Пальмов Н. К истории рыбной промышленности в Астраханском крае в первой половине XVIII века
I.
Сколько позволяют судить исторические данные, рыбный промысел в Астраханском крае в старые годы, — имеем в виду конец XVII и первое десятилетие XVIII века, — был поставлен весьма незавидно. Напрасно мы стали бы искать следов какого-либо порядка в ловле рыбы применительно к временам года, — ловили всегда, когда хотели. Напрасно мы стали бы ожидать от наших предков разумного пользования в избытке наловленной рыбой, — когда не хватало сил засолить рыбу, ее выбрасывали на берег, и здесь она подвергалась гниению, заражая воздух и делая его нестерпимым для заезжих в Астрахань иностранцев и вообще свежих людей, единогласно утверждавших, что воздух здесь такой «тяжелый», что летом жить в городе положительно невозможно. Наконец, не было твердого и определенного разграничения между водными пространствами, принадлежащими к тому или другому промыслу или ватаге, вследствие чего между ловцами друг с другом и с администрацией возникали бесконечные споры, раздоры и пререкания, обычно обострявшиеся особенно тогда, когда промышленникам приходилось вносить в казну арендную плату за воды.
Район астраханских рыболовных вод был громадный. Им ведали две рыбные конторы, одна — в Саратове, другая — в Астрахани. Протяжение вод, подводимых саратовской конторе, измерялось в 800 верст. Эти воды начинались у села Соснового, где находились Чудовские воды, и заканчивались у приверха Песчаного острова в 80 верстах от Астрахани. С приверха названного острова шли уже собственно астраханские воды, подводимые астраханской конторе. Сюда принадлежали и морские ловли до р. Терека и р. Яика (Урала).
Мы займемся собственно астраханскими ловлями, так как для них имеется в нашем распоряжении документальный материал, извлекаемый нами из Астрах. Калм. Архива[1].
113
II.
В средине декабря 1741 года в Астрахань был назначен губернатором В. Н. Татищев, известный своею широкою образованностью и научными трудами, преимущественно по древней русской истории и географии, и с тем вместе слывший за весьма свободомыслящего человека в вопросах политических и религиозных. Незадолго пред тем он исполнял в Калмыцкой Степи правительственное поручение, — успокоивал калмыцкий народ, взволнованный междоусобиями, происшедшими после смерти хана Дондук-Омбо (1735—1741 гг.), и обʻявлял калмыцкого владельца Дондук-Даши в звании наместника калмыцкого ханства. Два года, с 1739, Татищев находился в опале и состоял под следствием по разным кляузным делам Оренбургской экспедиции, которую возглавлял. Командировка в Калмыцкую Степь с весьма трудным поручением была предоставлена ему, как средство освободиться от судебного следствия и даже получить награду в случае успешного исполнения правительственных заданий. Татищев не «сломал голову» на калмыцкой комиссии, чего ждали его враги, он искусно сумел выйти из ряда затруднительных положений, в какие нередко попадал, имея дело с враждующими калмыцкими партиями, домогавшимися каждая собственных выгод и меньше всего интересовавшимися пользой народной массы. Когда поручение подходило к концу, начали усиливаться слухи, циркулировавшие в Астраханской губернии и раньше, чуть ли не с момента появления здесь Татищева, что его назначают астраханским губернатором. Перспектива стать начальником дикого края не улыбалась Татищеву, и 27декабря 1741 года он посылает к канцлеру А. И. Остерману письмо с убедительною просьбою освободить его от астраханского губернаторства и, вместо всякой награды за успешно законченную комиссию у калмыков, отпустить домой на отдых после тяжелой и неблагодарной службы в течение долгих лет. Слыша речи о назначении астраханским губернатором, я, — пишет Татищев Остерману, своему патрону, — «крушился», считая для себя такое назначение «за крайнюю погибель». «Весьма меня привело в страх», — высказывает он в том же письме, — «состояние здешней губернии, которую вижу в таком худом состоянии, что и верить не можно, и суще доходы казенные, мню, едва не до половины-ль упущены, а люди разорены и разогнаны», виной чему являются, по убеждению Татищева, больше всего злоупотребления власть имущих начальников и рядовых чиновников[2].
114
Живой, общительный, всем интересующийся и наблюдательный человек, Татищев имел возможность познакомиться с особыми условиями местного быта за два месяца работы в калмыцкой комиссии: ему приходилось тогда живать и в Саратове, в Царицыне, и в Черном Яру, входя в непосредственное соприкосновение и с воеводами, и с купечеством, и с чиновничьим миром, и с беднотой, особенно промысловой. От его зоркого глаза не ускользнули язвы, разʻедавшие астраханскую жизнь, главным образом, взяточничество и казнокрадство, и, отчетливо представляя их себе, а с тем вместе учитывая, что борьбе с укоренившимся злом будет почти непосильна для него, — старика, за плечами которого был уже шестой десяток лет, здоровье же слабело, и приходилось постоянно обращаться к докторам и лекарствам, Татищев молил Остермана об освобождении от почетного назначения. Но когда он писал письмо к канцлеру, он не знал, что назначение уже состоялось, а Остерман потерял прежнюю силу, и над ним наряжено судебное следствие. Волей-неволей приходилось принимать назначение и браться за дело, не сулившее Татищеву впереди никаких приятностей.
По взгляду Татищева, одну из главных задач администратора в Астраханском крае должна составлять забота о развитии и правильной постановке хозяйства в губернии, состоявшего преимущественно в рыбной промышленности. Из предварительного ознакомления с неюТатищев вынес впечатление, что она не только не процветает, но наоборот, влачит самое жалкое существование. За нее он и взялся в первую очередь с огромной энергией, весьма удивительной для больного старика. Кроме того, Татищеву предстояла задача удовлетворить просьбы калмыков об отводе им особых рыболовных участков, нужда в которых оказалась особенно острою, вследствие крайнего разорения калмыков после междоусобий 1741 года. «Скудных», т. е. бесскотных калмыков насчитывалось тогда до 10 тысяч кибиток; не будь возможности получить рыбные участки и заняться рыболовством, как подсобным промыслом, громадной массе кочевников неминуемо грозила голодная смерть.
