Кузнецов И.Д. Терские казаки и их рыбные промыслы

Глава I.

Терские казаки.

Не сизые орлы клохчут,

Не серые гуси возгогочут:

Они пить и есть хотят...

Гребенские наши казаченьки,

Перед царем они речи говорят,

Перед Грозным царем,

Перед Иван Васильевичем:

„Уж ты, батюшка ты наш, надежда,

Православный государь!

Ты на чем же нас подаруешь?

Ты на чем же нас пожаловаешь?"

- «Подарую я вас, казаченьки,

Рекой быстрою, Тереком Горыньевичем,

Как от самого-то гребня до синя моря,

До синя моря — до Каспицкаго."

Такая сложилась песня, довольно распространенная среди Терских казаков и записанная М. П. Карпинским в станице Червленной. В ее простых словах наивно выразилось отношение царского правительства к вольным казакам, — оно жалует их заслуги, предоставляя им целую реку, от самого гребня Кавказских гор, откуда она вытекает (почему Терек и величается Горыньевичем, т. е. сыном горы) вплоть до Каспийского моря.

3

Терские казаки — древнейшие русские поселенцы на северном Кавказе, и на их долю выпало вынести всю тяжесть крайних оплотов Руси, могуче раздвигавшей свои пределы и лишь после тяжкой борьбы приобретавшей пядь за пядью земли вольных сынов Кавказа.

Давно затих бранный шум по берегам и Терека, и Кубани, этих двух рек, имеющих между собою весьма много общего. А память о тяжелых годах еще живет в устах прибрежного население — и в долгих беседах в тихий вечерний час со стариками Притерских станиц, я слышал не мало рассказов про былое «бранное житье», рассказов, знакомых еще с детства по многим произведениям лучших из наших писателей.

Осенью 1895 г., во время изучение терских рыбных промыслов[1], я ехал из станицы Щедринской с двумя старыми рыболовами осмотреть соседний «забой». Под гул колес телеги, стучавшей по замерзшей за ночь почве, лились их рассказы; один из них в детстве 1½ года провел в плену у чеченцев, а позже, в придворном карауле, приветствовал по горски в столице пленного Шамиля... Тихое побережье оживало при этих рассказах: вот место, где стояла сторожевая вышка; вот поле, откуда когда-то увели в полон на ту сторону работавших здесь, без строгого караула, русских женщин... Чудилось, воскресало вновь то волнение, которое пробегало по станице при вести о чеченских проделках, и слышалось, как зычно гудел «колокол», сзывая станичников на горячую месть и наполняя женские сердца страхом и трепетом... В жалком соломенном шалаше на том берегу Терека мы встретили несколько чеченцев, ловивших у забоя рыбу. Бедные, оборванные, но гордые горцы протяги-

4

вали руку и предлагали выпить чаю из их котелка, приговаривая: «садись — кунак будешь»... Это — потомки чеченцев, державших когда-то в страхе левую русскую сторону реки; про них, ведь, и сказано в «Черкесской песне» Пушкина:

Не спи казак, — во тьме ночной

Чеченец ходит за рекой!

Невольно переносясь при всем этом к прошедшему, я понял воочию то, что совершили для русского государства казачьи войска, стоявшие когда-то оплотом его границ. И стало мне ясно, почему в самом деле богатые рыбою реки юга России сделались достоянием отдельных казачьих общин, осевших на Дону, Кубани, Тереке, Урале, и отчасти на Волге. Несмотря на сходство общих условий, каждое войско слагалось особо; различны у войск и порядки пользование рыбными ловлями — главнейшими естественными богатствами приречных станиц.

Наибольшую оригинальность в этом отношении представляет Уральское казачье войско, рыбные промыслы которого описаны Н. А. Бородиным в его очерке «Уральские казаки и их рыболовства». На Урале нет отдельных станичных или частных хозяйств; общим хозяином рыбной ловли там является вся войсковая община. Не то на Тереке, — здесь отношение гораздо сложнее. Для того, чтобы понять их, необходимо прежде всего ознакомиться с принадлежащими войску водами. Оно пользуется водами как речными, так и морскими. В то время, как последние составляют собственность всего войска, речными водами владеет не только войско, но — главным образом — отдельные, составляющие его станицы, и даже лица. Теперешнее распределение вод — результат долгих исторических условий.

При земельном устройстве Кавказских казачьих полков, правительством было обращено внимание на то, что

5

земли полков Кизлярского и Гребенского[2], вошедших позже в состав нынешнего Терского казачьего войска, в большинстве неудобны для хлебопашества, а потому, с целью уравнения выгод Притерских казаков с положениями других полков, владеющих лучшими землями, оно предоставило им — по положению 14 февраля 1845 г. о Кавказском линейном казачьем войске — рыболовство как в рукавах Терека, протекающих по казачьим землям, так и в морских водах, перед устьями этой реки. Но затем, вследствие сознанной на практике невозможности распределить безобидно все эти войсковые угодья между станичными обществами и офицерами, было произведено следующее разверстание рыбных ловель: морские воды стали общим достоянием всего войска, а земли при реках ниже Кизляра, а по ним и воды, распределены большею частью между офицерами; прочие же речные воды вошли в состав юртовых наделов отдельных станиц, из которых в наилучшем положении оказалась станица Александрийская, лежащая ниже Кизляра на Старом Тереке.

 Глава II. Описание р. Терека.

Для того, чтобы составить себе вполне ясное представление о войсковых и станичных рыбных ловлях, необходимо остановиться хотя бы на кратком описании терских вод; это тем более необходимо, что сам Терек, пробегающий по восточной половине северного склона Кав-

6

казских гор около 500 верст, представляет необычайное разнообразие в различных частях своего течения, а в связи с этим разнообразием стоят как устройство местных орудий рыбного лова, так и способов их применения.

