Кренке И. А., Цепкин Е. А. Рыболовство на Москве-реке с V в. до н. э. по VIII в. н. э.

Объектом настоящего исследования является коллекция остатков рыб и предметов, связанных с рыболовством; она была собрана при раскопках Дьякова городища в Москве. Эта коллекция представляла собой интерес, поскольку сведения о древней промысловой ихтиофауне Москвы-реки и рыбо­ловстве до сих пор были ограничены лишь средневековыми материалами из раскопа в Зарядье [1].

Накопление культурного слоя Дьякова городища происходило в интервале с V в. до н. э. по VII в. н. э., что установлено на основании многочисленных (66) радиоуглеродных датировок и по вещевым находкам [2].

Особенности залегания костных остатков рыб и методика сбора коллекции. Методика раскопок, проводившихся на Дьяковом городище в 1981 —1987 гг., совершенствовалась от ручной переборки культурного слоя до просева его через сетку с 3-миллиметровыми ячейками, что существенно сказалось на количестве обнаруженных мелких объектов, к которым принадлежат и остатки рыб. Неоднородность методики сбора исключает возможность корректных количест­венных сопоставлений между участками памятника, раскапывавшимися в раз­ные годы, но не препятствует сравнению по степени насыщенности рыбьими костями различных стратиграфических горизонтов, так как для каждого из них применялся весь набор методик отбора.

Всего на памятнике было отобрано 290 образцов, содержавших 420 костей и чешую рыб. Из них 90 образцов были взяты на участках с нарушенной страти­графией, 17 — из нижнего слоя городища, 183 — из верхнего слоя[1]. Сделав поправку на разницу в объемах изученного верхнего и нижнего слоев, можно прийти к выводу, что верхний слой памятника примерно в 3 раза более насыщен остатками рыб, чем нижний. Возможно, это объясняется различиями в степени развития рыболовства в ранне- и позднедьяковский периоды, хотя допустимы и другие варианты интерпретаций.

Имеющиеся материалы не позволяют достоверно определить, имелись ли различия по насыщенности остатками рыб между субгоризонтами 2-метровой толщи верхнего слоя городища. Однако просев культурного слоя через 3-мил­лиметровую сетку на контрольном участке площадью 2 м2 показал, что верхний горизонт верхнего слоя весьма насыщен чешуей и костями рыб, которые содер­жались (и не в единичном числе) в каждом 10-сантиметровом пласте без исклю­чения (табл. 1). При этом надо учитывать, что контрольные квадраты не входи­ли в зону скопления кухонных отбросов, были сравнительно удалены от жилищ, культурный слой в них отличался однородностью.

При раскопках было обнаружено около двух десятков скоплений рыбьей чешуи, которые могли образоваться лишь при разделке значительного количе­-

 104

 Таблица 1

 Распределение костных остатков рыб, обнаруженных в контрольных

квадратах (№ 241, 242) Дьякова городища

ства рыбы. Все эти скопления залегали в верхнем слое, причем лишь два скоп­ления относились к нижней части верхнего слоя, а все остальные — к его сред­ней и верхней частям. Планиграфическая позиция большинства скоплений была одинакова — они располагались возле краев прямоугольных построек (размеры около 4 х 5 м), между близко стоявшими постройками. В централь­ной зоне жилищ, возле очагов, скоплений чешуи зафиксировано не было.

Характеристика предметов, связанных с рыболовством. Крючки. С дьяков­ских памятников Москворецкого бассейна нам известно всего пять крючков; три из них найдены на Дьяковом городище и два — на Щербинском (рис. 1). Два крючка из раскопок 1981—1987 гг. на Дьяковом городище (рис. 1, 2, 4) были найдены в средней и нижней частях верхнего слоя. Их типологическое сходство с остальными крючками позволяет предположить, что все они отно­сятся к позднедьяковскому времени. Малочисленность крючков на Дьяковом городище (и на дьяковских городищах вообще) при обилии остатков рыб заставляет предположить, что или ловля на удочку была мало распространена, или рыболовецкий инвентарь хранился не на городище, а попадал сюда случай­но. Показательно сравнение количества крючков и охотничьих стрел. На два крючка из раскопок 1981—1987 гг. приходится 86 стрел. Такая диспропорция делает небезосновательной гипотезу о существовании специализированных рыболовецких стоянок с постоянно хранившимся там инвентарем.