«Хотя все доходы казенные упущены и в таком худом порядке состоят, что со ужасом слышать и видеть случается, но понеже рыбный промысел здесь за главный почесть можно, того ради оный наиболее рассмотреть можно», пишет Татищев в особой записке о рыбных ловлях, приложенной в упомянутому письму Остерману от 27 декабря 1741 года[3]. Излагая
115
здесь свои наблюдения и вдаваясь в рассуждения теоретического свойства о причинах расстройства рыболовного промысла в Астрахани, а равно намечая ряд мероприятий к исправлению ошибок и искоренению злоупотреблений по рыбной части, Татищев, ставши губернатором, переходит от теории к практике, от слова к делу. Прежде всего, он обращается в астраханскую Рыбную контору с требованием представить точные данные, в каких местах находятся казенные и откупные воды, какой доход поступает с них в казну, и какие воды свободны. На эту сторону дела мы и обратим внимание, при чем не будем касаться мероприятий Татищева относительно удовлетворения калмыков, по их просьбе, рыбными ловлями, заметив лишь, что с этой частью задачи Татищеву удалось успешно справиться и тем отвратить ожидавшую калмыков катастрофу.
Рыбная контора, которою в 1741 году управлял майор Родион Смолянинов, не замедлила ответом на запросы Татищева. К январю 1742 года он уже имел в руках все необходимые справки. Оказалось, что рыболовные воды в астраханском районе разделяются на две группы: на казенные — учуги и на промысла, сдаваемые в аренду откупщикам. Рыболовные участки не были занесены на карты; не имелось даже поверстного их измерения. Рыбная контора знала только расстояние учугов от Астрахани в верстах, но не имела подобных сведений о речных рыболовных промыслах. Конторе не были известны оклады, положенные на учуги в пользу казны. Вообще, ведение рыбного хозяйства на учугах составляло какую-то тайну для Рыбной конторы: «А что казенным учугам, каждому учугу, какой оклад имеется, — об оном астраханской Рыбной конторе и по прежним ведомостям росписания не имеется»[4] — заявляет Татищеву начальник Рыбной конторы. Казенные учуги, как видно, пользовались своею рода автономией, и их распорядители считали лишним допускать к приходно-расходным книгам администрацию Рыбной конторы. Это, конечно, не мешало конторе знать, где и какие учуги находятся «в содержании казенном», а также — каково вообще состояние учугов.
III.
Всех казенных учугов было девять. Вот их перечень и описание в докладе Рыбной конторы Татищеву:
«1. Учуг Чеган, расстоянием от Астрахани вниз Волгою рекою 23 версты, в реке Чегане, которая пала из реки Волги протокою Килом и в
116
протоку Камызяк. А на показанной протоке Чегане построен городок, и для жительства работных людей — жилое строение. А чрез реку Чеган перебита учужная забойка чегенем, и запущена плеткою кошаком, и выбиты Чегенем же для входу рыбе подлежащее число изб, в которых во время вешнего и осеннего беляка и в прочее ходовое время багрится рыба — белуги и осетры, а во время большой воды ловятся ниже учужной забойки рыбными ловцами рыболовными снастьми осетры, а уловная рыба-белуги для разделыванья и соленья отсылается на Камызяцкой учуг.
2. Учуг Камызяк, вниз Волгою ж рекою и Кизаном расстоянием от Астрахани 30 верст, а от Чегану ниже 7 верст, в реке Камызяке, которая пала из реки Кизану в море особою горловиною. На оной реке построен городок, и в нем для приуготовления и клади соляные, рыбные, икряные и клеевые амбары и рыбные вавилоны. И для жительства работных людей — всякое строение. А через реку построена учужная забойка равным же образом, как и на Чегане и на прочих учугах. Рыба ловится на оном учуге такая же, как выше показано, и приуготовляется во учрежденных местах на оном учуге.
3. При оном учуге имеется Вельской учуг, ниже оного учуга расстоянием 3 версты в реке Белой, которая пала из реки Калу в проток Камызяк. И построена учужная забойка равным же образом, как и на показанных учугах, и для караулу — караульная изба. А рыба в оной протоке из забойки ловится одна белуга и привозится на Камызяк для строения.
4. Учуг Увара, вниз Волгою ж рекою пала из протоки Бурунтая, расстоянием от Астрахани 35 верст, а от Камызяку ниже 5 верст, которая пала в море особою горловиною. На оной реке построен городок с принадлежащим к тому промыслу строением, как и на Камызяке. А чрез реку построена учужная забойка равным же образом, как и на прочих учугах. И рыба ловится на оном учуге такая же, как выше показано на других учугах, — белуги и осетры.
5. Учуг Иванчуг, вниз Волгою ж рекою расстоянием от Астрахани 30 верст, который в казенном смотрении состоит с 731 году июля с 1 числа. По реке Иванчуге и Бурунтаю построен городок с принадлежащим к тому промыслу строением. И при оном городке бывшая чрез Иванчужскую протоку учужная забойка в содержание Троицких властей, за засыпанием песком, строением оставлена, а имеется учужная забойка равным же образам, как и на других учугах, ниже оного городка три версты в реке Каныче, которая протока в море пала особою горловиною. И из оной забойки уловная рыба для строения возится на Иванчужской учуг.
6. Учуг Бирюль, вниз Волгою ж рекою расстоянием от Астрахани 40 верст, которая река в море пала особою горловиною. При оной реке бывшей городок и строения, за ветхостью и затоплением великих морских вод, некоторое перевезено на другие содержащие учуги, а достальное имеется при оном городке. А учужная забойка, за засыпанием песка того места, оставлена, и ныне оной возобновить никак не можно, о чем имелся и досмотр от Губернской канцелярии и морскими офицерами.
7. Учуг Урустоба, вниз Волгою ж рекою расстоянием от Астрахани 60 верст. И на оной реке бывшая учужная забойка с 722 году для Низового походу и для проходу морских судов отставлена. А при оной учуж-
117
ной забойке имеется городок и строение, — все морскими наводнениями стоплено, и некоторое строение перевезено на другие учуги. А при достальном строении имеется караул. И ныне оного учуга возобновить не можно, ибо всегда непрестанно состоит проход морских судов; к тому же и за великим наводнением морской воды, о чем имелся и досмотр показанными ж офицерами.