Чрезвычайно картинное и в то же время верное природе описание занимающей нас реки дано Лермонтовым в его балладе «Дары Терека». Вот начало этого стихотворения:

Терек воет, дик и злобен,

Меж утесистых громад,

Буре плач его подобен,

Слезы брызгами летят.

Но, по степи разбегаясь,

Он лукавый принял вид,

И, приветливо ласкаясь,

Морю Каспию журчит:

„Расступись, о старец-море,

Дай приют моей волне!

Погулял я на просторе,

Отдохнуть пора бы мне.

Я родился у Казбека,

Вскормлен грудью облаков,

С чуждой властью человека

Вечно спорить был готов»...

Ученый академик К. М. Бэр дополнил эту поэтическую картину Терека прозаическим делением его на три части: верхний Терек — от истоков до соединение с Мал-

7

кою[3], т. е. до ст. Екатериноградской; средний — до разделение реки на рукава, или почти до Кизляра, и нижний Терек — отсюда вплоть до устья. Длинный ряд казачьих станиц протянулся вдоль по левому берегу среднего Терека — естественной границы между Русью и горцами еще до настоящего времени: по скатам гор, спускающихся по правому берегу реки, лепятся убогие сакли; их обитатели лишены права ловить для себя рыбу, они не могут иметь лодок, кроме тех, которые разрешены им для переезда на русский берег, куда они доставляют на базары съестные продукты своего несложного хозяйства... Так как главное станичное рыболовство производится в водах среднего Терека, с ним надо познакомиться подробнее.

На всем своем протяжении Терек представляет здесь довольно много однообразия. Это — река постепенно углубляющаяся и расширяющаяся, особенно с приемом сунженских вод, отличающихся уже на глаз по своему желтому цвету от беловатых вод Терека. Наибольшая, до 2—3 и даже более сажен, глубина замечается или на ямах, в самом русле реки, или по берегам ее, в так называемых «застругах» или заливах, огражденных косами со стороны течения; ширина Терека значительно колеблется — от 150—200 саж. почти до версты. Там, где река пробегает в мягких наносных берегах, там она почти ежегодно меняет свое русло, как бы гуляя по сравнительно широкой речной долине, смывая одни острова и наметывая новые. Чем дальше от гор, тем тише становится течение, и все крупные камни и гальки, что выносит с собою Терек из Кавказских гор, осаждаются на дне верхней половины среднего течения реки:

«Я сынам твоим в забаву

Раззорил родной Дарьял

8

И валунов им, на славу,

Стадо целое пригнал»

— журчит у Лермонтова Терек Каспию. Чем ниже, тем все более и более мельчают эти каменные стада, и лишь немногие перекаты мелкой гальки или «камня», как здесь говорят, встречаются ниже устья Сунжи. Здесь же чаще всего встречаются плавучие водяные мельницы изображенного на рисунке типа.

 

Плавучая водяная мельница.

Тихие сравнительно воды нижнего Терека несут лишь мелкую муть, что илом садится на дне его рукавов; часть мути выносится даже в море и заметывает предустьевое пространство. Обилие механических примесей в водах р. Терека объясняется тем, что верховья его самого и притоков верхней части реки выбегают с гор, часто из-под ледников, где масса трущихся и бьющихся друг о друга камней дает осколки разных величин, начиная от крупных валунов и кончая мельчайшими частицами землистого ила, осаждающегося в конце концов по берегу Каспия, отчего — как сказано у поэта,

... склонясь на мягкий берег,

Каспий стихнул, будто спит.

9

Из тех же сложившихся веками наносов, образована вся площадь нижнего Терека, его дельта — низкое болотистое место, по которому пробегает целый ряд рукавов реки. Три северных рукава (Прорва, Середняя и Таловка) бегут на север, чтобы впасть в Брянский култук Каспийского моря, два южных (Старый и Новый Терек или Кордонка) идут на восток — к Аграханскому заливу Каспия. Перед самым впадением в залив Новый Терек делится на три ветви: Анашкину, Росламбечиху и Бирючок. Большая часть северных рукавов принадлежит казне, которая купила их в конце 50-х годов прошлого столетие у помещиков Всеволожских; часть вод Старого Терека принадлежит, как уже сказано, Александрийской станице, а из рукавов Нового Терека почти пересохшая ныне Анашкина входит в состав войскового земельного участка, вместе с которым и сдается в аренду. Кроме казны и войска на нижнем Тереке имеется немало и частных владельцев; казне же принадлежит несколько мелких участков по среднему Тереку.

Чрезвычайно своеобразна дельта Терека! Низкие, намывные, легко разрушающиеся берега его рукавов едва выдаются над водою; там, где они пробегают около селений, река, по крайней мере по левому русскому берегу, ограждена насыпными валами, и часто, как например, около Кизляра, средний уровень вод реки расположен выше окружающей ее низины. Река течет здесь в искусственных берегах. Таково ее положение в меженное время, а во время половодья поднявшуюся воду на громадном протяжении надо сдерживать валами, — иначе она заливает и поля, и луга, и селенья, готовая «вечно спорить с чуждой властью человека». На целые сотни верст, в общей сложности, протягиваются земляные прибрежные валы, защищая жителей от всякой прибыли вод. Не столь сильна здесь весенняя прибыль, заметная в апреле, а иногда даже в мае; обильнее бывают летние полые воды, с июня до половины августа, когда идет с гор, при таянии снегов

10

или ледников, так называемая теречная или снеговая вода. Напор этой воды часто не выдерживают охранные валы, их прорывает — и мощный Терек топит тогда все окрестности. Гибнут поля, и луга, и селенья; гибнут ценные виноградники. Особенно страдают от таких разливов станицы, расположенные близ Кизляра: Бороздинская, Дубовская, Каргалинская и Курдюковская. Во время прорывов валов все население поголовно бросается на заделку прорвы, — наравне с мужчинами работают женщины и подростки, работают упорно, спасая себя от грозящих им бедствий...