Грузила. Каменные и глиняные грузила, которые предположительно могли быть грузилами от сетей, встречены и в нижнем, и в верхнем слоях Дьякова горо­дища. В нижнем слое найдено три каменных грузила. Все они отличаются массивностью (рис. 2, 1, 5, 6). Грузила из верхнего слоя менее массивны, более половины из них сделано из глины (рис. 1, 1115; 2, 24).

Кочедыки. Инструменты для плетения сетей могут быть атрибутированы лишь гипотетически. Очевидно, что это должна быть сравнительно массовая категория находок. В слое Дьякова городища было найдено около 200 костяных острий (проколок). Среди острий из нижнего слоя и нижнего горизонта верхне­го слоя выделить кочедыки не представляется возможным. Массовое орудие специализированного назначения, которое, на наш взгляд, являлось кочедыком, появляется в средней части верхнего слоя. Это — острие слабоизогнутого про­филя, сделанное из бокового метаподия лося. Оно имело отверстие для привя­зывания нити, причем в отличие от остальных проколок отверстие располагалось не у самого тыльного конца предмета. Само острие было намеренно сточено таким образом, чтобы быть тупым и коротким, т. е. оно, очевидно, не предназ­началось для прокалывания (рис. 1, 610). Подобных предметов было найдено более 10.

Обращает на себя внимание тот факт, что появление вышеописанного типа острий, предположительно кочедыков, совпадает по времени с появлением в слое

 105

 

Рис. 1. Позднедъяковские предметы, связанные с рыболовством. 1-5 - крючки; 6-10 – кочедыки; 11-15 – грузила. 1, 4, 5 – железо; 2, 3 – бронза; 6-10 – кость; 11-14 – глина; 15 – камень. 1, 3 – Щербинское городище; 2, 4-15 – Дьяково городище (2, 4, 6-15 – раскопки 1981-1087 гг., 5 – раскопки XIX в.).

городища зерен льна[2]. Вероятно, освоение дьяковцами льняного волокна созда­ло новые возможности для развития ремесла по плетению сетей, что сопровож­далось и выработкой стандартизированного инструмента новой формы.

Остеологический материал. Из общего числа костей 185 экз. определены до вида, 30 экз. (мелкие позвонки) — до семейства (карповые). Остальная часть костного материала была представлена обломками ребер, лученосцев и жабер­-

 106

 

Рис. 2. Дьяково городище, рыболовные грузила. 1, 5, 6 – нижний слой; 2-4 – верхний слой; 1-6 – камень

ных дуг, которые из-за отсутствия диагностических признаков отнесены в группу рыб вообще. Ниже приведены результаты определения субфоссильных остатков по каждому виду в отдельности (табл. 2 и 3).

Стерлядь Acipenser ruthenus. Материал: supracleithrum, колючий луч груд­ного плавника и спинная жучка (всего 3 экз.). В настоящее время стерлядь в Москве-реке не встречается. За последние несколько десятилетий она ни разу не была отмечена в этой реке, хотя теоретически допустимо, что в отдельные годы единичные экземпляры ее могут случайно зайти в самые низовья Москвы-реки из Оки. Эта ценная промысловая рыба во второй половине XIX в. еще попа­далась в Москве-реке, причем неподалеку от столицы, но была очень редкой [4]. Основной стерляжьей рекой Подмосковья в прошлом являлась Ока. Извест­но, например, что в этой реке на участке между городами Муромом и Алексиным только за год (с сентября 1686 г. по август 1687 г.) для московского Кормового дворца было добыто более 6 тыс. стерлядей [5].