8. Учуг Басарга, вниз Волгою рекою расстоянием от Астрахани 60 верст при реке Басарге. Имеющийся городок и строение, за ветхостью и за несодержанием промыслу, некоторое перевезено в Астрахань и на другие учуги. При оном учуге чрез реку Басаргу, как он принят в казенное смотрение от прежних архиереев, учужной забойки не имелось, только содержался по принятии лов рыбе снастной рыболовными снастьми. И оной лов, за величеством вод, с 724 году отставлен, понеже что лов рыбе пресекся. И ныне при оном учуге учужной забойки и лову рыбы возобновить не можно, о чем имелся и досмотр показанных же офицеров.
9. Яик-Гурьев городок расстоянием от Астрахани 500 вер. При оном городке для приуготовления рыбы имеются подлежащие к рыбному промыслу строения, а по реке Яику построены две учужные забойки как и на показанных астраханских учугах, расстоянием забойка от забойки, чрез 3 версты, в которых ловится красная рыба — белуги, осетры, а более шеврига, которая по построении и по выспеянии привозится в Астрахань на морских казенных судах»[5].
Из приведенного описания казенных учугов видно, что из них исправно функционировали Чеган, Камызяк, Вельский учуг, Увара и, отчасти, Иванчуг. На Вирюль, Урустобе и Басарге дело тормозилось стихийными и другими причинами, влияние которых до такой степени вредно отражалось на промышленности, что с 1724 года на Басарге «лов рыбы пресекся» совершенно. Зато отлично дело обстояло на Урале (Яике) возле Гурьева, где красная рыба ловилась в изобилии. Здесь имелось лишь то неудобство, что на месте не было большого сбыта рыбы, и ее приходилось во время навигации доставлять на продажу в Астрахань за 500 верст.
IV.
Переходя от казенных вод-учугов к водам, сдаваемым частным лицам на откуп (в аренду), Рыбная контора заявляет, что в этих водах ловится почти исключительно мелкая частиковая рыба и только в некоторых — красная. С тем вместе контора оговаривается, что за прежнее время, до 1718 г., в ее распоряжении нет сведений об окладах, которые положены были тогда на откупщиков, такого рода сведения сохранились лишь с 1718 года, с тех пор, как управление водами принял на себя В. Новиков. Наконец, в конторе не имеется водам «обыкно-
118
венного чертежа», и неизвестно, на скольких верстах которые воды состоят»[6]. Откупная плата за воды не одинакова.
Познакомимся с Описанием откупных вод и с арендной платой за их пользование.
1. Бузанские воды. Здесь ловится и красная, и мелкая рыба неводами. Бузанские воды разделяются на два участка. Первый — с Ахтубы, от Вятской перекопи на низ по Бузану до Ахтубинского устья и протока Кордуваны до Тудака. с ильменями. Второй — вниз по Бузану до Стрелецких красноярских вод по Чеганцов ерик, Басарга и Прорезная с протоками. За тот и другой участок взималось в год платы 237 руб. 77½ коп. С 1728 года откупщик, астраханский купец Тихон Лашкарев стал платить за оба участка 238 р. 15 к.
2. Круглинские воды. Они тоже делятся на два участка. Первый — в урочищах с верхней изголовьи Круглого острова вниз по Волге до ухвостья Малого острова по луговую сторону Круглого острова. Второй — в урочищах с верхней изголовьи Круглого .острова вниз по Волге до ухвостья Малого острова и по другую сторону того же острова. До 1726 года за оба участка взималось 40 р. 71 коп., с 1726 года купец Лашкарев накинул еще 26¼ коп. и стал платить 40 р. 97¼ коп.
3. Сумниковы воды. Это — ловли в протоках того же имени. В них ловится мелкая частиковая рыба неводами. До 1726 года Сумниковы воды не сдавались в аренду и стояли «праздно». Их взял Лашкарев за 6 р. 20 к.
4. Тудацкие волы. Они расположены в урочищах от Стрелецких красноярских вод вниз по Тудану до Синего Морца и по Шестовому ерику. К ним принадлежат морские култуки и места, заливаемые вешней водой. Здесь ловится мелкая частиковая рыба неводами. До 1725 года этих вод никто не снимал; в 1725 году их снял Лашкарев за 10 p. 95¾ к.
5. Ахтубские воды. К ким принадлежат урочища Зраечьего острова р. Ахтуба с Черным ильменем, алгары и полои с ильменями и култуками. В Ахтубинских водах ловится красная рыба. До 1732 года за них взималось всего 8 руб 77½ коп.; с 1752 года Лашкарев стал платить 75 руб. 55.
6. Кругленские воды. Первый участок — в урочищах Среднего Ланчука вниз до Нижней изголовьи Волошки на левой стороне и в прямой Волге до Крымского затона. Второй участок — в тех же урочищах, начиная от приверха Круглого острова вниз в Кривую Волгу до Средних Ланчуков. До 1732 года арендная плата взималась в сумме 30 р. 19½ коп.; с 1732 года Лашкарев платит 33 p. 54¾ коп.
7. Черноярские воды. Они называются Песчаными и простираются от приверха Круглого острова вверх по Волге до Митюшкиных вод. В них ловится красная рыба. До 1732 года аренда взималось 31 р. 87½ коп., с 1732 года Лошкарев платит 42 р. 31½ к.
8. Бузанские воды. Делятся на три участка. Первый — в урочищах от Берекети вниз по Бузану до Гнилуши и по Кривому Бузану до Стрелецких красноярских вод, с Чеганского ерика до Худяковского острога. Второй — вниз по Бузану, и с нижних Худяковских ухвостьев по Синего Морца и Взморья; сюда относятся и ильмени, и култучины, и прораны. Третий — по Бузану же вниз, от Худековского острова до Старицкого острова. До
119
1724 года за все три участка взималось 343 руб. 23½ коп., с 1724 года астраханский купец Федор Кобяков стал платить 358 р. 41¾ к.
