додумались привязать к веревке, имел длинное цевье-рукоятку.

Вероятно, деревянный крючок по истечении тысяч, а может быть, и десятков тысяч лет перестал удовлетворять некоторых особо сметливых рыболовов. Было придумано дополнять дерево костью или рогом. Дотянула до новых времен и подобная снасть. Еще в XIX веке ловец из дальневосточного племени орочей брал небольшую, сантиметров 15 длиной, палочку, делал в ней отверстие и вставлял туда звериный зуб — резец кабарги. Все остальные части этой удочки не отступали от ее классической формы: были тут и «леска», и удилище.

Сочетание подручных материалов, из которых изготавливались крючки, могло быть самое разное. Об этом могут свидетельствовать образцы, встречаемые у современных племён, ведущих примитивный образ жизни (рисунок 1).

8

Рисунок 1. Крючок из кости (цевьё) и шипа (жало)рыбы — Меланезия, о-ва Матуки (по Федорову, 1937)

Рыболовные крючки, выполненные из кости без какого-либо применения других материалов, являются самыми обычными предметами в промысловом арсенале людей каменного века. Археологи довольно часто находят их на стоянках древних племен Севера и Центра Европы, Сибири, Дальнего Востока. К числу таковых можно отнести крючки из неолитической стоянки близ г. Мурома. Как видно из рисунка 2, найденные здесь крючки — разной формы и величины, причем крючок (в) очень похож на современные крючки из металла.

Наши предки научились добывать и плавить металлы — сначала цветные, а потом и черные. Это было уже серьезно: удочка, а точнее, крючок приобретал современные нам очертания. Однако железо и работа мастеров были недёшевы — попробуй, подступись. А кто из рыболовов не знает, как немудрено оставить в воде крючок или блесну? Сейчас это — маленькая неприятность, тогда непозволительное расточительство.

9

Рисунок 2. Рыболовные крючки из кости со стоянки у с. Волосова, близ г. Мурома (по Федорову, 1937)

Зачастую для изготовления металлических крючков применяли подручные бытовые предметы, руководствуясь принципом «сделай сам». Подобным творчеством не брезговали даже высокопоставленные особы. Так, в записках одного из китайских императоров династии Цзинь (III—IV век н.э.) повествуется о технологии изготовления рыболовного крючка из швейной иглы. Кстати, в более поздние времена первыми массовыми производителями металлических крючков стали те, кто специализировался на производстве швейных игл.

Как свидетельствует Н. А. Варпаховский, в XIX веке коренные жители Тувы, употребляющие в пищу рыбу только тогда, когда их принудит к этому голод, и поэтому не имеющие никаких рыболовных снастей, добывали рыбу очень просто: надевали на загнутый и прикрепленный к длинной жерди гвоздь кусочек мяса, опускали жердь в реку и через некоторое время вытаскивали на берег налима или тайменя. До этой «удочки» рукой подать — какие-нибудь полторы

10

сотни лет, но она — будто памятник началу железного века. Резон в ней ясен: просто, надежно (в смысле сохранности железа), экономично (в смысле малой металлоемкости). Вопрос лишь в том, где найти такую рыбу, которая на нее позарится. Но голод не тетка — находили. Хотя справедливости ради, заметим, что и рыба тогда не успела еще избаловаться.

Но вот что еще примечательно: весь архаичный рыболовный арсенал был рассчитан на крупных хищных рыб. Возьмем на себя смелость утверждать, что ни одна из крючковых снастей древнего рыболова не предназначалась для ловли «мирного» подводного населения. Во-первых, крючок был велик для большинства «мирных» рыб. Во-вторых, размеры крючка ну никак не соответствовали необходимой для этого насадке. Согласитесь, мудрено нацепить, скажем, червяка на резец кабарги. Кроме того, просто ли было догадаться рыболову каменного века, что рыба клюнет на этого червяка? А вот догадаться о хищных наклонностях рыб ему труда не составляло: вскрывая пойманных деревянным багром или копьем хищников, он не раз видел в их желудках рыбную добычу. Но как же быть с насадкой? Где взять мелкую рыбешку? Хорошо бы капроновой сетью, да ведь она где-то еще впереди маячит, в неведомом грядущем. Зато есть гибкие податливые стебли околоводных растений. День-другой работы — и опущена в тихую заводь ивняковая «прабабушка» мережи. Будет теперь насадка, будет, чем вводить в соблазн щук, налимов, тайменей...

