Касаткин Л. Очерк современнаго состояния морского рыбнаго промысла в Сухумском округе

Ни в истории, ни в памяти народа не встречается указаний на то, что эксплоатация морских вод вдоль побережья Сухумскаго округа была когда-либо поставлена широко и правильно. Главнейшая причина этого коренится в том, что Черное море сравнительно бедно рыбою, вследствие специфических его особенностей, заключающихся в его большой глубине, в отсутствии по его берегам мест, удобных для икрометания рыб, вследствие сильных и частых ветров на нем и содержания на глубине свыше 150 сажен убивающаго всякую жизнь сероводорода. Известно однако издревле, и замечается и поныне, что временами, ежегодно, в период времени с 15-го сентября по 15 марта, рыба появляется у Кавказских берегов значительными массами. Местныя наблюдения установили довольно прочную зависимость периодическаго массоваго появления рыбы вблизи берегов Сухумского округа в осеннее и зимнее время от замерзания Азовского моря, богатаго рыбою и неблагоприятнаго для жизни рыб состояния этого последняго зимою, вследствие ветров и понижения температуры его вод до замерзания. Под влиянием этих причин, рыбы Азовскаго моря временно покидают его осенью, выходя в Черное море и двигаясь вдоль Кавказскаго побережья, направляются к югу, к турецким берегам. Весною остатки рыбных стад возвращаются в Азовское море, при чем однако яснаго массоваго хода рыбы на север вдоль Кавказских берегов не замечается. То большее, то меньшее скопление рыбы в каком-либо пункте прибрежных вод Сухумскаго округа в это время зависит не только от ея массы, проходящей Керченский пролив в данный год вообще, но и от силы и направления ветра, дующаго в момент хода рыбы: силь-

ный береговой ветер, а также и ветер с моря, развивающий большой прибой у скалистых берегов, заставляет рыбные косяки миновать порою то или другое место побережья, которое, без этого обстоятельства, было бы посещено рыбою, как обычный ея путь. Выдающиеся в море мысы оказываются местами решающими для рыбы вопрос о дальнейшем направлении ея передвижений при данном состоянии ветра. – При благоприятном для рыбы ветре, косяки рыбы поворачивают за мыс и идут вдоль берега, ‑ в противном случае, рыба двигается вдали от берега, сохраняя главнейшее, для даннаго периода направление. Этим и объясняется периодическое появление рыбы в данное время почти в каждом месте побережья, а также и случайности то чрезмерно обильных, то чрезвычайно скудных уловов в том или другом месте побережья. Бывает, что сильный норд-ост близ Анапы или Новороссийска во время хода рыбы в сентябре и в начале октября, отгоняет рыбу от Кавказскаго побережья и тогда она направляется, минуя его, прямо к Анатолийским берегам. Следствием таких обстоятельств и бывают следующие факты. – В зиму 1900 года уловы, сельди в Сухуме были так велики, что бывали случаи невозможности сбыть выловленную рыбу по цене, хотя бы одной копейки за фунт, тогда как уловы той-же сельди в истекшую зиму (1902 года), в том же Сухуме, едва ли окупили издержки промышленников.

Предметами местнаго рыбнаго промысла служат следующия породы: сельди, хамса, кефаль, ставридка и скумбрия, заходящия в Черное море из Азовскаго, а также, ‑ в качестве постоянных (?) обитателей Чернаго моря: камбала, лосось, белуга и осетр. До последняго времени, как то было и во времена турецкаго владычества в Абхазии, ‑ рыбные промыслы побережья находятся почти исключительно в руках Анатолийских турок. Эти последние ежегодно выезжают с своей родины на побережье Сухумскаго округа на своих фелюгах навстречу рыбе и промышляют ее у берегов до половины марта, сбывая улов местным жителям.