Таймень Hucho hucho taimen. Материал: два позвонка, принадлежавшие особи длиной 117 см. И в Москве-реке, и в Оке тайменя теперь нет. Современ­ный ареал его в Верхневолжском бассейне ограничен тремя притоками Камы: Вишерой, Колвой и Чусовой [6]. Однако еще сравнительно недавно, во второй половине XIX в., область распространения этого вида рыбы была гораздо шире. Таймень встречался как в самой Каме, так и во многих ее притоках: Вятке, Вишере, Колве. Чусовой, Уфе, Белой, а также в Волге от устья Камы до г. Став­рополя [7, 8].

Щука Esox lucius. Материал: фрагменты чешуи и 98 экз. различных костей (dentale, articulare, quadratum, hyomandibulare, maxillare, palatinum, para­-

 107

 Таблица 2

 Видовой состав остатков рыб из Дьякова городища, V в. до н.э. – VII в. н. э.

Таблица 3

Восстановленные размеры рыб из Дьякова городища

sphenoideum, ceratohyale, urohyale, praeoperculum, metapterygoideum, ectopte­rygoideum, frontale, posttemporale, cleithrum, pelvis, vertebrae). В современной фауне Москвы-реки щука является весьма обычной, хотя и не очень многочис­ленной рыбой. До зарегулирования стока реки плотиной Можайского гидроузла численность ее была значительно выше, чем теперь. В 30-е годы, например, в среднем течении Москвы-реки щука составляла в местном колхозном промыс­ле 25% всего улова рыбы [9].

Плотва Rutilus rutilus. Материал: фрагменты чешуи и 4 экз. костей (pharyngiale, hyomandibulare, praeoperculum), принадлежащие особям длиной 19—31 см. В настоящее время в Москве-реке плотва принадлежит к числу наиболее широко распространенных и многочисленных рыб.

Язь Leuciscus idus. Материал: фрагменты чешуи и 5 экз. костей (cleithrum, parasphenoideum, praeoperculum, operculum, interoperculum). В настоящее вре­мя в среднем течении Москвы-реки язь довольно обычен, но не столь многочис­лен, как плотва. В прошлом столетии его было гораздо больше; только в черте столицы удочками вылавливалось до 300—400 пудов (4800—6400 кг) язя еже­годно [7].

Голавль Leuciscus cephalus. Материал: фрагменты чешуи и 10 экз. костей (cleithrum, pharyngiale). В составе современной ихтиофауны среднего течения Москвы-реки голавль по численности занимает примерно то же место, что и язь. В 30-е годы он был здесь более обилен и составлял в местном промысле 15% всего улова рыбы [9].

Жерех Aspius aspius. Материал: 1 экз. глоточной кости. В настоящее время в среднем течении Москвы-реки жерех редок; не был он здесь многичис­ленным и в прошлом столетии [7].

Лещ Abramis brama. Материал: фрагменты чешуи и 20 экз. костей (para­sphenoideum, urohyale, frontale, operculum, suboperculum, cleithrum, pelvis). На протяжении нашего столетия численность леща в среднем течении Москвы-реки не оставалась постоянной. В 30-е годы лещ здесь был весьма обычным видом, в 50-е годы численность его сильно сократилась, а в последнее время ста­ла заметно возрастать [10].

Карась Carassius sp. Материал: несколько фрагментов чешуи, принадлежав­шей, по-видимому, золотому карасю. В Москве-реке карась редок. Будучи типично лимнофильной рыбой, он лишь случайно попадает в реку из озер и ста­риц во время весеннего половодья.

 108

Таблица 4

Дьяково городище. Видовой состав рыб в древних уловах по слоям

 

Сом Silurus glanis. Материал: 14 экз. различных костей (maxillare, intero­perculum, cleithrum, marginalia, vertebrae). В среднем течении Москвы-реки последние случаи поимки сома были отмечены в 30-е годы [9]. В XIX в. сом также был редкой рыбой и постоянно встречался лишь в низовье Москвы-реки [4, 7].