Надо думать, что лов на «дожелезную» крючковую снасть не был, как принято теперь говорить, ловом активным, то есть на «подсечку», при непременном присутствии рыболова. Активные способы лова вообще эффективнее всего для рыб мирных, ибо во все времена и во многих водоемах вероятность поклевки мирной рыбы несравнимо выше, чем хищной. Это и понятно: жертв всегда больше, чем их преследователей, иначе последних Природе не прокормить. Экологи называют это явление законом «пирамиды чисел». А если учесть, что крючки были рассчитаны на рыбу солидных размеров, то

11

вероятность поклевки падала еще ниже, и нашему древнему занятому рыболову вообще уж не с руки было засиживаться на берегу в ожидании, когда приманка сработает. Скорее всего, снасть работала пассивно, по типу жерлиц, кружков или уже известной нам лумы. Рыба «подсекала» самое себя. В задачи рыболова входили лишь наживление удочки и снятие с нее улова.

Только с появлением металлических крючков произошла переоценка ценностей: размеры крючков уменьшились, приверженцы лова на уду смогли получать удовольствие от долгожданной, азартной, «животрепещущей» подсечки. Набор насадок и приманок стал расширяться.

В Северной Германии найдены рыболовные крючки эпохи бронзы. Иногда их цевьё уплощено и расширено таким образом, что они напоминают приманки для вертикального блеснения. Рыболовы средневековой Европы часто пользовались искусственными приманками, изготовленными из высушенных и окрашенных бронзовой краской рыбок. Известно и то, что на озерах Италии в Средние века уже были в употреблении ложкообразные металлические блесна для ловли щуки и форели (Брандт, 1988).

Рыболовные крючки, в том числе осложненные блеснами, не были в диковинку в Киевской Руси и в землях Великого Новгорода. Оценить разнообразие крючковых снастей того времени позволяют сделанные археологами находки. Вот как описывает Е. В. Салмина (1996, с. 197) коллекцию рыболовных крючков из раскопок древней Псковщины: «Прежде всего, можно выделить удилищные крючки из железа, меди и бронзы, радиус изгиба которых не составляет более 1 см. Это обычные насадные крючки для ловли рыбы небольших и средних размеров. Внутри них можно выделить небольшие подгруппы — «мотыльные» крючки из цветного металла, тонкость цевья которых позволяет использовать самую малую насадку, а также довольно специфичные крючки с заметным утолщением у перехода от цевья в затылок. Бесспорного объяснения этой конструктивной особенности найти пока не удалось. Варианты объяснения на настоящий момент

12

таковы: во-первых, утолщение могло служить своеобразным аналогом мормышки, тем более что на двух таких крючках прослеживаются остатки лужения; во-вторых — что таким образом обеспечивался дополнительный пригруз крючка для подледного лова; в-третьих — утолщение могло быть тормозком для наживки, чтобы она не сползала выше по стержню; или тормозком для пойманной рыбы — для облегчения ее снятия». Ко второй группе автор относит железные переметные крючки для охоты «самоловом» на крупную рыбу. Третья группа — крючки живцовые, конструкция их такова, что насаженный живец кажется естественно плывущим. Наконец, четвертая группа — крупные, весьма разнообразные по материалам и форме крючки с радиусом изгиба более 1 см, они предназначались для закидушек, донок, поставуш, подпусков и других снастей (рисунок 3).

Наряду с крючками в арсенале древних псковитян археологи обнаружили блесны, среди которых можно выделить две группы. Во-первых, блесны-дорожки, выкованные вместе с крючком из цельной пластины цветного металла, иногда — с орнаментом, имитирующим рыбью чешую. Во-вторых, массивные блесны для отвесного подледного лова — свинцовые, оловянные, железные.

Каждому рыболову известно, что крючки в зависимости от формы их головки бывают двух типов: с расплющенной лопаточкой и колечком-петелькой. Иногда, правда, можно встретить третий тип — с рядом насечек (зазубрин) на гладком цевье. Примечательно то, что крючки с колечком и лопаточкой выделывались на Руси еще до походов Батыя. Кстати, прозаическим «крючок» тогда их не называли. Деловое «уда» или ласковое «удица» — вот, вероятно, вся терминология древнерусского удильщика (происхождение этого слова довольно занятное, с ним, как и с этимологией названий рыб, можно ознакомиться в Кратком этимологическом словарике (стр. 143).[2]

13

Рисунок 3. Рыболовные крючки из раскопок в Старой Ладоге: а-с, е — переметные («самоловы»); d — для снастей типа донок, закидушек и т.п.; h — «животный» (живцовый); f — удилищный; g — блесна (а-с, h, g — железо,  f — бронза) (по Тарасову, 2001)

14

Названия относились в равной мере как к отдельному крючку, так и ко всей рыболовной снасти. Да что там древность! Дед мой, налаживая шестилетнему внуку незамысловатую поплавочную снасть, приговаривал: «А теперь удицу приладим, вот эдак — к жилке»...