Малое развитие русской культуры и колонизации в Сухумском округе, давность пользования, навык и приобретенныя в стародавних промыслах сведения, сделали турок хозяевами рыбных промыслов побережья. В своем естественном сопротивлении надвигающимся новым формам и явлениям русской в крае колонизации, турки-рыбопромышленники сплотились в дружныя артели и враждебно относятся ко всяким

попыткам русских рыбаков захватить промыслы в свои руки. Это враждебное отношение сказывается между прочим не только в хранении тайн промыслов от русских, но и в явных враждебных действиях турок по отношению к русским рыбакам. Многократно замечались случаи злонамеренной порчи русских снастей, преднамеренное засорение камнями дна русских неводных тонь, отпугивание рыбы во время лова и прочия мероприятия, направленные к уничтожению конкуренции законных владетелей вод со стороны их захватчиков.

С другой стороны обычныя неурядицы русских окраин в переходное их время от момента завоевания до прочной русской культуры, замечаемыя и в Сухумском округе, до настоящего времени являлись слишком достаточною причиною для того, чтобы попытки русскаго рыболовства в крае, до сих пор не увенчались успехом; промыслы остаются неупорядоченными и не обращают на себя должнаго внимания со стороны правительственной власти. Так:

1) До сих пор не установлены законодательным актом территориальныя права России в водах Чернаго моря вблизи русских берегов.

2) Русские рыбаки, как и прочие в крае русские люди, не пользуются какими-либо преимуществами и льготами перед коренными народами и даже перед иностранными подданными в завоеванном крае, а скорее наоборот. В экономических предприятиях властей в области местной народной жизни не замечается здесь до сих пор никакого стремления к покровительству и поощрению русскаго в крае элемента. Как в области землевладения поощрялось доселе заселение края греческими и турецкими подданными и разными инородцами, при чем: греки, армяне, эстонцы, абхазцы, мигрельцы и прочие, враждебные русскому делу люди, наделялись землею в двойном, а иногда и в пятерном количестве против русских, так и русские рыбаки являлись изгоями на побережье. В пояснение сего полагаю достаточным привести следующие факты. – Турецкий рыбацкий поселок в Сухуме не встретил для себя никаких препятствий в деле его водворения на берегу, тогда как специально отведенный для русских рыбаков и матросов, по инициативе Его Императорскаго Высочества бывшаго наместника Кавказа в 1875 году, участок земли в 324 десятины близ того же Сухума раздается мингрельцам-поселянам в аренду и недоступен для

заселения русскими рыбаками в силу требований удостоверения в занятии рыбным промыслом в течение не менее пяти лет и предъявляемых на этот участок претензий со стороны городского управления. В Городской Думе не замечается тенденций к споспешествованию в приобретении рыбаками прочной оседлости на берегу; наоборот, городом чинятся всякия препятствия к устройству рыбных ватаг и промысловых построек под предлогом предвидимых нужд порта и проч.

Существующия мероприятия по охране берегов от контрабанды легко обходятся турками-рыбоками и всею своею тяжестью в проявлении на деле организации охраны ложатся на русские промыслы. Нельзя русскому человеку спустить фелюгу с неводом в море без присутствия таможеннаго или солдата пограничной стражи; без этого же условия нельзя вернуться с лова на берег с неводом и рыбою, как и вытянуть невод; нельзя свезти улов на базар без получения удостоверения в оплате рыбы портовым попудным сбором. Для каждаго рыбака, в каждом отдельном случае надо явиться 4, а то и 6 раз, по меньшей мере, по начальству за отметками на паспортах и отпусками. Приходится почти всегда ждать, теряя дорогое время: в море идет горячий лов, рыба не ждет, меняется погода, а миновать порядка невозможно без риска грозных кар и штрафов.

3) Права приморских побережных владельцев земли на прибрежные морския воды не регламентированы в законе, как это сделано относительно владельцев побережий по рекам. Нет постановления, признающаго все воды Чернаго моря собственностью государства, предоставленную русским людям в общее пользование в известных пределах, с установленными ограничениями. Не существует, как бы то следовало, устава рыбных промыслов на Черном море. Надзор за промыслами не организован, а фактически и вовсе не существует.