Судак Lucioperca lucioperca. Материал: 27 экз. различных костей (dentale, articulare, maxillare, quadratum, parasphenoideim, epihyale, praeoperculum, interoperculum, metapterygoideum, cleithrum, veriebrae, колючий луч плавника). В XIX в. судак попадался как в среднем, так и в нижнем течении Москвы-реки [7]. В 30-е годы нашего столетия он встречался здесь очень редко [9], а в 50-е годы вообще не был отмечен. В последнее время, однако, стала появляться мо­лодь судака, попадающая в среднее течение Москвы-реки из Можайского водо­хранилища.

Окунь Perca fluviatilis. Материал: фрагменты чешуи и позвонок. Окунь относится к числу весьма обычных рыб Москвы-реки. В 30-е годы в среднем течении реки он был объектом местного промысла, хотя играл в уловах незна­чительную роль — около 2% [9].

Характер промысла и экологическая реконструкция. Разнообразие видового состава рыб по остаткам в коллекции в целом указывает на существование разных способов лова. При этом при дифференцировании материалов по слоям выявляется ряд особенностей. Состав фауны нижнего слоя городища (табл. 4) с учетом биотопического распределения обнаруженных здесь видов рыб сви­детельствует, что основным орудием лова была сеть. Это подтверждают и на­ходки крупных, тяжелых каменных грузил (рис. 2, 1, 5, 6) предназначенных, бе­зусловно, для сетных, а не для крючковых снастей. Наиболее показательным для характеристики раннедьяковского рыболовства является отсутствие в нижнем слое остатков такого крупного (1,5—2 м) хищника, как сом, которого дьяковцы могли бы поймать лишь на большие и крепкие крючки. Таким образом, отсутст­вие костей сомов в нижнем слое подтверждает неслучайность отсутствия в этом слое крючков.

Верхний слой выделяется разнообразием видового состава рыб (12 видов), различных по своей экологии. Это крупные хищники (сом, таймень, щука, судак, жерех), населяющие различные биотопы — от заросших заводей до наиболее глубоких открытых участков водоемов, типично донные рыбы (лещ, стерлядь) и рыбы, плавающие в толще воды на различной глубине (плотва, го­лавль, язь, окунь). Приведенные данные в совокупности с находками разно­образного рыболовного инвентаря (рис. 1) указывают на существование в позднедьяковское время по крайней мере двух принципиально разных типов орудий лова: сетных (сети и, возможно, невода) и крючковых[3]. Наличие в комплексе рыб самых мелких размеров (12—25 см) дает основание предпо­лагать применение третьего типа орудий — ловушек типа верш, сплетенных из прутьев.

 109

Весьма примечательно, что в уловах дьяковцев преобладала щука. Это сви­детельствует о том, что жители городища не ориентировали свой промысел на вылов каких-то наиболее ценных (в гастрономическом отношении) объектов, а в большом количестве вылавливали именно тех рыб, для добычи которых не требовались сложные приемы и снасти. Щука, как известно, еще с эпохи мезоли­та являлась наиболее легко доступным объектом речного и озерного промысла, особенно весной, когда большими стаями она выходила на самые мелководные участки залитой вешними водами поймы для икрометания, теряя при этом всякую осторожность.

