Крижевская Л.Я. Речное рыболовство в неолите южнорусских степей

Одним из своеобразных регионов являются южнорусские степи, в неолитических поселениях которых оказался довольно обширный материал, позволяющий восстановить приемы и способы древнейшего рыболовства. В нашей работе речь пойдет о матвеевокурганских ранненеолитических поселениях Северо-Восточного Приазовья и неолитическом поселении Ракушечный Яр на Нижнем Дону [Крижевская, 1974; Белановская, 1974].[1] Первые располагаются на правобережье р. Миус, в широкой долине, образование которой связано с развитием системы лиманов и их отложениями, относящимися ко времени новоэвксинской регрессии.

В долине прослеживаются более или менее отчетливо русла древних речек, их рукавов и стариц, в настоящее время почти полностью пересохших. Водотоки были направлены параллельно современной р. Миус, с севера на юг и, по-видимому, частично соединялись с р. Мертвый Донец (рукав Дона), частично же впадали непосредственно в Таганрогский залив Азовского моря.

Найденные в культурном слое остатки животных и рыб, раковины моллюсков и древесный уголь дают некоторую возможность реконструкции древнего ландшафта. Так, анализ угля с помощью шлифов[2] показал, что он принадлежит кустарниковой флоре, наличие которой подтверждается также находками значительного числа моллюсков Bradybaenafruticum,[3] обитающих, как правило, на пойме, в травянистых и кустарничковых зарослях. Костные остатки бобра свидетельствуют, очевидно, об облесенности водоемов. Анализ угля из столбовой ямки жилища Матвеева Кургана I показал наличие вяза и ясеня.[4]

В целом можно предполагать, что древний ландшафт долины Миус был близок современному ландшафту дельты Дона, изобилующей зарослями кустарников и трав.

О древнем рыболовстве свидетельствуют в первую очередь костные остатки рыб, найденные на поселениях Матвеев Курган I и II, из 31

116

образца до вида определено 18: 11 экз. принадлежат щуке, 5 — сазану и 2 — сому.[5] Несколько остатков рыб относятся к семейству карповых, без определения вида.[6] Размеры щуки 70—80 см, сазана — 50—60 см, что соответствует величине современных рыб. Сом был значительно крупнее — его длина 270 см, в то время как современные сомы не превышают 110 см [Световидов, 1948]. Крупные размеры ископаемого сома в дельте Дона известны и в неолитическом поселении Ракушечный Яр, где отдельные особи его достигают 240 см [Белановская, 1975], а также отмечены Л. Д. Житиневой для римского времени по данным нижнегниловского городища, где длина их сооставляла 150—200 см [Вороненкова, Прохоров, 1963; Житинева, 1966].

Матвеевокурганская ископаемая ихтиофауна по видовому составу имеет некоторое сходство не только с нижнедонской, но и в целом с азово-черноморской, однако отличается пока от последней отсутствием осетровых, а также несколько иным процентным соотношением видов. Так, на данных поселениях намечается значительное преобладание щуки, на втором месте — карповые. В то время как на Дону, точнее в современном Мертвом Донце, было установлено, что в эпоху бронзы основной промысловой рыбой был сом, щука же имела второстепенное значение [Лебедев, I960]. Сейчас, по-видимому, можно говорить, что сом был основной промысловой рыбой на Дону и в эпоху неолита [Белановская, 1975].

Способы рыбной ловли можно до некоторой степени восстановить по найденным в матвеевокурганских поселениях орудиям, изготовленным из рога или кости и камня. Первые представлены тремя категориями. Значительную серию составляет дву- или трезубая острога, но почти исключительно в мелких обломках. Лишь два почти целых (восстановленных) экземпляра дали возможность установить ее признаки и оригинальную технику изготовления. Исходным материалом для острог послужили небольшие рога молодых особей косули. Они подстругивались вдоль всей длины тонким инструментом, негативы от срезов которых, не превышающие в ширину 0.1—0.2 см, можно увидеть на некоторых экземплярах. Далее заготовки подвергались подшлифовке абразивом, сглаживавшим оставшиеся после подстругивания грани, следы чего в виде тонких параллельных бороздок также видны довольно отчетливо. Они расположены под углом к длине и прослеживаются на участках поверхности, заполированной до блеска, возможно, в процессе употребления. Роговая основа орудия не требовала предварительного расщепления, поскольку использовалась подходящая по размерам. Этим, очевидно, объясняется незначительное (минимальное) количество отходов производства. Роговая заготовка в законченном виде имела овальное поперечное сечение, диаметр которого в средней части равнялся 0.4—0.7 см. Что касается длины заготовок, то наибольшие размеры их едва превышали 10 см, в основном же были более короткие, предположительно 6—7 см.