4) Вопрос о береговом праве побережья совершенно не разработан в законодательном порядке; понятие о береговой полосе, долженствующей представлять собою землю общаго пользования, как таковая установлена в законе в положении о бичевниках на сплавных и судоходных реках, о дорогах или водных путях для нужд судоходства и сплава, ‑ не установлено законом. Это право трактуется прибрежными владельцами и местными властями по усмотрению и по обстоятельствам даннаго момента, но отнюдь не в видах общественной пользы с целью покровительства отечественному промыслу. Полная не-

возможность для рыбаков-промышленников предвидеть в таких обстоятельствах предстящия в промысле затруднения и иметь по этому поводу точку опоры в действующих законоположениях, порождают смуту в умах и ставят препятствия к прочному водворению промыслов на берегу. – Нельзя без риска на вымогательство, насилие и обиды закинуть в любом месте побережья сети, развести на берегу огонь для варки пищи и сушки одежды, нельзя выстроить временный на берегу шалаш для того, чтобы укрыться от непогоды и т.п.

Ни в одном плане, как в документе на землевладение, не отмечена береговая полоса, в качестве замели общаго пользования. При ведущемся и в настоящее время межевании побережья этот важный в обиходе края вопрос остается не только открытым попрежнему, но как бы и не решается в пользу прибрежных владельцев земли таким проявлением правоваго порядка, каким является межевание.

5) Как в деле лоции Черноморских русских вод до сих пор англичанами сделано более, чем русскими моряками, так и в деле рыбных промыслов турки несомненно обладают гораздо большим запасом, добытых путем опыта и изследований, сведений из жизни и движения промысловых рыб, местонахождения устричных гряд и прочих основных данных, необходимых для успеха морских промыслов. До сих пор не было сделано сколько-нибудь серьезных попыток к изучению водных в крае богатств, путем снаряжения научно-промысловых экспедиций. Незначительная в этом направлении попытка старшаго специалиста по рыбоводству при Департаменте Земледелия г. Бородина летом, 1901 и 1902 г., не может считаться сколько-нибудь серьезным делом правительства в направлении насущнаго в государственной экономике вопроса. Нельзя без горькаго для русскаго человека чувства читать о подобных экспедициях, когда в распоряжении специалистов, входящих в состав научно-промышленной экспедиции, благодаря любезности местной власти, оказывается пароход на... 7 дней, паровой катер на... 3 дня, каникулярное, так сказать, только время, и почти никаких средств для изучения жизни моря в промысловом отношении.

Ближайшие интересы русской культуры в крае, развитие побережья и русской в нем колонизации, требуют хотя бы некотораго подобия попыток к изучению богатств Черноморских вод, какия сделаны правительствами западно-европейских государств в этом направлении в морях Северном и Не-

мецком. Без этого мы долго еще будем обречены судьбою на необходимость требовать, например, от местнаго лесничаго сведений о числе и богатстве устричных гряд, самое место нахождения коих, кроме крайне редких, случайных рыбацких находок, доселе неизвестны никому в мире.

Побережье растет, край заселяется, вопрос о питании населения вместе с тем становится все более и более насущным. Необходимо для правительства идти навстречу народной нужде своевременным пособием развивающемуся рыбному промыслу в виде изследований морских богатств и промыслов в правовом и бытовом отношениях.

6) Нужды развивающагося края требуют привлечения в него русских рыбопромышленников и рыбаков, водворения в нем подспорных для них кустарных промыслов, например, бондарнаго, устройства консервных, для солки и копчения рыбы заводов, развитие каботажа. Приходится сознаться, что до сих пор в этом направлении почти ничего не сделано. Даже из богатаго недавно запаса свободных, казенных, прибрежных земель, ни одного клочка не было намечено и выделено под рыбацкие поселки и для водворения на берегу заводов по рыбному делу. Все почти побережье оказывается розданным абхазцам привилегированнаго сословия.

Вследствие причин, указанных выше, в конце сентября через Керченский пролив из Азовскаго моря в Черное, устремляется масса мелкой рыбы – хамсы (анчоусы). Следом за хамсою двигаются огромныя, питающияся ею, стада сельди и кефали. Вся эта масса рыбы, двигаясь вдоль Кавказских берегов в поисках более теплых и удобных для ея питания вод, привлекает к себе почти всю местную Черноморскую рыбу, для которой хамса и сельдь служат пищею.

Появление хамсы знаменует собой начало рыболовнаго сезона на побережьи.