9. Рычанские воды. Раньше здесь существовал учуг Арычан, теперь его нет. Рычанские воды находятся по урочищам этого имени; в протоках урочищ ловится мелкая частиковая рыба неводами. До 1731 года арендной платы взималось 59 р. 10 коп.; в 1731 году на переторжке плата была поднята до 124 р. 14¾ к.,и воды были сданы астраханскому купцу Максиму Ломовцову.
10. Балчужские воды. Они тянутся вниз по Волге и находятся в урочищах от Стрелецких красноярских вод до Балчуга, по обе стороны Долго острова, и по Балчугу вниз по Бузану и на 1 версту веше Балчуга по луговой стороне. Ловится мелкая частиковая рыба. Аренды до 1729 года взималось 46 р. 97 коп.; в 1731 году Балчужские воды арендовал астраханский купец Михаил Байталов за 51 р. 51 к.
11. Болдинские воды. Вниз по Болде до Тозуклейского Роздора и до моря, с ереками и ильменями.
12. Тозуклейские воды. По урочищам в направлении к Беглой Лопатине и до Болдинского Роздора.
В Болдинских и Тозуклейских водах ловится мелкая частиковая рыба. До 1731 года за те и другие воды платилось 43 р. 79¼ коп; в 1731 году их арендовал астраханский купец Илья Чарин за 245 р. 44 к.
13. Болдинские и Яманцужские воды, в которых ловится тоже мелкая частиковая рыба. Первые — идут вниз по Болде, по p.p. Мешкарихе и Малой Болде и от Мешкарихи по Яманцугу, с полоями и ильменями. Вторые находятся в тех же урочищах, от Бабая до Килинчинского острова на 4 версты. До 1727 года за Болдинские и Яманцужские воды взималось 38 р. 43 коп.; с 1727 года они состояли в аренде у астраханского купца Данилы Ломовцева за 41 р. 23 к.
14. Коклуйские воды. Они были расположены в урочищах вниз по Волге с верхнего ухвостья Коклуйских островков до Коклуя и от названных островков вниз же по Волге до Урустобской забойки, по обе стороны Волги; к ним принадлежали Каранчуки и Маракуша с ереками, ильменями и протоками, кроме того — Крестовый, Трехулевский и Присадные ильмени. Сюда же относились Петухов ерик и Коробулацкий ильмень. Рыба ловилась мелкая частиковая. До 1727 год эти воды арендовались за 40 руб. 97½ коп, с 1727 года по 1734 года ни в чьей аренде не состояли, а в 1734 году их взял астраханский купец Иван Игумнов за 43 р. 2½ коп.
15. Колоярские воды. В них ловилась красная рыба. Протяжением они были от нижней изголовьи Волошки вниз в Кривую и Прямую Волгу до затонов и по Переузяку до Карташова ерика. До 1726 года за них платили 18 p.; с 1726 года по переторжке воды достались астраханскому купцу Семену Смирнову за 50 р. 53½ коп.
16. Бузанские воды. Они тянулись вверх до Бузанского устья, захватывали Прямую Волгу до затона, «где сенной паузок становится», и луговую сторону Кривой Волги тоже до затона. В них ловилась красная рыба. С 1726 года Бузанские воды состояли в аренде астраханского купца Кузьмы Долгого за 30 р. 42 к.; до того времени за них платили 26 р. 75 к.
17. Стрелецкие воды. В них ловилась мелкая частиковая рыба.
120
Стрелецкие воды простирались по урочищам вверх течения Волги от верхней ее изголовьи до Долгого острова и вниз по Волге до архиерейских вод. С 1727 года астраханский купец Гаврила Стариков платил за них 84 р. 94 коп.; до него воды сдавались за 77 p. 46¾ коп.
18. Бузанские воды — в урочищах вверх по Волге, начиная от приверха реки и ухвостья Круглого острова вниз до Валчужских вод и нижнего ухвостья Дурнова острова, по обе стороны Волги, и вниз по Переузяку до Карташова ерика по правой стороне, а по левой — до Улунчуга. Сюда принадлежали: Ланчуги до Ахтубе с ильменями и протоками, Бузанский остров с урочищами и вверх по Ахтубе берега по левой стороне «по песок». В Бузанских водах ловилась «белая» и мелкая частиковая рыбы. До 1722 года воды не сдавались. С 1722 по 1734 год сдавались за 13 р. 50 коп.; в 1734 году их взял в аренду Г. Стариков за 69 p. 69¼ к.
19. Тумацкие воды. Простирались вниз по Волге от Соляной пристани до Чаганцова острова. Ловилась «белая» рыба. Астраханский купец Игнатий Шапошников арендовал их за 13 р. 11 коп., и эта плата остается неизменной с 1723 года.
20. Басаргинские воды. Они по Волге вверх и вниз от бывшей Басаргинской забойки. К ним принадлежит Бушминский ильмень и Тапыча с мелкими протоками до Волги. Кроме того, от Зосимова бугра и Ямаракуши идут еще ильмени, в их числе — морские, Ловится частиковая рыба. С 1735 года Басаргинские воды арендует астраханский купец Иван Игумнов за 30 р. 15¾ коп.; раньше они сдавались за 25 р.
21. Балчужские воды. Вверх по Волге от Стрелецких вод, с прорвы Прямой Волги и с суводи выше Балчуга, до первого затона. Ловится красная рыба. Сдаются с 1723 года за 28 р. 57 коп.
22. Куманцужские воды. Вниз по Волге, в районе Бехтемира. К ним относится проток Куманцуг и Икряный проток. Границы вод определяются ввер до Корончаков и вниз до Маракуши и Степного Дертюля, включая сюда Грачевский ильмень и Верхнюю Бушму; сверху Икряного протока граница подходит к Карабулацким островкам. С 1724 года воды находятся в аренде у астраханского кителя Дан. Пилева за 16 руб.; до этого года за них платили 15 р.
23. Бехтемировские воды. В низовьях же Волги: начиная с устья реки, идут по Бахтемиру, Куманцугу, Грачам и Прямому протоку до Степного Дертюля. К ним принадлежат ильмени и морские култуки. Ловится мелкая частиковая рыба. С 1734 года состоят за Д. Пилевым, который платит за аренду 139 руб. 82¾ коп.; раньше, с 1718 года, сдавались за 184 руб. 70 коп.