Но те же подъемы вод, которые причиняют эти бедствия, несут с собою и благодеяние. Безплодные, порой солончаковые, поля в долине нижнего Терека ничего не родят без предварительной их поливки; а поливка полей совершается путем заливания их речною водой. В береговых валах то там, то здесь устроены шлюзы, ведущие в длинные каналы, по которым пропускают воду на поля. Такие магистральные канавы иногда протягиваются на целые сотни верст (знаменитый Щедринский канал). В самых низах Терека, в плавнях его дельты, воды разливаются свободно, никого тем не заботя, — там нет селений, нет полей. Образующиеся же среди камышевых зарослей озера и протоки являются чудным притоном для размножение различных пород частиковой или черной рыбы; по среднему Тереку, где нет полоев, для этой рыбы нет убежища.

Как не замедлено течение в рукавах дельты Терека, воды его бегут здесь все еще с довольно большой быстротой, и та масса мути, которая, вообще, отличает эту реку, далеко не вся осаждается в пределах русла речных протоков; часть наносов отлагается дальше, на дне заливов моря, в которые вливается Терек, образуя подводные косы и мели, что растут, растут постоянно, мало помалу выдвигаются из воды, заростают камышем, образуют прибрежные острова — «колки», которые затем и сливаются

11

с выдвигающимся все далыпе и дальше в море «мягким берегом» Каспия. В дельте Терека ясно заметна победоносная борьба суши с водами. Борьба эта сказывается и в притерских участках моря. Бегущие среди мелководья, еше не заглохшие, струи реки прорывают на илистом дне более глубокие русла — «банки» по местному, что, прихотливо извиваясь, постоянно меняют свое положение. Чрезвычайно мелкий и трудный проход на баре реки служит причиной того, что Терек, сравнительно крупная река, омывающая обширную и богатую территорию, до сих пор лишена серьезного судоходства вообще, не только пароходства. Естественные произведения притерского края, если они нейдут на Петровскую железную дорогу, доставляются на мелких судах на Брянскую пристань, откуда направляются далее в Астрахань. Среди этих товаров не маловажную роль играют рыбы и разнообразные рыбные продукты.

 Глава III. Рыбы Терека.

Предметом рыбного промысла служат на Тереке различные рыбы, причем, в общем, характер терских рыбных богатств более приближается к рыбам бассейна отдаленной Куры, чем более близкой Волги. Это странное, на первый взгляд, обстоятельство объясняется сходством физико-географических условий обеих кавказских рек, несущих свои мутные воды от снежных горных вершин к мелководным, полупресным заливам Каспийского моря.

Такими отличительными для Терека рыбами, лишь единичными экземплярами встречающимися в Волге, являются: каспийский лосось, шемая и усачи (простой и мурзак, или ворчун); затем чрезвычайно много встречается здесь сома, сазана, жереха, а из осетровых рыб — севрюги; в низовьях Терека бывает в изобилии также и вобла; сельдь и белорыбица в терских водах встречаются редко, хотя и по-

12

падаются иногда в морских водах близ устьев северных рукавов Терека.

Главный лов рыбы совпадает и здесь, как и на других реках, со временем ее хода, причем, необходимо заметить, не все терские рыбы идут весною, — лосось и шемая идут осенью, часто даже зимою. Любопытно отметить здесь, кстати, следующее: лосось предпочитает терскую воду, а шемая — и вместе с ней жерех и усач — сунженскую; поэтому, перед устьем Сунжи происходит разделение осенних проходных рыб: лосось продолжает подниматься по Тереку, а шемая сворачивает в главнейший из его притоков. Лосось, как известно, мечет икру в горных речонках и потому он стремится пройти по всей реке до ее верховьев; на каменистых россыпях или «камне» нерестится красная рыба. Терские казаки, природные рыболовы, прекрасно различают рыбу «жилую», т. е. постоянно живущую в данном месте (в книгах такую рыбу называют часто «туводной») и рыбу «проходную», совершающую переходы для целей икрометания; рыбу на местах нереста, или «боя» казак именует «боевой». Но при всем знании жизни рыб немногим лишь казакам ясно действительное отношение «лосося» и «лоха», как называется лосось в период икрометания, когда он, как известно, резко меняет свой цвет, а отчасти даже и форму (у самца—лосося в это время вырастает на конце нижней челюсти особый хрящеватый крючек, смотрящий вверх).Очень многие рыбаки считают лосося и лоха за отдельные породы рыб, тем более, что обыкновенно они идут в разное время, — сперва лох, затем лосось.

На холодное время года многие рыбы залегают в ямах, как в море, перед устьями Терека, так и в самой реке, особенно в глубоких ее застругах. Ледяной покров сковывает почти весь Терек, до Владикавказа, причем лед, устанавливающийся обыкновенно около Рождества, держится недолго, всего лишь до половины или до конца февраля. Наибольший интерес представляет появле-

13

ние перед ледоставом «шережа», или донного льда, который, всплывая со дна рыхлыми комьями, вспугивает порою залегшую на зиму в ямах рыбу.

 Глава IV. Орудия рыболовства.

На Тереке нет особенного разнообразия в орудиях рыболовства, но все-таки употребляется их там не мало, разнообразных типов. Ознакомившись в общих чертах с характером терских вод и с условиями жизни рыб Терека, легко выяснить себе ту зависимость, в которой стоят способы данного рыболовства от местных условий.