При оформлении рабочей части орудия прежде всего тщательно заострялся конец, образуя тончайшее игловидное острие. Затем вдоль длины орудия в косом направлении прорезались один за другим узкие

117

Орудия рыболовства из неолитических поселений южнорусских степей и паллели к ним. 1 – костяное приспособление для наживки; 2‑5, 7, 8 – острия-наконечники; 6, 10 – наконечники острог; 9 – рыболовный крючок; 11, 12‑15, 17, 18, 20‑22 – грузила; 16 – грузило XV в. 1‑8, 10, 13, 17, 18, 19, 20 – Матвеев Курган I; 9, 11, 12, 14, 15, 21, 22 – Ракушечный Яр; 16 – Новгород. А – реконструкция рыбной ловли с помощью невода и лодки (по Томази).

118

желобки. Каждый последующий начинался на уровне конца предыдущего. Выходя к одной и той же длинной стороне, желобок всякий раз отделял от основного тела орудия небольшой зубец. Таким образом получилась односторонняя острога с последовательным рядом зубцов (среди найденных максимальное число зубцов—три), находящихся на расстоянии 1.5—2 см один от другого. Интересно, что у всех найденных экземпляров самый кончик обломан, очевидно, в процессе использования (см. рисунок, 10).

Матвеевокурганская острога оригинальна по своим основным признакам. Она небольших размеров, с исключительно миниатюрными зубцами, и, главное, способ их оформления пока не находит прямых аналогий, во всяком случае на памятниках близлежащих территорий — Украины и Молдавии такие орудия отсутствуют. В литературе они также неизвестны, если не считать остроги из Мас д'Азиль, с которой матвеевокурганская острога сходна по общим размерам — малой величине, общему количеству и расположению на древке зубцов, но отличается способом изготовления [Clark, 1948, fig. 1]. В матвеевокурганской коллекции очень много (свыше трех десятков) небольших обломков с прорезанными по одной стороне желобками, которые, основываясь на аналогии с восстановленными экземплярами, можно определить как небольшие части или заготовки острог, по той или иной причине оставшиеся незаконченными. На некоторых прослеживаются неясные следы желобков, по-видимому, это неудавшиеся при изготовлении экземпляры.

Способ крепления остроги в древке остается невыясненным. В коллекции есть несколько мелких обломков костяных изделий длиной 1.5—2 см, с прямым уплощенным (усеченным) концом. Но принадлежность их к остроге не достоверна, хотя и не исключена. Поэтому возможно, что острога вставлялась в расщепленное древко и крепилась клеем или веревочным изделием [Житинева, 1966].

Вторую категорию орудий составляют острия-наконечники из того же поделочного материала (см. рисунок, 2, 5, 7, 8). Длина их 3—3.5 см, рабочий конец заострен и сглажен шлифовкой; на многих экземплярах он обломан. Противоположный тыльный конец имеет небольшие насечки, очевидно, для закрепления в древке, или преднамеренно уплощен для соединения с рукояточной частью. В сечении острия округлы, диаметр тыльного конца или его излома 0.20.3 см. По размерам и общему облику они имеют некоторое сходство с аналогичными орудиями из 5-го слоя пещеры Таш-Аир [Крайнев, I960]. Встречено одно крупное острие, с обоими обломанными концами (5.3 см длиной, диаметр у отломанного основания 0.7—0.8 см) с почти правильным округлым сечением, возможно, это наконечник дротика (3).

Очевидно, это наконечники копий, которые употреблялись в первую очередь для охоты на мелких зверей, но могли в то же время применяться и для битья рыбы и водоплавающих птиц. Аналогичную трактовку подобным наконечникам дает В. Ф. Старков [1980]. Можно предполагать многофункциональность роговых и костяных орудий, подобную той, какая была у некоторых современных народов в недавнем прошлом.