Промысел начинается приблизительно с 15 сентября. С этого времени и до 15 октября ведется лов ставридки, скумбрии, марушки, горбыля, ласкеры, окуня, мезгита и чуларки (мелкая кефаль). Улов всей этой рыбы производится волокушами и ставными сетями. Вся, добытая при этих ловах, рыба расходится для местнаго потребления. Употребляемыя при этой ловле волокуши суть однорядныя сети, высотою от 4 до 5 сажен, при длине от 75 до 125 саж. Так называемыя ставныя, оне же прорежныя, сети, вяжутся в 3 стены, из коих 2 крайних

редки, а средняя густая; длиною оне бывают в 50‑120 сажен, а высота их не велика (1‑2 саж.).

С 15 октября начинается главный лов – лов сельди. Эта именно рыба и является в сущности предметом установившегося промысла в тесном смысле этого слова. Лов сельди продолжается до 15 марта. Ловят сельдь волокушами, неводами и особою крючковою снастью с перышками. Неводом ловят преимущественно русские промышленники, волокушами и крючковою снастью – турки. Невод – та же волокуша, но значительно больших размеров по высоте и длине сетей: невода употребляются до 500 саж. длиною, при высоте до 15 саж.

Употребляемая для лова сельди турками с лодок крючковая снасть с перышками представляет собою 10‑12-саженный шнур, с привязанным на конце его грузилом и с прикрепленными к нему на жилках в ¼ арш. длиною, крючьями, с перышками из крыльев мелких птичек. Жилки прикрепляются друг от друга приблизительно в 5-ти верш. На крючки не надевается никакой приманки. Каждый рыбак на фелюге спускает свой шнур в море и, сделав несколько движений рукою снизу вверх и обратно, выбирает шнур в лодку, причем, во время хода рыбы, вытаскивает не менее 5‑6 селедок зараз. Таким способом каждый рыбак на лодке вылавливает 2 – 3 пуда в день.

Средняя, местная, рыночная цена сельди колеблется от 1 р. 20 к. до 3 р. за пуд. На действующих ныне на побережьи 10 заводах для заготовки селедки впрок путем засола и копчения, сельдь заготавливается не только для удовлетворения местных потребностей, но и для отправки во внутренния губернии России. Часть селедки в соленом виде турки увозят с собой в Анатолию. За неимением боченков и бочек для транспортировки соленой сельди, значительная часть этой последней транспортируется в ящиках без разсола, что разумеется вредно отражается на качестве продукта и понижает его стоимость. Кроме специально устроенных при ватагах приспособлений для солки сельди, много ея, небольшими партиями, солится по домам обывателей Сухума.

По наблюдениям старожилов, сельдь не только появляется с годами все в меньшем количестве, но и величина ея становится все менее. Лет 6‑10 назад уловы сельди в Сухуме бывали баснословно велики. Причину уменьшения уловов сельди, а также и ея размеров, местные знатоки-рыболовы усматривают в следующих обстоятельствах. По их уверениям,

рыбаки в Керченском проливе во время хода сельди перегораживают его весь сетями с непозволительно мелкими ячейками. Вследствие этого в Черное море из Азовскаго проникает только та сельдь, которая случайно избежала сетей или прошла Керченский пролив во время бурь, когда лов сетями делается невозможным.

С ноября до половины апреля производится промысел осетра и белуги. Ловятся эти породы исключительно крючковою снастью. Снасти для этого промысла употребляются двоякаго рода: наживныя и самоловныя. Наживною снастью промышляют вдоль всего побережья на разстоянии 10‑20 верст от берега, на глубине в 50‑100 саж. Снасть эта род перемета из веревки с привязанными к ней поводками с прочными крючьями; эти последние наживляются или мелкою рыбою или кусками рыб больших. Самоловная крючковая снасть применяется для ловли осетра и белуги на отмелях при устье больших рек: Риона, Бзыби, Кодора. Она подобна самоловам, употребляемым на Волге для ловли стерляди, но большей прочности и для своего действия также не требует наживки.