Простейшими орудиями являются здесь крючковые снасти: удочка и подпуск, сандоль или острога, багор и перемёты (крючковая самоловная снасть)[4]. Наиболее интересно применение сандоли и багра, которыми бьют или подцепляют рыбу не только по выбору, что бывает главным образом с сазаном на «переливах» (полоях), но и наугад, в тех местах, где сбирается много рыбы.

Следующим типом являются орудия, сплетенные из древесных прутьев: более мелкая и частая сапетка или вёршка и очень крупная, употребляемая даже для лова севрюги и сома, ванда, называемая обыкновенно прутяной или «турлучной». К ним близко подходят орудия, изготовляемые из сетной ткани, натянутой на деревянный остов той или другой формы: похожая на турлучную ванду — ванда нитяная и мешкообразные крыга и сежа. Для установки ванд на быстром течении потребны особые приспособления из кольев и связывающих их переплетов, носящие в общем название «станка». Наиболее любопытна сежа — сетноймешок на четырехугольной раме, вход в

14

который захлопывается, посредством подъема нижнего края входа; захлопывание сежи делается рыбаком тогда, когда,

 

Турлучная (прутяная) ванда.

вследствие дрожания тонких, идущих изнутри сежи, бечевок или «сторожей», он узнает о том, что в сежу зашла рыба.

 

Чистка на берегу нитяной ванды.

К числу чисто сетных орудий, кроме накидных сетей, принадлежат плавные сети, бредни, невода и волокуши.

15

Вследствие быстрого течения Терека главная роль принадлежит здесь плавным сетям, называемым прямо «сетями»; невода и волокуши работают почти так же, как и плавные сети. Сети устраиваются в одну, две и три стенки. Лучшие, наиболее красивые и крепкие, сетные изделия приготовляются из так называемой «гребенской пряжи», ведущей, как видно, свое начало от тех времен, когда существовало еще Гребенское войско. Изготовление этой пряжи представляет, исчезающий уже ныне, чисто местный кустарный промысел, заимствованный некогда казаками у горцев и ныне сохранившийся еще в четырех лишь станицах: Каргалинской, Старо и Ново-Гладковской и Курдюковской, главным образом в последней. Для приготовление гребенской пряжи, отличающейся своей прочностью и ровной, гладкой ниткой, с белым шелковистым блеском, идет мужская конопля, или посконь, которую сперва, недели две, расстилают по росам на траве, а затем мочат в воде в течение одной ночи. Затем стебли, освобожденные от «коры», укладывают в котел правильными рядами, пересыпая золой, и кипятят довольно долгое время. Прополоскав потом стебли, соскабливают с них «лыку» деревянными ножами и вывешивают их на солнце. Отбеленные таким образом «зубки» мнут в руках и легко отделяющиеся от них пряди сучат, смачивая, в нитку руками. Эта, очень тяжелая, работа производится обыкновенно зимой, после окончания сельских работ: мокрые руки сучильщиц страдают от трения и еще больше от холода, когда приходится выбегать на улицу, — кожа пухнет, трескается, получает болезненные раны. Не мудрено, что казачки, которые раньше приготовляли для себя таким же путем и тонкие нитки, мало помалу бросают эту тяжелую работу. легко приобретая теперь дешевые фабричные нити. «Ленятся бабы!» говорят суровые казаки, оплакивая вымирание исконного ремесла.

Чтобы закончить с орудиями и способами рыболовства, необходимо остановиться на устройстве разнообразных

16

преграждений, сетных и сделанных из древесных прутьев — котцов и забоев. Сооружения эти играют важную роль при лове рыбы в терских водах. Сетные преграждения представляют из себя сетное полотно, натянутое на кольях. Сложнее устройство забоев, устанавливаемых обыкновенно на местах реки с более или менее крепким грунтом дна, на перекатах. Основу забоя составляют крепкие, вбиваемые в дно реки, колья, располагаемые поперек реки не по прямой линии, а зигзагами; по сторонам изломов, или «сводов», забоя опускаются сплетенные из прутьев решетки, которые крепко прижимает к кольям само течение реки. У сводов забоя, задерживающих идущую по реке рыбу, выставляются сежи, которые ее и улавливают. У забоя же, в углах его сводов, сбивается и «покатная», т. е. идущая вниз по реке, рыба. Здесь ее вылавливают баграми. Для удобства этой операции расположенный ближе к берегу свод делают иногда значительно больше остальных, причем в вершине такого «кутка» приделывают иногда цилиндрическую загородку — «котел», откуда и вычерпывают заходящую в куток рыбу. Порою сюда загоняют рыбу искусственно — шумом, криком, стуком весел и проч.

Кроме действительно сплошных преграждений и забоев, перегораживающих обыкновенно большую часть реки, где проходит ее фарватер, терские рыболовы устраивают небольшие перегородки у самого берега, так называемые «отбои», около которых образуются места с обратным течением — «суводи», или «суводя». В конце таких отбоев помещают обыкновенно сежи, для постановки которых пользуются порою и естественными суводями.

Подобно сеже, и каждое другое орудие требует для своего применение подходящих условий. Вот почему в различных участках реки преобладают те или иные орудия. Так, в низовьях, на более тихом течении, всего более распространены невода, волокуши и сети; здесь же устраиваются котцы и сплошные, из берега в берег,

17

сетные преграждения. Несколько выше, вместе с плавными сетями, весьма важным орудием являются ванды, как нитяные, так и турлучные, к которым там, где за оскудением рыбы не брезгают ловом разной мелочи (вверх от ст. Червленной), присоединяются бредень и сапетка. По всему течению среднего Терека, в местах, где имеются заструги (вверх от Ново-Гладковской станицы) промысловым орудием является багор, и здесь же, начиная со ст Щедринской, на камнях и перекатах весной и летом

 

Общий вид забоя, с береговым кутком.