К третьей категории относится костяное орудие, заостренное с двух концов, длиной 3.2—5.7 см, на большинстве участков зашлифованное по

119

всей поверхности, в единичных — без дополнительной обработки (см. рисунок, 1). Подобные изделия известны из европейских неолитических стоянок, в частности из свайных поселений Швейцарии, и трактуются как приспособление для наживки. Они применяются в этом назначении современным населением Франции и Финляндии [Кларк, 1953], однако у эскимосов используются для ловли пернатой дичи.

Итак, матвеевокурганский костяной и роговой инвентарь для индивидуального лова характеризуется в целом миниатюрностью, которая не связана с отсутствием поделочного материала для крупных орудий (в списках фауны—тур, олень, волк и др.), а подчинена, очевидно, целесообразности применения именно таких небольших изделий.

Рыболовные орудия из камня представлены грузилами, среди которых выделяются 2 группы. Первой — повсеместно распространенной — являются овальные гальки или иные, чаще удлиненные, бесформенные камни с противолежащими выбоинами для привязывания (см. рисунок, 18).Это грузила, предназначенные для укрепления сетей в неподвижном состоянии. Вторая, более специфическая группа состоит в основном из плоских сланцевых плиток с одним биконически просверленным отверстием диаметром 0.3—0.4 см, а по наружной поверхности от 0.7 до 1.7 см, расположенным всегда у края (13, 19). На некоторых экземплярах сохранились следы первоначальных неудачных попыток мастера проделать отверстие — в виде начатых и недосверленных дырочек, причем во всех случаях также у края (17, 20). В подавляющем большинстве, но не все, грузила несут следы шлифовки обеих поверхностей, однако не очень тщательной. Такие грузила — неводные — прикрепляются через небольшие промежутки к нижней подборе невода. Во время его движения они легко принимают горизонтальное положение, прижимая таким образом невод ко дну. По-видимому, во время движения невода поверхность грузил шлифовалась неестественным путем, при соприкосновении с песчаным дном, что вполне отвечает невысокому качеству шлифовки. Разновидностью грузил с отверстием являются заготовки из известняка, массивные, нечетких форм, без каких-либо следов подправки. Отверстия, сделанные также биконическим сверлением, имеют диаметр 2.3 см. Интересный способ лова неводом рыбаками, сидящими на лодках, известен из этнографии народов Японии [Thomazi, 1947], не исключена подобная реконструкция и для рассматриваемого нами населения (см. рисунок, А).

Тождественные грузила представлены большой серией на поселении Ракушечный Яр. Грузила, подобные нашим, с еще сохранившимся ремешком, известны из раскопок древнего Новгорода Х—XV вв. [Янин, 1953] (см. рисунок. 16). Следует отметить, что на многих матвеевокурганских грузилах имеются следы вторичного использования в виде сбитости, расположенные всегда по краю. противоположному отверстию, на некоторых, в частности, слегка приостренное лезвие говорит об использовании их, возможно, в качестве землекопных орудий.

Сетевое и неводное рыболовство предусматривает искусство вязания сетей, изготовления веревок, канатов и т. д. Материалом для таких изделий, по-видимому, служили произраставшие кругом кустарниковые

120

и травянистые растения, о которых упоминалось выше. Таким образом, исходный материал, очевидно, был в изобилии, а сети, невода и веревки изготавливались в принципе так же, как это делали до недавнего времени народы всех континентов. В этом плане интересна работа, посвященная рыболовству индейцев Калифорнии [Kroeber, Barrett, I960]. В ней большое место уделено вязанию сетей, изготовлению канатов и веревок, начиная от подбора того или иного растения, например виноградной лозы или цветка ириса, в зависимости от вида изделия.

        Можно предполагать, далее, рыболовство с помощью разнообразных заградительных сооружений, поскольку этот способ вообще чрезвычайно широко распространен у разных народов земного шара. Сирелиус, например, посвящает огромный том описанию только этого вида рыболовства у всей финно-угорской группы народов [Sirelius, 1906]. Имеются и прямые свидетельства применения этого способа рыбной ловли в неолитическое время [Левенок, 1969; Rimantienė, 1980а]. Наконец, укажем, что в матвеевокурганских поселениях весьма разнообразен набор сланцевых инструментов для обработки дерева: топоров, долот, стамесок. Они служат косвенным подтверждением обработки деревянных частей заколов (как думает Кларк), а также изготовления лодок, как считают многие исследователи [см., напр.: Хлобыстин, 1972]. Определенным подтверждением применения лодок является находка массивного (2.6 кг) камня с выбоинами для привязывания, служившего вероятнее всего лодочным якорем.