Лов осетра и белуги нельзя считать установившимся. Он начинает развиваться лишь в последнее время. Тормазом к развитию промысла этих ценных пород является недостаточность сведений о ходе этой рыбы, об условиях ея жизни и об удобных местах для ея лова. По многим признакам эти породы рыб у Кавказских берегов встречаются в количестве весьма значительном для того, чтобы признать за этими породами промысловое их для края значение. Можно, кажется, считать установившимся факт, что эти породы держатся на таких глубинах и у таких берегов, где в данный момент t° воды колеблется в пределах от 12° до 14° R. Белуга и осетр, за удовлетворением местных нужд, сбываются на нужды пароходства, а также и в северные порты Чернаго моря, преимущественно в Одессу.

С сентября до апреля производится по ночам лов кефали, чаканами – (род загнутаго мата из тростника в виде длинных жаровен). Этот род ловли, особенно осторожной рыбы, производится вблизи самаго берега следующим способом. – Две лодки, счалившись между собою носами в разныя стороны, тихо едут вдоль берега, замечая стада кефали по фосфорическому блеску, испускаемому рыбою при движении. Усмотрев стадо, лодки расчаливаются против его середины и разъезжаются, стараясь окружить замеченную рыбу, безшумно

выбрасывая скрепленные между собой чаканы на поверхность воды. Когда дело сделано и лодки окружили стадо, ‑ несколько камней, брошенных в воду, и даров весел по воде достаточно для того, чтобы кефаль постаралась перепрыгнуть, кажущуюся ей преграду, тень от лежащих на поверхности воды чаканов. При этом большая часть кефали, не будучи в состоянии перепрыгнуть ширину чаканов, попадает в них. Масса рыб, попавших в чаканы, бывает зачастую так велика, что рыбаки спешат разрезать погруженныя до нельзя циновки (чаканы) из опасения, что чаканы погрузятся в воду, а рыба уйдет и торопятся выбросить улов в лодки.

Кефаль, особенно крупные экземпляры ея, под названием лобана, достигающаго веса до 20 фунтов, ловят также неводами, волокушами, а при массовом ея скоплении и круглою сетью. Изредка кефаль ловится с июня по август подъемными сетями (корабия) с целью добывания из нея икры, цена которой доходит до 2 р. 50 к. за фунт. Кефаль служит для удовлетворения местных нужд и сбывается на пароходы Русскаго и Российскаго Обществ.

Камбала ловится преимущественно в период времени с 15-го февраля по 15 апреля. Лов ея производится на глубине от 20 до 60 сажен особыми сетями-однорядками, с крупными ячейками.

Промысел лосося производится с половины февраля до начала мая. Лов лосося ведется особыми сетями-однорядками на прибрежых отмелях, в разстоянии от берега не более 15 саж. Лососевыя сети вяжутся в виде трапеции, причем наименьшая из параллельных сторон сети имеет в себе 16 глазков, а наибольшая 45.

И камбала и лосось впрок не заготавливаются и служат исключительно предметом местнаго потребления.

Прочия, вылавливаемыя по побережью, породы рыб, как то: морской петух, морской ерш, игла – рыба и др. – промысловаго значения не имеют.

Дельфиний промысел начинается с 15-го февраля и заканчивается к 15-му апреля. Дельфинов бьют из ружей, а также и загоняют в невода. С пойманных и убитых дельфинов снимают шкуру с слоем жира, тушки их бросают в море или зарывают на берегу, а из снятых шкур и слоев сала, вытапливается в котлах жир. С двух или трех дельфинов, смотря по величине, добывается в среднем один пуд жира, стоящаго от 2 р. 20 к. до 2 р. 50 к. за

пуд. Выброшенныя в море дельфиньи тушки поедаются раками и рыбой, а оставленныя на берегу быстро истребляются шакалами.

Действующий в последнее время на побережье Сухумскаго округа, в пределах ведения Сухумской и Гудаутской таможен, т.е. от Черноморской губернии до Кодара, контингент ловцов-промышленников следует разделить на три категории:

1) Анатолийские турки,

2) мелкие ловцы-промышленники, не имеющие ватаг и заводов, но имеющие лодки, сети и прочия орудия лова,

и 3) крупные промышленники, имеющие свои ватаги и заводы для заготовления рыбы впрок.