Набор видов рыб в уловах дьяковцев, естественно, не полностью отражает состав промысловой ихтиофауны Москвы-реки. Так, обращает на себя внимание отсутствие в коллекции с Дьякова городища самой многочисленной промысло­вой рыбы Москвы-реки — подуста, который в первой четверти нашего столетия в среднем течении реки составлял половину всех уловов рыб [9]. Эта небольшая по размерам (до 30—35 см) рыба постоянно держится на участках реки с до­вольно быстрым течением, обычно на самом стрежне. Ловить пугливого, стре­мительно плавающего подуста можно было лишь специальными мелкоячейными сетями, сплетенными из очень тонких, но прочных ниток, которыми, видимо, не располагали жители городища. Примечательно также отсутствие в ловах дьяковцев крупных представителей семейства осетровых: белуги, русского осетра и севрюги, костные остатки которых наряду с остатками щуки, леща, голавля, сома, судака, стерляди были найдены при археологических раскопках в центре Москвы, в слоях XI—XVII вв. [1]. Осетровые, судя по данным письмен­ных источников [5, 11, 12], заходили из Волги в Оку и ее притоки, в том числе и в Москву-реку, вплоть до первой половины XVIII в. Для добычи этих сильных, крупных проходных рыб, размером от 1,5 до 3 м, требовались особо прочные большие сети.

В результате анализа костных остатков и чешуи рыб были получены данные о сезоне лова. В коллекции с Дьякова городища имеются кости рыб, выловленных ранней весной, летом и осенью. По остаткам рыб пока не уста­новлено наличие зимней рыбалки, вопрос о которой остается открытым.

Изученная коллекция имеет информативную ценность не только для характе­ристики рыболовства, но дает материал и для реконструкции экологической ситуации. Судя по наличию в уловах дьяковцев таких рыб, как судак, стерлядь и особенно таймень, Москва-река в I тыс. н. э. была более полноводной и чистой рекой, чем в конце прошлого — начале нашего столетия. Для нереста тайменя и стерляди необходимо было наличие чистых, незаиленных галечниковых и пес­чанных участков дна.

Исчезновению из москворецкой фауны туводных тайменя и стерляди, а так­же проходных рыб предшествовало значительное сокращение их ареалов и чис­ленности вследствие многовекового, постоянно усиливающегося воздействия разнообразных форм хозяйственной деятельности человека. Наибольшее по своим масштабам влияние на фауну рыб Москвы-реки и других притоков Оки [13] оказывало нарушение естественного хода весеннего паводка в резуль­тате вырубки лесов по водоразделам рек. На основании изучения письменных источников С. В. Кириков [5, с. 256] пришел к выводу, что антропогенные изменения речных и озерных водоемов «начались с тех пор, как стали распахи­ваться степи и сводиться леса. Особенно сильно сказалась вырубка лесов по берегам рек». Как показали палинологические исследования [3, 14], вырубка лесов на территории Среднерусской возвышенности происходила уже в субат­лантическое время, т. е. 1—2,5 тыс лет. тому назад.

На основании изученной коллекции можно сделать следующие выводы.

1. Промысловая ихтиофауна из раскопок Дьякова городища преимущест­венно состояла из видов, широко представленных в Москве-реке еще в XIX — начале XX в. В то же время некоторые виды (таймень, стерлядь, сом) отсут­ствовали либо были чрезвычайно редки в уловах конца XIX — начала XX в., что

 110

свидетельствует о существенных изменениях, произошедших за последние 2 тыс. лет под воздействием антропогенных факторов.

2.  Послойный анализ костных остатков и вещевых находок позволяет пред­положить, что интенсивность рыболовства нарастала от раннего этапа сущест­вования городища к позднему. Наличие в позднедьяковских уловах разнообраз­ных видов рыб, тяготеющих к различным биотопам, указывает на существо­вание различных приемов ловли, что подтверждается и вещевыми находками.

3.  Преобладание щуки в ранне- и позднедьяковских уловах указывает на то, что стратегия рыболовства в железном веке была направлена главным образом на получение максимума добычи, для отлова которой не требовались сложные приемы и снасти.

 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.    Цепкин Е. А. Рыбы из археологических раскопок древней Москвы // Бюл. Моск. о-ва испыта­телей природы. Отд-ние биологии. 1972. Т. 77. Вып. 5.

2.    Кренке Н. А. Раскопки Дьякова городища 1981 г. // КСИА. 1984. Вып. 178.

3.    Гунова В. С., Кренке Н. А. Археолого-палеогеографические исследования в среднем течении Москвы-реки // Вести. МГУ. 1985. Серия 5. География. № 1.