По-видимому, так же как и сейчас, древний рыбак учитывал различные повадки рыб — хищность и проворство щуки, малую подвижность сома, одной из самых оседлых рыб, живущего круглый год в одной и той же яме и редко из нее выходящего [Сабанеев, 1911]. Интересно, что начиная с мезолита основной промысловой рыбой в Европе вообще являлась щука, одна из наиболее распространенных рыб в озерах и реках. Кроме того, щук можно ловить круглый год, так как они очень прожорливы и легко попадаются на крючок. Весной они заходят в мелководье для метания икры, а летом лежат, греясь на солнце, у поверхности воды. В это время их можно ловить силками, а также бить острогой и копьем. Наконец, мясо щуки привлекает своей пригодностью для заготовки впрок в соленом и сушеном виде. Таким образом, использовались разные приемы и орудия рыболовства в зависимости от сезона. Явное преобладание в ранненеолитических матвеевокурганских поселениях остатков щуки над другими видами рыб свидетельствует, пожалуй, об общей направленности рыболовства в Европе.

В развитом и позднем неолите орудия рыболовства южнорусских степей представлены на поселении Ракушечный Яр, расположенном на о-ве Поречном, образованном двумя рукавами Дона, в его низовьях (Ростовская обл.). В культурном слое поселения также сохранились костные остатки рыб, но в отличие от матвеевокурганских они все принадлежали только сому.[7] Таким образом, подтвердились наблюдения Л. Д. Житиневой о том, что основной промысловой рыбой в дельте Дона являлся сом, но, как оказывается, не только в эпоху бронзы, а и в предшествующее, неолитическое время.

121

Свидетельством наличия рыболовства в Ракушечном Яре являются грузила (см. рисунок, 9. 11, 12. 15, 21, 22), которые автор исследования [Белановская, 1975] подразделяет на 2 типа: крупные, с одним, и более мелкие, с двумя отверстиями для подвешивания к неводу. Первые являются аналогом матвеевокурганским. Костяные (или роговые) орудия представлены только рыболовным крючком, выразительным признаком которого является отверстие на изгибе (9). Подобные крючки, но несколько отличные в деталях, широко распространены в неолитических памятниках разных европейских стран, известны они в ряде неолитических памятников Украины. Функциональное назначение отверстия разными исследователями трактуется по-разному, но в целом рыболовный крючок — весьма совершенное орудие индивидуального лова. Это следует прежде всего из того, что, появившись в неолитическое время, крючки дожили до наших дней, перейдя из кости в металл и лишь несколько видоизменив форму. Вместе с тем в средних слоях Ракушечного Яра уже практически отсутствовал гарпун (найден только один обломок).

В итоге можно заключить, что в южнорусских степях в эпоху неолита существовало развитое речное рыболовство. Ранние формы его, когда применялись такие орудия, как наконечники копий и острога, генетически восходят к палеолиту и перенесены с охоты на диких зверей на «охоту» за рыбой. Эти самые ранние формы добычи рыбы соответствуют времени существования матвеевокурганских стоянок (радиоуглеродная дата, полученная для Матвеева Кургана I, — 7505±210 лет от н. д. (GrN-7199). Но уже в это время появляются первые собственно рыболовческие орудия индивидуального лова, а именно приспособление для наживки. Рыболовный крючок, однако, еще отсутствовал. Одновременно прочно входит в быт коллективное — сетевое и неводное — рыболовство, возможно, осуществлявшееся и с помощью лодок.

В развитом неолите (средние слои Ракушечного Яра датируются по C14 — 6070±100 лет от н. д.) архаические формы «охоты на рыбу» исчезают или почти исчезают, заменяясь собственно рыболовством с помощью удочки и рыболовного крючка. Коллективные формы улова сохраняются.

В позднем неолите (верхние слои Ракушечного Яра датируются поC14 — 4360±100 лет от н. д.) удельный вес коллективного рыболовства, а может быть, рыболовства вообще как хозяйственной отрасли в рассматриваемом регионе несколько сокращается. Заметно уменьшение количества грузил в верхних слоях Ракушечного Яра [Белановская, 1975]. Это обстоятельство хорошо коррелируется с развитием новой хозяйственной отрасли: скотоводством, которое устанавливается по наличию в верхних слоях Ракушечного Яра костных остатков домашних животных — крупного рогатого скота, овцы, козы, свиньи и др.