В 1902 году промышляло на побережье около 550 человек Анатолийских турок, располагавших для промысла 126-ью фелюгами. На каждой, прибывающей из Анатолии фелюге имеются 4‑5 матросов-ловцов и шкипер, он же лоцман. Каждая фелюга привозит с собою всякого рода снасти и орудия для ловли рыбы и дельфиньяго промысла. По действовавшим год назад, а теперь отмененным, таможенным постановлениям, промышленники-турки допускались к лову в русских водах исключительно на русских судах и всякаго рода орудий лова могли привозить с собой в Россию на каждой фелюге, по весу снастей, не свыше 15-ти пудов. До последняго времени турки были безусловно обязаны иметь в числе судовой команды по крайней мере одну четвертую часть русских подданных. Два года тому назад это требование видоизменилось в том направлении, что туркам представляется или соблюдать указанное требование таможни, или, ‑ при нежелании того, ‑ платить штраф по 25 руб. за каждаго турка, заменяющаго русскаго вопреки положению. В настоящее время ни на одном судне с турками-ловцами не имеется ни одного русскаго подданаго.

Турки предпочитают уплачивать штраф, имению на борте своего судна русскаго ловца-товарища. Как велики такие добровольные со стороны турок платежи, показывает нижеследующая, оффициальная цифра: 79 турецких рыболовных фелюг, действовавших в 1902 году на рыбных промыслах в районе одной только Сухумской таможни, уплатили такого штрафа 1850 рублей. Не вдаваясь в квасной патриотизм, следует отметить, что для отказа в принятии в товарищи по лову русских подданных, турки имеют основательныя причины, не имеющия общаго с антагонизмом наций или с опа-

сениями, готовящейся им в будущем конкурренции. Дело в том, что контингент готовых идти на заработки в море людей в Сухумском округе состоит почти исключительно из отбросов русскаго народа – русских босяков. Турки – природные моряки, в высшей степени привычные к морским невзгодам и к труду на море люди; они крайне не требовательны по отношению к крову и пище, терпеливы в нужде и лишениях, совершенно трезвы, предусмотрительно и заботливо относятся к делу, почти не сходят на берег с своих фелюг, легко переносят холод и как бы закалены в борьбе с морем. Русский оборванец, притязательный, капризный, любящий поспать и выпить, не может выносить бок-о-бок с турком-рыбаком, выпадающей на долю каждаго, на борте турецкой фелюги, работы. В самое горячее и нужное время русский капризничает, заводит ссору, а то и совершенно отсутствует, запивая на берегу. А море не шутит, да и рыба не ждет: то немедленно нужно вытащить фелюгу на берег, спасаясь от волн, то, не смотря на погоду, праздник и час дня или ночи, необходимо спустить фелюгу в море и приняться за каторжный, спешный труд. В такое то время русскаго, глядишь, и нет. А без его необходимой пары рук в море, не только значительно теряет работа, но и может постигнуть несчастье, ‑ не выгрести одним туркам против волнения при береговом ветре, снесет их в море, а там, глядишь, разыграется буря и ознакомятся все они со смертью. Работа ловца-промышленника в море требует огромной солидарности команды, а ея то между турками и русскими на местных промыслах, не замечалось, ‑ и не по вине турок. Вдобавок турки плохо владеют русским языком, а русские совсем не понимают турок. Вот причины, почему турки предпочитают платить штраф, нежели иметь товарищем русскаго.

Турецкие ловцы не обложены никаким за промыслы сбором, если не считать таможеннаго обложения с привозимых каждой лодкой снастей в качестве товара, оплачиваемаго в таможне по следующему положению:

С пуда сетей, сетевой пряжи, веревок и бичевок по	1 р. 05 к.
Канцелярскаго сбора	‑ „ 30 „
Портоваго, с рубля по	‑ „ 15 „
За квитанцию	‑ „ 15 „

До последняго времени такой сбор в таможенные доходы равнялся с фелюги 15‑25 руб. Указанная отмена требования

о рыбном промысле в Округе исключительно на русских судах, ставит ныне таможни в затруднение по вопросу о сборе за сети и снасти иностраннаго изделия на судне, плавающем под турецким флагом. Доходы таможен падают, и турки получают новыя в промысле льготы и облегчения.