Кстати, о «жилке». Уже сам этот термин-анахронизм свидетельствует о том, что в далёкие времена леску изготавливали из сухожилий животных. Очевидно, позднее стали применять волос из конского хвоста. Леску сплетали из отдельных волосков в звенья (чем не современная «плетёнка»!), которые затем соединяли между собой. Реже использовались шёлк, пенька и лён. По вполне понятным причинам, изобретателями шёлковой лески были азиатские рыболовы. В Европе первое упоминание о такой леске относится лишь к XVII веку.

«Рыболовы, конечно, давно заметили, — пишет Л. П. Сабанеев (1982, т. 1, с. 211), — что рыбы очень жадно хватают падающих в воду мух, кузнечиков, поденок и бабочек, а поэтому ловля поверху на насекомое практиковалась с незапамятных времен».

Да, по-видимому, именно ловля на «мушку» стала одним из первых способов лова с подсечкой. Снасть для такого промысла требовала известной тонкости и изящества изготовления. Есть сведения, что ловля удочкой на приманку в виде искусственно сделанной мухи существовала более 2000 лет тому назад. Была ли ловля с искусственной приманкой развитием ловли на натуральное насекомое или, напротив, предшествовала ей, — нам не известно. В пользу второй версии свидетельствуют упоминания искусственной мушки в древней литературе, а также тот факт, что искусственными приманками, внешне напоминающими разноцветных жуков, пользовались коренные жители северных широт — эскимосы.

Одно из первых известных описаний искусственной мушки принадлежит перу античного писателя Клавдия Элиана (начало нашей эры). В своем сочинении «Животная природа» он рисует «портрет» самодельной приманки, с виду напоминающей крупную осу. Она называлась «гиппурус» и применялась для ловли форели.

15

Ужение на мушку в XIX веке стало одним из любимейших видов спорта у англичан. Увлечение мушкой доходило до того, что среди приверженцев ужения возникла дискуссия — считать ли рыболовами тех, кто не желал брать на вооружение эту приманку?

Вообще в деле развития и совершенствования ловли на удочку мы в немалой степени обязаны Англии, где к середине XV века рыболовные снасти были доведены до такого совершенства, что ужение стало считаться одновременно и наукой, и искусством.

Здесь в 1496 г. появилось, вероятно, одно из самых ранних в истории рыболовной литературы сочинение, специально посвященное ужению, — «Руководство по рыбной ловле удочкой», автором которого была женщина — не больше и не меньше, как игуменья Сопуэльского монастыря Джулиана Бернерс. Какие же основательные практические навыки надо было иметь этой «святой матери», чтобы давать подробные наставления о том, в какой сезон лучше брать иву и орешник для удилищ, как правильно их сушить, как придать им необходимую упругость! В сочинении госпожи Бернерс обсуждались методы изготовления лески, крючков, грузил, поплавков, искусственных рыболовных мушек. Были даже приведены рисунки этих мушек. Но нет ни слова о приёмах и технике ловли. Этот факт наводит некоторых исследователей на мысль, что материалом для написания руководства послужили более ранние манускрипты. Примечательны, однако, заключительные слова сочинения, в которых настоятельница монастыря призывает к тому, чтобы выходящие на лов не были безмерно алчными и заботились о том, как сохранить объект своего промысла, а не истребить его. Не этот ли призыв был главной целью игуменьи, когда она решилась написать трактат на тему, далёкую, казалось бы, от Божественных промыслов?

Интересно, что уже значительно позднее, после разработки огромного числа вариантов искусственной мушки, рыболовы установили, что в число эффективно действующих видов этой приманки входят и те, которые пятьсот лет назад описала Джулиана Бернерс.

16

В XVI—XVIII веках английская литература украсилась целым рядом сочинений, посвященных ловле на удочку. Эти произведения появлялись в самой разнообразной форме — от романтических стихов, какими были «Секреты ужения» Джона Денниса, до монументальных классических трудов, таких, например, как «Совершенный рыболов» Айзека Уолтона.

Англичане первыми придумали рыболовную катушку, изобретение которой дало толчок многим дальнейшим усовершенствованиям удочки и модификациям способов лова. Достаточно вспомнить, что «спиннинг» зародился как способ ловли на мертвую рыбку с катушкой, и лишь позднее это название укоренилось за популярной рыболовной снастью.