Наконец, отметим, что определенным подтверждением значения рыболовства в жизни неолитического населения южнорусских степей является использование в погребениях зубов, в основном вырезуба, а также карпа. Найденные иногда в большом количестве (например, только в Марьевском могильнике 174 экз. принадлежат вырезубу), они располагались как украшения либо на поясе, либо в головном уборе. Использование рыбьих зубов характерно для могильников днепродонецкой культуры: 3-го Васильевского, Вовнигов и Марьевского [Телегiн, 1968].

122

[1] К сожалению, какие-либо данные о морском промысле в это время на Азовском море отсутствуют. Единственный памятник, раскопанный вблизи Азовского моря, — Каменная Могила никаких материалов но интересующему вопросу не содержит.

[2] Анализ произведен Е. Н. Чавчавадзе (БИН АН СССР).

[3] Определение И. М. Лихарева (ЗИН АН СССР).

[4] Анализ произведен Г. Н. Лисицыной (ИА АН СССР).

[5] Заключение Е. А. Цепкина (кафедра ихтиологии МГУ).

[6] Помимо указанных, 2 образца определены В. И. Бибиковой как остатки вырезуба.

[7] Определение

 ЛИТЕРАТУРА

Белановская, 1974 - Белановская Т. Д. К вопросу о влиянии природной среды на материальную культуру в период неолита // Первобытный человек и природная среда. М., 1974.

Белановская, 1975 - Белановская Т. Д. К вопросу о рыболовстве в период неолита на Нижнем Дону // КСИА. 1975. Вып. 141.

Вороненкова, Прохоров, 1963 - Вороненкова Л. Д., Прохоров В. Г. Об истории ихтиофауны Нижнего Дона // ЗЖ. 1963. Т.12. Вып.1.

Житинева, 1966 - Житинева Л. Д. Рыбы нижнегниловского городища // Вопр. ихтиологии. 1966. Т 6. Вып. 2.

Кларк, 1953 - Кларк Д. Г. Доисторическая Европа. М., 1953.

Крайнов, 1960 - Крайнов Д. А. Пещерная стоянка Таш-Аир I как основа периодизации послепалеолитических культур Крыма // МИА. 1960. № 91.

Крижевская, 1974 - Крижевская Л. Я. К вопросу о формах хозяйства неолитического населения сев.-вост. Приазовья // Первобытный человек и природная среда. М., 1974.

Лебедев, 1960 - Лебедев В. Д. Пресноводная четвертичная ихтиофауна европейской части СССР. М., 1960.

Левенок, 1911 - Левенок В. П. Новые раскопки стоянки Подзорово // КСИА. 1969. Вып. 117.

Сабанеев, 1911 - Сабанеев Л. П. Рыбы России. М., 1911.

Световидов, 1948 - Световидов А. Н. К истории ихтиофауны р. Дона // МИА. 1948. № 8.

Старков, 1980 - Старков В. Ф. Мезолит и неолит лесного Зауралья. М., 1980.

Телегiн, 1968 - Телегiн Д. Я. Днiпро-донецька культура. Киiв, 1968.

Хлобыстин, 1972 - Хлобыстин Л. П. Проблемы социологии неолита Северной Евразии // Охотники, собиратели, рыболовы. Л., 1972.

Янин, 1953 - Янин В. Л. Великий Новгород // По следам древних культур. М., 1953.

Clark, 1948 - Clark J. G. D. The development of fishing in prehistoric Europe // The Antiquaries Journ. 1948. Vol. 28. N 1, 2.

Kroeber, 1960 - Kroeber A. L., Barrett S. Fishing among the Indians of Northwestern. California Univ., 1960.

Rimantienė, 1980а - Rimantienė R. Sventoji. II. Pamarių kultūros gyvenvietės. Vilnius, 1980a.

Sirelius, 1906 - Sirelius U. T. Über die Sperrfischerei bei den finnisch-ugrischen Völkern. Helsingfors, 1906.

Thomazi, 1947 - Thomazi A. Histoire de la pêche. Paris, 1947.

 

ПУБЛИКАЦИЯ: Крижевская Л.Я. Речное рыболовство в неолите южнорусских степей // Рыболовство и морской промысел в эпоху мезолита - раннего металла в лесной и лесостепной зоне Восточной Европы. Л., 1991.  С. 116-122.