25. Краснобугорские воды. Они получили название от Красного бугра, от которого начинаются и идут к морю. К ним принадлежат ерики, ильмени и морские култуки. В Краснобугорских водах ловится мелкая частиковая рыба. Их стали сдавать в аренду с 1728 года за 5 р. 25 коп.; по этой цене они ходили до 1731 года. В 1731 году их взял астраханский купец Афанасий Хлебников за 6 р. 19¾ коп.
26. За-Переузяцкие воды. Вверх по Волге от Вятской перекопи и по Переузяку до Карташова ерика; затем, по Ахтубе вверх до первого острова, — по Балчуку и Гнилишу до Верхней Берекети вверх на 2 версты, с присоединением заливных вешней водой мест и ильменей. Сюда же от-
121
относятся Ахтубинские воды, от Берекети вверх по Ахтубе до Селитряного городка, с ериками, ильменями и местами, заливаемыми водой в весеннее время. Ловится мелкая рыба. До 1726 года взималось 103 руб. 44 коп.; с 1733 года воды отданы астраханскому купцу Леонтию Бокову за 135 руб. 74½ коп.
27. Переузяцкие стрежневые ловли. В них ловится красная рыба. Они расположены вниз по Переузяку, начиная с Карташова ерика, и по Ахтубе до Вятской перекопи. Только с 1733 года эти воды сдаются в аренду Л. Бокову за 24 р. 73¾ коп.
28. Подгородные воды. Здесь ловится и красная, и частиковая рыба. Районом этих вод является пространство от Караузицкого острова и нижней изголовьи устья-Царева протока, по этому протоку вверх по Волге по крымской и нагайской сторонам, с ильменями и протоками, до Большой и Малой Болды, и по обоим названным рекам вниз на 5 верст до Кутумовки. С 1720 года за Подгородные воды взималось 115 р. 50 к. С 1732 года они сданы астраханскому купцу Флору Савицкому за 168 p. 25¼ к.
29. Пустовые воды, смежные с Подгородними. Они — в урочищах от устья Царева протока на низ до Верхней Василиски, по обе стороны реки. Ловился красная и мелкая рыба. До 1733 года стояли «праздны». С 1733 года сданы Ф. Савицкому за 10 р.
30. Пустовые Болдинские воды. Они расположены в урочищах Рыча от Быстрой речки вниз до Красного бугра, с ильменями и протоками. Сюда же принадлежат: р. Бусма, от Рычана вниз до Кашкалдака, и Кашкалдак вниз до Рычана, с протоками и ильменями. Ловится мелкая частиковая рыба. Сдаются с 1734 года астраханскому купцу Ивану Блинову за 11 р. 83¾ коп.
31. Василисинские воды. Начинаются с нижнего ухвостья Волги, называемого Василиски, и идут вниз до моря, с протоками, ильменями и култуками. Учужные горловины сюда не относятся. С Василисками смежны патриаршие воды — сверху на низ от Ватажского стана к морю. Аренная плата была им с 1721 года 192 руб. 48¼ коп., а с 1735 года арендатор, астраханский купец Федор Вязьмин платит 214 р. 41¼ к.
32. Вознесенские воды. К ним принадлежит Щучий остров на Болде, от которого участок простирается вниз по Болде к Трех-и Пяти-Избинкам, располагаясь по левой стороне реки и доходя до моря, с ильменями и протоками. На море к Вознесенским водам принадлежат Бибиково и придеревные Лопатины с ильменями и протоками по ту и другую стороны. Ловится красная и частиковая рыба. Арендная плата 76 р. 41 к.
33. Чуркинский учуг. За аренду его и принадлежащих к нему урочищ и угодий, с ловлей красной и частиковой рыбы, взимается 465 р. 51 к.
34. Кизанские воды. В них ловится красная и частиковая рыба. Они начинаются от Кизанского устья на Волге и простираются до Соляной протоки. Аренда — 64 р. 8 коп. Вознесенские, Чуркинские и Кизанские воды состоят на откупах у Спасского монастыря с 1719 года.
35. Другие Кизанские воды начинаются с Кизянской изголовьи и идут до верхней изголовьи Дертюльского острова, «что под степью», захватывая обе стороны реки. Здесь ловится частиковая рыба. С 1723 по 1727 год за них взималось 60 p. 90¼ коп.; с 1727 года их взял в аренду астраханский купец Илья Пальмин за 115 р. 32 коп.
36. Чаганские воды в Иванчужских урочищах. Они идут по обе сто-
122
роны Чаганской Волошки, начинаясь с ее приверха, и доходят до Грушевского затона. Здесь производится лов красной рыбы и сомов. До 1733 года Чеганские воды не сдавались в аренду, — в этом году их взял астраханский купец Илья Чарин за 17 р. 85 коп.
37. Пустовые Чеганские воды в тех же Иванчужских урочищах. Район их тот же, что и названных выше вод; они назначаются только для лова мелкой рыбы. Их стали сдавать астраханскому купцу Лаврентию Иванову с 1738 года за 81 р. 50 коп.
38. Бирюльские воды. Они шли от Грушева протока до Коклуйского Раздора, по протоку Сомовке и Бирюльскому протоку от Раздора до Боброва ерика. Кроме того к ним принадлежали соседние ильмени и протоки, в том числе смежные с Караколем и Луковым протоками, вплоть до ухвостья острова и Соленого протока. Здесь ловили красную и мелкую рыбу. С 1718 no 1728 год арендная плата выражалась в сумме 111 руб. 24 коп., с 1728 по 1740 год воды не сдавались; в 1740 году их взял в аренду астраханский купец Иван Бухарцев за 121 р. 43 коп.[7]
V.
Выше перечислены не все рыболовные воды, состоявшие в ведении астраханской Рыбной конторы, но только те, которые были сданы на откуп. Имелось еще 15 участков, стоявших «праздными» из-за отсутствия желающих взять их в аренду. Сами по себе участки должны бы быть привлекательным для рыбопромышленников, ибо в них ловилась преимущественно красная и вообще крупная рыба, но, очевидно, в Астрахани тогда не хватало предпринимателей, а главное — не доставало рабочих рук, как это, с положительностью удостоверяет В. Н. Татищев в своей Записке, посланной 27 декабря 1741 года Остерману.