Здесь уместно было бы сказать несколько слов о развитии техники лова спиннингом. Поначалу жители Туманного Альбиона делали забросы приманки без помощи катушки — просто рыболов рукой стягивал с катушки леску и укладывал ее кольцами на земле у ног. Далее производился заброс удилищем, причем леска поднималась с земли и уходила через кольца, увлекаемая приманкой (вам это ничего не напоминает из современной техники лова?). Так же забрасывали спиннингом приманку и наши соотечественники в конце XIX столетия (Кунилов, 1954). Первая статья о спиннинге появилась в журнале Л. П. Сабанеева «Природа и охота» за 1880 г. В ней автор П. Г. Черкасов давал описание заброса указанным выше «нахлыстовым» способом. Таким образом, вначале спиннинговая катушка служила лишь для хранения запаса лески и помогала вываживанию пойманной рыбы. Но уже в 1904 г. в «Вестнике Русского союза рыболовов-удильщиков» была напечатана статья московского рыболова Г. Бартельса. Его описания приемов заброса мало чем отличаются от описаний, которые мы встречаем в современных книгах по спиннингу. В те годы спиннинг начал широко распространяться среди русских рыболовов. Поэтому трудно сказать, где впервые начали бросать блёсны с помощью катушки: у нас или в Англии. Но есть информация к размышлению: некий томский

17

рыболов обратился в редакцию «Вестника Русского союза рыболовов-удильщиков» с вопросом — почему бы не делать забросы не сматывая шнур с катушки? Прямо как по М. Задорнову — «работает соображалка»...

Отсюда было бы неверным связывать с Англией все достижения в области лова на удочку. Англичане подняли престиж удочки, доведя ее до совершенства и сделав спортивным снарядом. Но разнообразие способов и приемов ужения с их оригинальностью, традициями и изобретательностью было свойственно многим народам и странам, которые обладали морским побережьем, крупными реками и озёрами.

Вместе с тем наша многоликая российская «уда» редко снисходила до изящного развлечения. В крестьянской России она долго оставалась незаметной труженицей, маленькой помощницей плуга и серпа. Не до сегодняшнего ли дня?

18

Литература

Аксаков С.Т. Записки об ужении рыбы. Собр. соч., т. 4. М., Гос. изд. худ. литературы, 1956: 664 с.

Брандт А. История любительского рыболовства. — Рыболов-спортсмен. Альманах, вып. 48. М., Физкультура и спорт, 1988: 147—150.

Варпаховский Н.А. Рыболовство в бассейне реки Оби. СПб, 1898: 143 с.

Гримм О.А. Каспийско-волжское рыболовство. СПб., 1896: 153 с.

Коломиец В.Т. Происхождение общеславянских названий рыб. — Киев: Наукова думка, 1983. 159 с.

Кунилов Ф. Из истории появления спиннинга в России (по литературным источникам). — Рыболов-спортсмен, 1954, № 4: 233—235.

Сабанеева Л.П. Рыбы России. Жизнь и ловля (ужение) наших пресноводных рыб, в 2-х т. М., Физкультура и спорт, 1982, т. 1: 383 с.; т. 2: 575 с.

Салмина Е.В. Возможности реконструкции экологической ситуации по комплексам рыболовного инвентаря (по материалам раскопок в Пскове и Псковской земле). — Новгород и Новгородская земля. История и археология. Новгород, 1996, вып. 10: 194—200.

Тарасов И.И. Рыболовный инвентарь из раскопок в Старой Ладоге. — Вестник молодых ученых (серия: исторические науки. Специальный выпуск: археология). СПб, 2001, № 1: 69—73.

Федоров В.В. Некоторые орудия рыболовства неолитического времени. — Советская археология, 1937, № 3: 101—112.

[1] Примитивное приспособление в форме трубки с выдуваемыми силами легких человека стрелами

[2]  Из раздела Краткий этимологический словарик (В качестве основного источника использован: Коломиец В.Т. – Прим. автора):

УДА (УДОЧКА). Некоторые источники считают производным от слова «уд», которое в древнерусском языке означало «член, выступающая часть тела». Чаще всего подразумевался детородный член. До XVIII века слово «уд» употреблялось именно в этом значении — в устной и письменной речи. Однако затем настали времена Петра I, русская знать начала впитывать европейскую культуру, слово «уд» оказалось под запретом. Позже слово вновь стало дозволенным, но в первоначальном значении воспринималось уже как архаизм. Тем не менее есть мнение, что от «уд» происходят «удовольствие», «узы», «удача». Очевидно, слово «удила» (элемент конской упряжи — узды) этимологически связано с «удой». Есть и другое толкование — по-древнеиндийски воду называли «уда(х)». В России есть несколько рек с таким названием. Возможно, в «удочке» этимологически сплелись эти два значения. (стр. 145)

ПУБЛИКАЦИЯ: Мосияш С.С. Пути любительского рыболовства: от древности до наших дней. СПБ., 2012. - 145 с. (раздел «Родословная удочки (Вместо предисловия)» - с. 4-18). 

Подробнее о монографии "Пути любительского рыболовства: от древности до наших дней"