4.    Мочарский И. И. Подмосковные рыбы // Тр. отдела ихтиологии Императорского Русского о-ва акклиматизации животных и растений. 1887. Т. I.

5.    Кириков С. В. Промысловые животные, природная среда и человек. М.: Наука, 1966.

6.    Зиновьев Е. А. Фауна рыб Камы, охраняемые объекты, проблемы ихтиологического кадастра водоемов // Всесоюзное совещание по проблеме кадастра и учета животного мира. Ч. 2. М.: Наука, 1986.

7.    Сабанеев Л. П. Рыбы России. М., 1911.

8.    Берг Л. С. Рыбы пресных вод СССР и сопредельных стран. Ч. 1. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948.

9.    Модестов В. М. Рыбы Москвы-реки и перспективы их промыслового использования // Сб. науч. студ. работ. Биология. Вып. 6. М.: Изд-во МГУ, 1939.

10.       Цепкин Е. А., Соколов Л. И. Об изменениях ихтиофауны среднего течения Москвы-реки // Бюл. Моск. о-ва испытателей природы. Отд-ние биологии. 1987. Т. 92. Вып. 1.

11.       Рулье К. Ф. О животных Московской губернии или о главных переменах в животных первозданных, исторических и ныне живущих, в Московской губернии замечаемых. М., 1845.

12.Герберштейн С. Н. Записки о Московитских делах. Павел Иовий Новекомский. Книга о Московском посольстве. СПб., 1908.

13.Цепкин Е. А. Об изменении видового состава промысловой ихтиофауны бассейна Оки в позднем голоцене // Бюл. Моск. о-ва испытателей природы. Отд-ние биологии. 1981. Т. 86. Вып. 2.

14.Серебрянная Т. А. Влияние человека на растительность Среднерусской возвышенности (по палинологическим данным) // Антропогенные факторы в истории развития современных экосистем. М.: Наука, 1981.

[1] Верхний и нижний слои соответствуют двум основным этапам функционирования посе­ления и датируются соответственно V ‑ III вв. до н. э. и II в. до н. э. — VII в. н. э. Население, оста­вившее эти слои, довольно значительно различалось по уровню развития материальной культуры. В период отложения нижнего слоя железообработка была еще слабо развита. Палинологические исследования, проведенные на городище, позволяют предположить, что земледельческая актив­ность людей, оставивших верхний слой, была существенно интенсивней, чем у населения, оста­вившего нижний горизонт [3].

[2] На памятнике проводилась широкая программа карпологических исследований (Н. А. Кирьянова, Институт археологии АН СССР), и данное наблюдение базируется на массовом: материале.

[3] Мелкими круглыми глиняными грузилами (рис.1, 12—15) могла оснащаться нижняя часть невода. Массивные крючки (рис. 1, 1, 4, 5), несомненно, предназначались для ловли сомов, а небольшими (рис. 1, 2, 3) дьяковцы могли добывать всех остальных хищных рыб.

 N. A. KRENKE, E. A. TSEPKIN. 

FISHERY IN THE MOSKVA-RIVER DURING THE 5TH CENTURY B. C.THE 7TH CENTURY A. D.

 Summary

 The article presents some results of the study of the collection of fishbones and artefacts connected with fishery which was formed during the excavations of Dyakovo fortified settlement in the vicinities of Moscow. The site is dated to the 5th century В. С. — the 7th century A. D. The species of the exploited ichtiofauna were defined and some factors characterizing the development of fishery during the period of occupation of the site were marked. The fishery being first comparatively primitive then developed up to the more progressive level when different types of tackles were used. The findings of bones or Salmo trutta and sterlet are of great significance for reconstruction of the paleoecology of the Moskva-river.

 111

ПУБЛИКАЦИЯ:  Кренке И. А., Цепкин Е. А. Рыболовство на Москве-реке с V в. до н. э. по VIII в. н. э. // Советская археология,  № 1.  М., 1991. С. 104-111.