Мы имеем, кроме того, точную цифру калмыков-рабочих, о готовности принять которых на рыболовные промысла заявили Татищеву наличные арендаторы астраханских вод. В декабре 1742 года рыбопромышленникам оказалась нужда в 6400 кибитках для подготовки к весеннему лову и производству его[8]. В то время считали работоспособными в каждой кибитке двух человек, — значит, требовалось 12 806 человек калмыков, которыми должен был пополниться наличный кадр промысловых рабочих из туземцев и пришлых, не успевавших справляться с горячей, требовавшей спешности работой. Прилив рабочей силы в лице калмыков улучшал дело для рыбопромышленников. Тем не менее недостаток в рабочих руках все же продолжал ощущаться, и целый ряд доходных рыболовных участков оставался не сданным в аренду. Назовем их:
123
1. Бузанские сторожевые рыбные ловли вниз по Пузану в урочищах с Ченцова ерика до Старицкого острова. Здесь производился лов стерляди. Участок сдавался до 1729 года за 14 p. 52¾ коп.
2. Кизанские рыбные ловли в урочищах вниз по Волге с устья Щетинкинских островков. К этим ловлям принадлежала Манцурская протока до прямой Камызяцкой протоки. Здесь ловилась красная рыба. Ловли со стояли в аренде до 1727 года с платою 26 p. 19 коп.
3. Тумацкие рыбные ловки вниз по течению Волги в урочищах от Соляной протоки до Чаганцова острова. Здесь тоже ловили красную рыбу. Арендная плата в 49 р. 20¼ коп. прекратилась с 1727 года.
4. Грушевские ловли вниз по Волге от Грушевской протоки до Грушевки. Лов красной рыбы. Аренда кончилась в 1728 году и не возобновлялась. Плата 6 р. 50 коп.
5. Чаганские стрежневые ловли в урочищах с полубугра Тумака до Чеганской нижней изголовьи. Лов красной рыбы. До 1728 года взималась аренда в размере 40 р. 42½ коп.; с этого года прекратилась.
6. Бузанские стрежневые ловли в урочищах с Чаганцева ерика вниз по Бузану до моря. Ловилась красная рыба. Последним годом аренды был 1727 г., аренды платили 18 р. 30¼ коп.
7. Карабузанские ловли в урочищах с Бузанского Раздора вниз по Карабузану, с мелкими протоками, ильменями, проранами и култуками по обе стороны до моря. Ловилась частиковая рыба. Аренды было положено 26 р. 25 к., но с 1728 года аренда не возобновлялась.
8. Басаргинские ловли в урочищах вниз по Волге: Басаргинский ильмень выше учужной забойки, с бугра Колпака, и Бушминский ильмень до Карабулацкой соли; кроме того, выше же учужной забойки — Талыч, где ловится красная рыба. До 1728 г. за эти ловли платили 41 р. 85 к.
9. Басаргинские же ловли в урочищах вниз по Волге с верха Ямной протоки и с верхней изголовьи Маракуши вниз по Басарге до Седловатого бугра. Ловилась белая рыба. До 1727 года за аренду взимали 11 р. 27 к.
10. Дертюльские ловли в урочищах вниз по течению Волги в урочищах Чилимная и Лагаза по протоку Куманцугу. Лов красной рыбы. До 1728 года арендная плата была 49 р. 32 коп.
11. Сомовские ловли в урочищах вниз по Волге: от степи по Сомовке вниз до верхней суводи, а Волгою на низ до старой Урустобской забойки и Маракушею до Басаргинских вод. Лов красной рыбы. Сдача в аренду прекратилась с 1725 года; аренды взимали 62 р. 68½ коп.
12. Круглинские первые воды, вверх по Волге до ухвостья Круглого острова.
13. Круглинские вторые воды, от ухвостья Круглого острова до приверха Бузанского острова и по Переузяку до Карташова ерика. В тех и других водах ловилась белая рыба; 1738 года они сдавались за 18 р.
14. Три острова: Пещаный, Камынич и Пешной — в море против Яика. С 1722 по 1727 год здесь были тюленьи промысла; за аренду их взималось 359 р. 56½ к. В 1731 году промысла снял астраханский купец
124
Ефим Бакланов за 122 р. и держал до 1736 года. После Бакланова не нашлось охотника заняться тюленьими промыслами, и они опять стали «праздными».
15. Наконец, Караузицкие ловли вблизи Астрахани. Они расположены по Волге: начинаясь с верхней изголовьи Караузицкого острова, они идут через Царев проток вниз по Волге до верхней изголови Кизанского городища, заходят в Кизан до протока Малой Шимардани и захватывают как крымский, так и ногайский берег Волги. Эти ловли принадлежат Троицкому монастырю по жалованным граматам; никакой платы за них в Рыбную контору не поступает[9].
Общий ежегодный доход Рыбной конторы с промыслов астраханского района, сдаваемых в аренду, исчисляется в 3238 руб. 22¾ коп.; «праздные» промысла могли бы еще дать казне 576 р. 52½ коп. дохода, если бы нашлись охотники взять их на откуп[10].
125
ТАБЛИЦА I
126-127
Примечание. Знаки ˮ и -- обозначают: первый, что промысел сдается по прежней цене; второй, что промысел не сдан.
128-129
Общая доходность сдаваемых в аренду промыслов выражается в сумме:
За 1718 год — 1744 р. 44½ к.
» 1719 » — 2350 » 44½ »
» 1720 » —2465 » 94½ »
» 1721 » —2658 » 42¾ »
» 1722 » — 2696 » 92¾ »
» 1723 » — 2814 » 51 »
» 1724 » — 2830 » 69 »
» 1725 » — 2779 » 05½ »
» 1726 » — 2925 » 06¼ »
» 1727 » — 2753 » 88¼ »
» 1728 » — 2483 » 92¼ »
» 1729 » — 2436 » 95¼ »
» 1730 » — 2436 » 95¼ »
» 1731 » — 2741 » 57¾ »
» 1732 » — 2874 » 90¼ »
» 1733 » — 2960 » 29½ »
» 1734 » — 3076 » 47¾ »
» 1735 » — 3103 » 29½ »
» 1736 » — 3103 » 29½ »
» 1737 » — 3103 » 29½ »
» 1738 » — 3116 » 79½ »
» 1739 » — 3116 » 79½ »
» 1740 » — 3238 » 22½ »
VI.