выкладываются переметы, а осенью и зимой устраиваются забои. Сежа и другие, более мелкие, орудия распространены почти повсеместно.

Что касается времени применения отдельных орудий лова то подо льдом местами выставляют забои, да ловят нитяными вандами и — в полыньях — сетями. В начале весны ловят теми же сетями и вандами; последние, впрочем, как только пойдет мутная прибылая вода, в которой скоро «преют» нити, сменяются вандами турлучными. Осенью ловят сетями, в низах главным образом неводами и волокушами, а в среднем течении — выставляют забои.

18

Лодки терских рыболовов крайне примитивны. Их, «каюки» представляют из себя, собственно говоря, длинное и узкое корыто, выдолбленное из цельного дерева (тополя, дуба и проч.). Первоначальное назначение каюка — служить помещением для давки винограда на вино; как ни жалко подобное суденышко, оно является довольно стойким на воде и удобным по местным условиям. Сидеть в нем приходится обыкновенно прямо на дне; управляют каюком при помощи узкого и длинного весла; если два гребца, то один располагается в самом носу лодки, другой в корме; на меляках — не гребут, а толкаются веслами по дну.

 Глава V. Обработка рыбы.

Таков в общем обиход Терского казака—рыболова. Свои небольшие сравнительно уловы он обрабатывает (солит, сушит и проч.) на своем дворе, пользуясь для посола какой-либо бочкой и т. д.; особых промысловых заведений по среднему Тереку не существует; они имеются лишь в низах и принадлежат не казакам, а арендаторам вод или скупщикам рыбы, улавливаемой казаками. Заведения эти сравнительно не велики и далеко уступают даже средним астраханским промыслам. Наиболее крупные промыслы имеет арендатор морского казачьего участка — на о—ве Чечне, составляющем как бы естественное продолжение полуострова Уч, отделяющего Аграханский залив от Каспийского моря, в Конном Куте — на берегу этого залива и на Украинском берегу, в нескольких верстах к северу от устья Старого Терека. Довольно жалкий промысел имеет «подрядчик» Александрийской станицы, как называют казаки этой станицы скупщика их уловов. Вот что я встретил там осенью 1895 года: небольшой плот; некрытый лабаз с чаньями на вольном воздухе; жалкую казарму, с земляным полом; коп-

19

тильню и оригинальный выход, построенный из саманного (глинобитного) кирпича. Но еще печальнее оказался временной промысел одного армянина, арендовавшого тогда наиболее верховые воды Александрийской станицы. Здесь рядом с обычной кибиткой кочевника, служащей жильем приказчика, я увидел камышевый навес: под ним весы

 

Рыбоприемный плот в ст. Александрийской.

и деревянный стол, на котором разделывают рыбу. Тут же 5—6 тар, прикрытых досками и рогожей и придавленных гирями (вместо «винта» или промыслового пресса); в углу — небольшой деревянный ларь, стоящий прямо на земле, а между кибиткой и навесом полуврытый в землю каюк, в котором — налив в него воды — промывают рыбу.

 Глава VI. Морское рыболовство.

Познакомившись с обстановкой рыбных промыслов Терского казачьего войска, взглянем на их организацию, начав с морских вод, сдаваемых войском, как сказано выше, в аренду[5]. Но, сдавая эти воды, войско оста-

20

вляет право лова в них для «казаков бывших Гребенского и Кизлярского иолков, расположенных по р. Тереку и его рукавам, начиная от Калиновской до Александрийской станицы включительно». Собственно говоря, казаки (а также вдовы и круглые сироты) могут производить лов рыбы в морских водах лишь «для собственного своего продовольствия», не продавая рыбы посторонним лицам «в пределах войсковых вод», но в действительности, благодаря общности выражений контракта, арендатор не может оказывать им никаких препятствий и ограничений в лове.

Морской лов станичники начали довольно давно: калиновские казаки, например, как говорят сами ловцы, ходят к морю лет 45, а червленские вышли туда в первый раз в 1876 г. Промысел этот успел уже сложиться в своеобразную артельную форму.

Идут на промысел в море казаки из всех станиц, имеющих на это право, кроме ст. Николаевской, где больше занимаются хлебопашеством. Идут они преимущественно осенью, с августа, а иногда и весною, с апреля, — для лова воблы и сазана. Для промысла казаки «сбиваются» обыкновенно в артели, по 8—10 человек, причем каждый член ее выставляет до 15—20 сажен невода или волокушки, которыми производится лов по черням моря. Ловцы спускаются чаще всего вниз по Бирючку (лишь Калиновские казаки, а иногда и из ст. Червленной, идут на подводах), достигая моря дня через 4. Необходимую для посола рыбы соль казаки получают на местных промыслах, платя копеек по 30 за пуд, и ради экономии пользуются иногда и «высолками», т. е. отмытою жировою, или бывшею уже в употреблении, солью. Солят они рыбу или в «третьем» каюке (с двух производится лов), или просто на земле — «кругом». В последнем случае пересыпанные солью ряды рыбы оставляются в кругах на сутки; затем ее промы-

21

вают и сушат на простейших вешалах — камышевых «чалах». Полученные таким образом товары, конечно невзрачные и находящие себе потребителя лишь среди местного населения, отвозятся с моря на подводах, которые приходят сюда из станиц за рыбой, снастями и лодками.

Количество казаков, рыбачащих в морских водах, бывает различно по годам; особенно много ходит их в годы неурожая винограда. Впрочем, с течением времени, с уменьшением рыбы в реке, морской казачий промысел, по-видимому, усиливается. То же, конечно, обстоятельство гонит казаков из станиц, расположенных по Тереку выше ст. Калиновской, в другие места морского побережья Каспия. Таковы, например, попытки казаков ловить рыбу на всем пространстве Кумского прорана, вовсе не принадлежащего всецело Терскому войску.