Турки-промышленники работают дружными артелями, занимаясь описанными выше ловами во всех их видах последовательно в течение всего промысловаго сезона. Свой улов они тотчас же по прибытии на берег сбывают ожидающим их скупщикам на местныя нужды, привозят на пароходы и изредка при случае вывозят и выносят на себе на базар в Сухуме и Гудауте, а также и распродают в селениях, в Гаграх и даже с лодок в море, желающим.

По обстоятельствам лова они то соединяются в большия артели, работая по 10, по 20 и более лодок в одном месте, соединяя свои сети и усилия для успеха лова, то разъезжаются врозь, при чем каждая фелюга работает совершенно самостоятельно. И все это делается без дальних переговоров, по ясно сознаваемой нужде и пользе дела, без споров и дрязг, по искони заведенному обычаю. Утром какого-нибудь дня артель состояла например из 20 лодок, вечером того же дня она разбилась на 5‑10 отдельных партий: спустя после того два дня каждая фелюга в течение недели работает самостоятельно, а дальше, в другом месте моря, или даже на том же самом, снова 5‑10 других фелюг с другим составом ловцов, работают сообща. Имеется в горячее время лова на какой-нибудь фелюге только что добытый запас свежей поживки, тогда как на встреченных в море, запас ея изсяк, ‑ турки поделятся поживкой, чего русские промышленники не сделают никогда по отношению друг к другу. Добычу от промысла турки делят на всю команду, поэтому все и каждый одинаково заинтересованы в успехе дела; от этого у турок спорится работа и промысла их исконны и переходят из рода в род. Средний ежегодный заработок каждый фелюги за 6 месяцев рыболовнаго сезона определяется приблизительно в 1.500 руб. на фелюгу и колеблется от 1.000 до 4-х и более тысяч рублей в особенно счастливые годы. Турецкия снасти и орудия лова, по качеству их, лучше русских изделий. Их сети вяжутся из тонких, сученых ниток хлопчато-бумажной пряжи. Такие сети, той же прочности, как и русския пеньковыя, легче последних в два‑ три раза и гораздо менее громоздки. Турецая волокуша весит всего 5‑10

пудов. Для работы ея требуется всего 5‑8 человек, тогда как русская волокуша той же меры требует работы вдвое большаго количества людей и весит в трое более.

По окончании рыболовнаго сезона (в марте или апреле) часть турок переходит к занятиям на табачных плантациях и кукурузных полях, в садах и огородах в том же Сухумском округе. Хозяева фелюг занимаются в летнее время каботажем по Черноморскому побережью в русских водах и ишь около половины турок-ловцов уезжает обратно в Анатолию, где и занимаются полевыми и домашними работами до половины сентября того же года. Так ведется турками промысел из года в год.

Русские ловцы из мелких промышленников, в том же описываемом районе, в том же 1902 году, промышляли рыбу всего на 16-ти фелюгах. Из числа этих промышленников едва ¼ часть обжившиеся на побережье люди; остальные, случайно наезжающие в последние два‑три года, рыбаки с берегов Азовскаго моря, из Керчи, Анапы, Новороссийска. Промышляют они преимущественно сельдь и красную рыбу, как и турки, с тою лишь разницею, что русские в большинстве случаев не употребляют упомянутой нами круглой сети для ловли кефали и крючковой (с перышками) снасти для сельди, а невод предпочитают волокуше. Состав судовых команд русских фелюг в промысловом отношении значительно худший, чем у турок; мореходные и нравственныя качества русских ловцов далеко ниже, чем у промышленников турок. Между русскими ловцами не существует никакой солидарности. При лове рыбы неводами русские ловцы временно принанимают местных босяков, весьма мало пригодных к морским ловам. Необходимо упомянуть, что русских ловцов побережье стало привлекать, благодаря быстрому развитию его, во всех отношениях, за последние 2‑3 года. Обильный лов 1900 года и удачный, в общем, улов сельди в 1901 году были решающим моментом в привлечении в край русских рыбаком; к сожалению их надежды на улов только что истекшаго сезона далеко не оправдались: ловцы едва смогли вернуть свои затраты. По окончании рыболовнаго сезона пришлые русские ловцы возвращаются домой. Весьма многие из них искренно желают прочно осесть на побережье для производства постояннаго промысла, но помехою тому служить невозможность приобрести место оседлости на берегу. Цены на приморские земли в Округе за последнее время возросли до неимоверной высоты;