По прилагаемой таблице с погодичным перечнем рыболовных промыслов, сдаваемых в аренду и остающихся не сданными и подсчету доходности от сдачи промыслов в аренду можно видеть:
1) Что количество сдаваемых в аренду промыслов увеличивается с 1719 года и в 1726 году достигает высшей точки. Из 49 промыслов в 1726 году оставалось не сданными только 7, работало же 42 промысла; такой высокой цифры мы уже больше не встретим по 1740 год включительно.
2) С 1727 года замечается резкое падение рыбной промышленности Уже в этом году перестают функционировать 13 промыслов; в следующем — 18, а в 1729 и 1730 годах — 20. В 1729—1730 годах количество не сданных промыслов равняется цифре 1718 года.
3) С 1731 года вновь начинается улучшение рыбного дела, но улучшение идет медленно и в 1740 году достигает только нормы 1722 и 1727 годов.
Мы не знаем, как обстояло дело с рыбною промышленностью до 1718 года, — Рыбная контора не могла дать сведений о том на запрос Татищева, так как и в ее распоряжении не оказывалось этих сведений. Один из самых видных астраханских рыбопромышленников, Кобяков рассказывал Татищеву о благоприятных условиях для рыбного промысла во времена
130
Апраксина, управлявшего Астраханью из Казани (до 1713 года). По словам Кобякова, Апраксин пополнил кадр местных рыбопромышленников казанскими, почему промысла и не оставались «праздными». Кроме того, он ввел премиальную систему: кто больше наловит рыбы и заплатит в срок причитающийся с него в казну оклад, тот получает в награду или денежную сумму, или жалованный ковш, или отрез сукна, или похвальный лист. Передавая слова Кобякова Остерману в письме от 27 декабря 1741 года, Татищев, однако, замечал: «не знаю, истину ли сказал» Кобяков[11].
Наши данные указывают на рост рыбного дела с 1719 года, когда в Астрахани был свой губернатор, А. П. Волынский, назначенный в июне этого года. Если Кобяков не лгал, то упадок рыбной промышленности последовал с 1713 года, когда Апраксина заместил Салтыков, управлявший Астраханью тоже из Казани. А если рыбное дело до 1719 года шло хуже, чем стало итти с этого года, то довольно странно, почему Кобяков не отметил прогресса в рыбной Промышленности при Волынском, на период правления которого Астраханской губернией (1719—1725 гг.) падают почти все высшие цифры сдачи промыслов в аренду.
4) Какая была причина катастрофического падения рыбной промышленности с 1727 года, нам неизвестно. Это можно установить только по историческим документам из губернского архива: к сожалению, в данный момент мы ими не располагаем.
5) Сравнивая степень возрастания рыбной промышленности с 1718 по 1726 год с степенью возрастания ее с 1730 по 1740 год, мы должны признать, что за восемь первых лет (1718—1726 гг.) она — выше, чем за вторые одинадцать лет (1730—1740 гг.) Что касается до доходности, то, соответственно росту промышленности за первые восемь лет, и она возрастает. Возрастает доходность и за вторые одиннадцать лет, при том возрастает так, что, несмотря на наличность «праздных» промыслов в большем числе, чем это было раньше, она общею суммою иногда превосходит доходность прежних, более счастливых годов, и уже с 1733 года переваливает за сумму высшей доходности за 1726 год. По еслипринять во внимание естественный, с течением времени, рост цен, то окажется, что 3238 р. 22½ коп. доходу в 1740 году гораздо ниже 2926 р. 06¼ к. за 1726 год. Будь сданы в 1740 году не 36, а как в 1726 году 42 промысла, доходность выразилась бы в еще большей цифре. Таким образом, в 1740 году получался недобор и,
131
без сомнения, имея это в виду, Татищев указывал на потери доходов от рыбных предприятий. Но вряд ли можно считать доходы собственно с промыслов потерянными едва не до половины», по выражению Татищева. Производя подсчет, Татищев, по всей вероятности, больше имел в виду потерю доходности от учугов, которые преимущественно интересовали его, так как именно от них поступал главный доход в казну.
6) Наконец, безусловно падал тюлений промысел возле Яика. Неизвестно, возник ли он только с 1722 года, или существовал и раньше. Рыбная контора не дала сведений об этом Татищеву. Но мы видим, что арендаторы, взявшие промысел в 1722 году, смогли продержать его только до 1727 года, уплачивая в казну 359 р. 56½ коп. Несомненно, в отказе держать тюлений промысел дольше главную роль сыграла высокая арендная плата, не оправдываемая доходами. Промысел удалось сдать вновь в 1731 году, только за более дешевую плату — за 122 р., но и опять не на долго. В1736 году он снова оказался «праздным», и охотников на него уже не находилось.
VII.