Для полноты описания терских морских вод необходимо отметить, что перед устьями Старого Терека, Росламбечихи и Бирючка казаками установлены особые, сравнительно небольшие, запретные пространства, обозначаемые плавучими бакенами и имеющие целью оградить проход рыбы из моря в реку. Подобно им, и перед северными рукавами Терека, в Брянском култуке, выделена казною под запрет обширная полоса вод. Запретные воды, в которых, перед речными устьями, сбивается масса рыбы, привлекают, конечно, и ловцов, частенько нарушающих запреты, несмотря на существующий надзор за рыболовством. Сетки обловщиков, массами порою выставляемые на запретных банках, мешают, разумеется, проходу рыб в реку, но им не задержать всей рыбы, стремящейся на «сладкую» воду.

 Глава VII. Речное рыболовство.

Подходящие с моря, проходные рыбы то густыми косяками, то отдельными особями, быстро следующими друг за

22

другом, входят в конце концов, счастливо избежав снастей морских ловцов, в тот или другой рукав Терека и, повинуясь природным инстинктам, идут вверх по реке, мимо длинного ряда казачьих станиц. Жители их ждут не дождутся, как божьего благословения, появления проходной рыбы, и снова на пути ее встают бесчисленные преграды, в виде крючьев и других мелких ловушек, сетей, неводов и ужасных забоев. Чем ближе к морю, тем богаче, понятно, рыбные ловли: низовые станицы имеют в рыболовстве видный источник существования, расположенные выше по реке находят в нем более или менее случайный подсобный заработок. В связи с общим значением рыбного дела для станичников, сложились в различных станицах разнообразные порядки рыболовства. Ознакомление с ними представляет большой интерес, так как здесь, по-видимому, можно подметить зачатки тех начал общинного рыболовства, которые развились в такую стройную систему в Уральском казачьем войске, основное ядро которого было положено когда-то Гребенскими казаками, ушедшими с Терека на Яик[6]. Вот, в общих чертах, картина речного казачьего рыболовства на Тереке.

Наиболее обособлено рыболовство станицы Александрийской, или Копая. Расположенная на Старом Тереке, или Копайке — многоводном сравнительно рукаве реки, недалеко от его устья, станица эта находится в наилучших, по отношению к рыболовству, условиях. Она первая встречает рыбу, идушую с моря; она в значительном изобилии пользуется терскими рыбными богатствами, и жители ее почти исключительно занимаются рыболовством, так как скудные или болотистые низины их юртовых земель не дают им возможности извлекать существенные средства от земледелия или скотоводства. Исключительно только в этой станице в рыболовстве участвуют и женщины, носящие тогда,

23

ради удобства, полумужской костюм. Изложенные обстоятельства поставили копайцев в совершенно особые условие и, нельзя скрыть, что их рыболовные богатства — «бельмо в глазу» станичных рыболовов среднего Терека. В случае плохого лова все притерское население обвиняет в непропуске рыбы вверх всех низовых рыболовов, главным образом жителей станицы Александрийской. Нельзя скрыть впрочем и того, что эти обвинения часто весьма справедливы. Мне самому пришлось услыхать уже на железной дороге, уносившей меня из Владикавказа в Россию, от случайного своего спутника, бывшего владельца одного из имений по Старому Тереку, как сплошь перегораживают его неводами, очень ловко скрывая их даже от комиссий, посылаемых иногда из Кизляра для проверки жалоб других притерских жителей на преграждения подобного рода. А в тоже время, хотя я и был в Копае, мне не привелось посетить его рыбные ловли: местное начальство выставило к тому целый ряд препятствий, оказавшихся, как пришлось убедиться, к сожалению, уже позже, придуманными очень искусно. Боязнь постороннего глаза — признак, говорящий весьма много.

Насколько удалось узнать, копайские рыбные ловли организованы следующим образом.

Право участие в лове составляет «пай» каждого взрослого казака станицы; подобным же паем, но лишь в определенных его долях, владеют несовершеннолетние казаки, вдовы и круглые сироты. Каждый владелец пая может его продать или передать другому лицу, даже не казаку; обыкновенно пай на целый год продается за 10 рублей, на весну — за 3 и на осень — за 5 руб. Высшая стоимость осеннего рыболовства объясняется осенним ходом таких ценных рыб, как лосось и шамая. Для участие в том или другом роде рыболовства требуется наличность известного количества паев: так ловить неводом могут лишь четыре пая; сетной же лов дозволяется при соединении на каюке трех паев, причем с трех-же паев можно

24

выставлять и нитяную ванду. Для неводного и сетного лова установлены особые места; в боковых водоотводных канавах ловят крыгами и сежами. Наиболее интересен лов, производимый совместно всеми рыбаками — так называемая «громка» или «вольница». Громка устраивается обыкновенно поздней осенью — в ноябре, декабре, когда ловят преимущественно сома, а иногда и весной, в конце марта, в начале апреля — на сазана. Весь порядок громки — место, ее начало и конец плава, время, количество сетей, их качество и проч. — определяется соответственными станичными приговорами, устанавливающими вместе с тем и надлежащие взыскания за нарушения того или другого правила; взыскания эти выражаются в уплате определенной денежной суммы в общественный капитал или даже в конфискации орудий лова и лодки. Во время осенней громки вылавливаются целые десятки тысяч голов, и даже пудов, сома, залегающего на зиму в глубоких ямах Старого Терека. Заканчивая громку в субботу, казаки часто сдают в аренду воскресный лов.