Просматривая даже те краткие сведении об учугах, какие дает Рыбная контора, мы не можем не заметить большого упадка учугов к 1741 году. Там (Иванчуг) «учужная забойка, за засыпанием песков, строением оставлена»; там (Биртюль) «строение, за ветхостью и затоплением великих морских вод, некоторое перевезено на другие содержащие учуги»; там (Урустоба) «городок и строение все морским наводнением стоплено»; там (Басарга) «лов, за величеством вод, отставлен». Правда, кое где восстановлению разрушенного препятствовали неотвратимые причины, как движение морских судов, но в большинстве случаев виною являлась лень или бесхозяйственность, а вернее — то и другое вместе. Именно этим объясняется, почему своевременно не были приняты меры, напр., к предохранению и освобождению учужной забойки от заноса ее песком, или не были изысканы и применены надежные способы защиты учужных построек от розрушительного действия морских прибоев. Конечно, все это требовало соображения, известных технических познаний, главное же — труда. Ни тем, ни другим, ни третьим владельцы учугов, или их распорядители не могли похвалиться. Лень и беспечность одолевали ими. В результате
132
же получалось то, что на казенных учугах, вместо дохода, казне приходилось, — как свидетельствует Татищев, — приплачивать ежегодно тысячи рублей на содержание администрации и пополнение учужного инвентаря. Не даром Татищев, знавший цену деньгам, приходил в ужас, когда ему рассказывали о положении дела на учугах, на которые ежегодно тратятся казенные деньги, но которые между тем могли бы давать казне вместо убытка громадные и верные доходы. Не вдаваясь пока в изыскание радикальных мер к пресечению «учужного зла», Татищев останавливался на паллиативах. Он находил, прежде всего, ошибочным тот существующий порядок, по которому сдаются в аренду промысла, примыкающие к учугам с моря, — они обессиливают и обесценивают учуги, и надо прекратить сдачу в аренду соседних с учугами промыслов, чтобы тем дать возможность для учугов шире раздвинуть свою деятельность. С другой стороны, Татищев не видит, при наличных условиях, иного средства поднять доходность учугов, как только от сдачи их в аренду астраханским рыбопромышленникам, которые теперь же предлагают за аренду учугов 25 тысяч рублей деньгами и по десятой рыбе от улова, что в общем сулит казне до 30 тысяч ежегодной прибыли. Рыбопромышленники жалуются на обременительность для них заседаний в губернской камер-коллегии, — счетная часть, возлагаемая здесь на них, отрывает от прямого дела и заставляет прибегать к нелегальным способам освобождения от докучливых занятий, в виде откупа взятками секретарям и подъячим. «Если бы нас иногда главные не принуждали, то бы никогда (мы) не хотели в такие непорядки входить и таких прибытков искать, которые непрочны», с откровенностью высказывался Кобяков. Мысль Кобякова клонится к тому, что в Астрахани следует восстановить магистрат, «ибо оной о исправлении гражданства прилежно надзирал», и для рыбопромышленников не было при нем поводов входить в разного рода противозаконные сделки с чиновниками камер-коллегии, сопровождавшиеся убытком для купцов и вредом для дела[12]. Видимо, и Татищев разделял взгляд Кобякова, раз считал нужным довести его до сведения Остермана вместе с собственными проектами поднятия в Астрахани рыбной промышленности, требовавшими оффициальной санкции со стороны высшей правительственной власти. Излагая свои предположения в упомянутой Записке, Татищев обращал внимание Остермана на необходимость исправления той, допущенной правительством в отношении к татарам и калмыкам непростительной
133
ошибки, по которой они были лишены прежних прав на владение землей и рыбными ловлями. Татар, — говорит Татищев — кочевало при Астрахани от 10 до 20 тысяч кибиток. Татары несли трудов. повинность, состоявшую в поставке лошадей и подвод для казенных надобностей, за что в свое время были награждены землями и водами. Земли и воды были отняты у них, но «подводная служба» не была с них снята. Вследствие этого татары, считая себя обиженными, «едва не все на Кубань, в Горы (и) в Крым откочевали и, вместо службы, не приятелями стали». Калмыкам тоже, по грамотам и договорам, было дозволено ловить рыбу на Волге и ее притоках повсеместно, кроме окрестностей учугов, но впоследствии права на свободную рыбную ловлю были отняты у калмыков, «грабить и бить их начали», вследствие чего «сто раз более убытка учинили, нежели весь оный доход учинить может»[13]. Надо вернуть татарам и калмыкам их законные права на земли и рыбные ловли, — тогда русские будут иметь в кочевниках друзей себе, а не врагов, казна же приобретет новый доход от развития рыбного дела в Астраханском крае, сильно нуждающемся в рабочих руках.
Интересно было бы проследить судьбу проектов Татищева и ознакомиться вообще с результатами его мероприятий по улучшению хозяйства в астраханской губернии, в которой этот любопытный «вольнодумец» своего времени провел пять лет в кипучей работе, не вполне обрисованной биографом Татищева Н. Поповым в его большой книге о Татищеве[14]. Но для этого необходимо предпринять розыски и изучение соответствующих документов по астраханским архивам. Отложим это дело до будущего, теперь же только заметим, что и кипучая деятельность Татищева в далекой Астрахани, вызывавшая нередко одобрения со стороны правительства, в конце концов не спасла Татищева от правительственных репрессий; впрочем, сам Татищев склонен был рассматривать их больше как плод интриг многочисленных своих врагов в сановном мире. В 1745 году Татищев был уволен от губернаторской должности и отдан под суд, — ему припомнили прежние его служебные промахи по Оренбургской экспедиции (1734—1739 гг.), которые, казалось бы, пора было уже забыть; старика продержали под судом и следствием до самой смерти. Накануне дня смерти, 14 июля 1750 года Татищев получил указ, которым объявлялось, что он по суду признан невиновным, и даже при этом жаловалась ему
134
высокая награда, которую он, однако, заблагорассудил вернуть обратно...
135
[1] О состоянии рыбной промышленности в Саратовской губернии можно читать у А. А Гераклитова в его книге: «История Саратовского Края в XVI—XVIII вв. Саратов—Москва, 1928», стр. 216 и дал.
[2] Астрах. Калм. Архив (АКА), д. 1741 года. № 123, лл. 40 об.—48 об.
[3] Там же, л. 49.
[4] АКА, д. 1741 года, № 130. л. 6.
[5] Там же, лл. 4—6.
[6] Там же, л. 6 об.
[7] Там же, л. 6 об.—14.
[8] Там же, л. 38.
[9] Там же, лл. 15—17.
[10] Там же, л. 17 об.
[11] Д. № 123 (цит. выше), л. 64.
[12] Там же, л. 64 об.
[13] Там же, лл. 62 об.—63.
[14] Н. Попов — «В. Н. Татищев и его время. М. 1861, стр. 1—803. О деятельности собственно в астраханской губернии стр. 354—430, но здесь ничего не говорится о работе Татищева по части изыскания способов поднять рыбную промышленность в крае, между тем на эту работу Татищев затратил мною энергий, и ее никак нельзя обойти молчанием.
ПУБЛИКАЦИЯ: Пальмов Н. К истории рыбной промышленности в Астраханском крае в первой половине XVIII века // Наш край: Орган Астраханской губернской плановой комиссии, № 4. Астрахань, 1924. С. 113-135.