Как на вольнице, так и при лове отдельных рыбаков-хозяев, здесь вылавливается столь большое количество рыбы, что сами рыбаки не могут с нею управиться. Поэтому, при отдаленности Александрийской станицы от крупных рынков, здесь выработался способ запродажи уловов, впредь на несколько лет, особому «подрядчику», который обязуется принимать от казаков всю пойманную ими рыбу по определенной цене, а также выдать на каждый пай задаток в определенном размере, и поставляет казакам рыболовные материалы по астраханским ценам. В условии, заключаемом выборными станицы с подрядчиками, определяются не только цены на рыбу и сроки уплаты, но и те денежные взыскания с поставщиков рыбы и их приемщика, которые они должны взаимно уплачивать, в случае если первые продадут рыбу на сторону, а последний — откажется принимать ее. Не знаю, как стоит настоящее дело теперь; при моем посещении Терека подрядчиком

25

состоял один из Моздокских купцов, заключивший с станичниками официальное условие на прием рыбы в течение 6 лет (с сентября 1891 г. по сентябрь 1897 г.). Начальство Кизлярского отдела считало даже подобного рода сделку не вполне законной, почему — быть может — ныне в станице Александрийской существуют другие порядки. Посторонние лица рассказывали также, что обе договаривающиеся стороны нередко обманывали друг друга, как бы молчаливо соглашаясь не претендовать на это: казаки немало рыбы продавали порою на сторону, а подрядчик сбывал им из своей лавки не только рыболовные материалы, но и разнообразный красный товар, дрянного качества и по высокой цене.

Выше Кизляра, вдоль Среднего Терека, вплоть до Моздока, тянется целый ряд станиц, идущих в следующем, начиная с низу, порядке: Бороздинская, Дубовская, Каргалинская, Курдюковская, Старо-Гладковская, Ново-Гладковская, Шелкозаводская, Щедринская, Червленная, Николаевская, Калиновская, Савельевская, Мекенская, Наурская, Ищёрская, Галюгаевская, Стодеревская. Далеко не все жители этих станиц занимаются рыболовством; количество казаков—рыболовов, количество рыболовных снастей в каждой станице постепенно уменьшается по мере движения вверх. Редко станичники пользуются сами всеми своими рыболовными водами, арендуя, впрочем порою, для устранение споров и неурядиц, и частные воды у противоположного берега реки; обыкновенно же использование юртовых вод совершается здесь путем сдачи их в аренду. «Продают» казаки все воды, часть их, или, наконец, лишь места, годные для постройки забоев или выставки сеж. Наиболее любопытна сдача последних мест, известных под именем «яров». Под этим названием разумеются суводи, в которых, особенно при сооружении небольшого отбоя, с наибольшим успехом можно «сидеть на сиденках», т. е. ловить сежею. По укоренившемуся обычаю, арендаторы яров выставляют обыкновенно в пользу ста-

26

ничников одно или несколько ведер водки, которую наливают в «кадушку», помещаемую на улице или площади. Подобную церемонию подгоняют чаще всего к масляной неделе, и степенные вообще «старики» учиняют тогда знатные попойки, часто кончающиеся бранью, ссорами и даже драками. Необходимо заметить, что в некоторых станицах, как например в ст. Дубовской, часто ловят «артелями» на сежах. Обыкновенно в такой артели бывает 6 человек, которые, чередуясь по двое, сидят на сеже по неделе.

При «продаже» вод, или сдаче их в аренду, условия последней бывают весьма разнообразны: то казаки оставляют за собою право бесплатного лова мелкими орудиями; то обязуют арендатора допускать их к лову за особую в его пользу плату с каждого отдельного орудия лова, или принимать от ловцов рыбу по определенной цене; при этом иногда арендатор обязуется также снабжать ловцов снастями по установленной заранее оценке. В таких случаях казаки делаются как бы подрядными ловцами арендатора их вод. Иногда, сдавая воды, станичники оставляют в запрете известную их часть, предназначаемую для устройства своего общественного лова. Такой общественный лов — «громка», «громки», «гай» или «вольница» — является наиболее интересным видом казачьего рыболовства. Начало подобного лова, производимого часто при помощи наиболее примитивного орудия — багра, кроется в глубине дальних лет, а полное развитие он получил в плавне и багренье уральцев.

Громка производится на ямах или «ятовинах» в самой реке, что наблюдается в станицах верховых, или в глубоких ее застругах — в низовых станицах. В четырех самых верховых станицах из перечисленных выше с Филиппова заговенья (14 ноября) до ледостава занимаются обыкновенно багреньем, во время которого вылавливают преимущественно сома и усача, редко лоха. На багренье выезжают целые десятки каюков; в нем при-

27

нимают участие и молодые казаки, в то время как ловом рыбы вообще занимаются преимущественно люди пожилые, старики. Отчасти в помянутых станицах, а еще более в станицах, расположенных ниже их, на гай выезжают уже не с баграми, а с плавными сетями. При этом рыбу вспугивают с мест залежек криком, шумом, стуком весел, ширяньем палок или шестов. Сплывающую в это время рыбу часто загоняют в куток забоя. Подобный лов вполне оправдывает наименование его «громкой».

Такими же приемами вылавливают рыбу и из заструг.

Особенно славится своим обширным «гаем» станица Старо-Гладковская, где гай этот, наиболее обстоятельно урегулированный, производится в глубокой заструге, расположенной верстах в восьми от селения, вверх по течению реки. Сюда, обыкновенно к Николе Зимнему (6 декабря) сбирается от 30 до 50 каюков, с сетками и сандолями. Прежде всего весь затон перегораживается плавными сетками, укрепляемыми в данном случае на длинных кольях, подобно ставным сеткам. Затем в заструге залегшую рыбу вспугивают шумом, баграми; она мечется туда и сюда и, в конце концов, то запутавшись в сетяных ячеях, то зацепленная багром, попадает в руки участников гая. Последние весь улов делят между собою поровну. Подобный лов продолжается 2—3 дня.

 Заключение.

Такова в общих чертах картина рыбного промысла терских казаков, печальная картина беспощадного и поголовного вылова рыбы из Терека. Сетные преграждения внизу и сплошные перекатные забои вверху, составляющие едва проницаемую преграду для проходных рыб, встречающих к тому же массу других ловушек на своем длинном пути от моря к нерестилищам, расположен-

28

ным высоко по реке; полное вычерпывание рыбы, залегшей на зиму на ятовинах в реке и в застругах — вот что мы видим на Тереке. Нет здесь отдыха рыбе, ни во времени, ни по месту: ловят ее везде и всегда, где и когда лишь возможно...

Все это не могло не отозваться на оскудении Терека рыбой, на что жалуется все притерское население и о чем, несомненно, свидетельствуют рассказы и сопоставление современных уловов с уловами лет 10—20 тому назад.

Размер нынешней добычи за последние девять лет выражается следующими цифрами об уловах рыбы в Терской области, заимствованными из приложений к ежегодным всеподданнейшим отчетам Начальника Терской области: 

ГОДА	Поймано рыбы (пудов).		Добыто икры (в пудах).		Оценка всего улова (в рублях).	На душу мужского пола[i] приходится.
	Красной.	Белой.	Красной.	Белой, (а также вязиги, клея и проч.)		Войскового сословия.	Всего населения области.
1891	6 950	35 063	145	153	63 677	—	29 к.
1892	20 831	57 622	877	1 886	172 842	—	57 к.
1893	25 036	115 388	1 735	7 470	269 547	—	87 к.
1894	23 348	93 513	1 398	1 501	265 626	—	83 к.
1895	26 335	123 023	1 038	1 730	313 849	3 р. 75 к.	99 к.
1896	60 930	179 309	1 289	3 494	609 385	7 р. 13 к.	1 р. 34 к.
1897	66 421	130 056	1 253	1 866	604 132	6 р. 93 к.	1 р. 42 к.
1898	60 115	184 300	1 421	4 605	362 616	4 р. 00 к.	1 р. 05 к.
1899	37 380	169 636	1 368	12 274	428 086	4 р. 73 к.	—

Резкое увеличение уловов с 1896 г. является, по-видимому, только вследствие того, что ранее приводятся цифры уловов без данных о добыче арендатора морских ка-

29

зачьих вод, а позже уловы эти показываются в общем количестве. Во всяком случае, настоящие официальные цифры, давая некоторое представление о размерах рыбных промыслов Терской области, не могут считаться цифрами, вполне точными.

Как бы то ни было, нельзя сомневаться в том, что промыслы эти, как промыслы и других важнейших рыболовных районов России, нуждаются в упорядочении. Чем скорее будет установлен давно ожидаемый порядок, обставленный так, чтобы он по возможности не нарушался, — тем лучше. Каждая новая рыболовная путина приносит, в настоящих условиях, новую каплю зла, — а капля за каплей, мы знаем, точит и камень. Так и современные порядки, если они продлятся еще долго, разрушат рыбное богатство Терека, как ни велико еще оно в настояшее время. А оно, ведь, послужило между прочим, основанием и той славы этой кавказской реки, о которой поется в старой песне гребенских казаков:

Уж ты батюшка, ты наш батюшка,

Быстрой Терек, ты Горыньевич!

Про тебя лежит слава добрая,

Слава добрая, речь хорошая...

30

[1] Результаты этого изучения, произведенного по поручению Министерства Земледелия и Государственных Имуществ, подробно изложены в печатном отчете «Терские речные и Притерские рыбные промыслы» (С.-Пбург, 1898). Из этой книги заимствован и материал для настоящаго очерка.

[2] Основу Терскому казачеству положили выходцы с Дона, которые проникли на северный Кавказ в начале второй половины XVI века. Первые поселения осели по ущельям Кавказских гор (Гребни), откуда и произошло название Гребенских казаков. (Есть, впрочем, и другое указание на то, что название это принесено с Дона, где казаки жили под «Гребенными горами»). Полки Кизлярский и Моздокский, названные так по двум опорным пунктам Терека, вдоль которого протянулась затем линия казачьих станиц, составляют позднейшие наслоения притерского казачества. В 1832 году все эти полки, вместе с некоторыми другими, вошли в состав общего по северному Кавказу линейного казачьего войска, которое позже (в 1860 г.) распалось на существующие поныне войска: Терское — по Тереку и Кубанское (бывшее Черноморское) — по Кубани.

[3] Это последний приток Терека с левой стороны. С правой стороны притоков у него вообще немного; важнейшим является Сунжа (длиною 165 в.), впадающая в Терек немного ниже Щедринской станицы.

[4] Эта снасть устраивается по типу волжской шашковой снасти, т. е. к каждому, довольно крупному, крючку ее привязывается поплавок из древесной коры.

[5] Предоставленный казакам участок морских вод простирается в море на 76 верст, а по берегу тянется от Бахтемировского прорана до пределов бывшего владения Шамхала Тарковского, захватывая часть вод Аграханского залива.

[6] Точнее будет сказать, что Гребенские казаки вместе с Донскими казаками составляли это ядро. Ред.

[7] Всего населения в Терской области к 1 января 1900 г. насчитывалось 918 596 душ (из них мужского пола 478 605), в том числе войскового сословия 180 125 человек (90 490 мужчин).

 

ПУБЛИКАЦИЯ: Кузнецов И.Д. Терские казаки и их рыбные промыслы. СПб., 1901. – 31 с.