получить необходимый для рыбака надел от казны, хотя бы в одну десятину, при установившихся порядках, невозможно, свободной земли для рыбацких поселков на берегу в наличности, по оффициальным сведениям, не имеется. Многократныя, за последние 10 лет, попытки пришлых рыбаков водвориться в так называемом поселке вольных матросов и рыбаков, отведенном по инициативе Его Императорскаго Высочества, бывшаго наместника на Кавказе, в 1875 году, до сих пор не встретили удовлетворения со стороны Сухумской городской управы, в ведении которой находится означенный поселок. До настоящаго времени в означенном поселке получили надел (в 1899 году) всего трое русских: Квасов, Саидецкий и Покусаев. Эти люди представили, затребованные правилами о водворении рыбаков и матросов в поселке, документы, но не занимаются ни рыболовством, ни каботажем и никакого отношения к морскому делу не имеют.

Промыслом в более крупных размерах, из среды крупных предпринимателей, занимаются: Курчанинов из Курска, Горбулич и один грек из Новороссийска, Лященко из Ростова, Дмитриев из Бердянска, Молчанов и Иван Шосток из Сухума, Галочников из Керчи, Конопля из Гудаут и Игумнов из Москвы, а также и монахи Афонскаго и Пицунскаго монастырей. Все эти предприниматели обладают значительным количеством лодок, неводов, сетей и прочих орудий лова.

У Курчанинова, Горбулича, Лященко, Молчанова, Галочникова, монахов и у Игумнова имеются ватаги и заведения для заготовки рыбы впрок. Многие из указанных предпринимателей затратили занчительныя средства на оборудование промыслов.

Рабочие на всех русских промыслах – русские. Только на промыслах г. Конопля в Гудаутах в истекший сезон работало 15 человек турок, при общем числе всех его рабочих в 40 человек. Но эти турки были заняты ловом устриц.

Едва 1/10 часть русских рабочих на промыслах настоящие рыбаки; 50% общаго их числа – за все берущиеся и ничего не умеющие делать босяки; остальные 40% кое-что смекают в морских ловах и привыкли к морю. Много рабочих на рыбных промыслах заболевают простудными болезнями и маляриею, вследствие плохих санитарных условий их быта.

Общий заработок русскаго рабочаго за истекший сезон ни в одном месте описываемаго побережья не достигал разме-

ров выше 50 рублей, колебаясь от 30 до 47 рублей, в зависимости от успехов лова и способов разсчета.

Заслуга пионерства в сфере русскаго рыболовства принадлежит монахам Ново-Афонскаго монастыря, прочно организовавшим свой рыбный в крае промысел с 1885 года. Их-же промысел и является наиболее солидным предприятием по рыболовству на Сухумском побережье. Монахи Ново-Афонскаго монастыря располагают следующими промысловыми средствами:

1) Фелюг – 5.

2) Неводов – 2, общей длиною в 420 сажен.

3) Сетей разных 2.400 саж.

4) Крючковая снасть одна в 150 саж.

5) Чанов солильных – 22, вместимостью по 200-250 пудов каждый.

6) Коптилен – 2.

7) Ватаг – две, с полною их обстановкою.

Монахи занимаются промыслом исключительно для нужд братии и богомольцев; в рыболовстве участвует до 60 человек братии, кроме наемных рабочих. На монастырских промыслах работают исключительно русские люди. Все рыболовныя орудия, кроме самодельных, куплены монахами в Керчи и Феодосии.

В прок монахи заготавливают белугу, сельдь, кефаль, горбыль и хамсу, коптят только сельдь и кефаль; промышляют рыбу в Афонской и Пицундской бухтах.

Промыслы г. Игумнова оборудованы так:

1) Фелюг – 6.

2) Неводов – 2, общей длиною 530 саж.

3) Сетей разных – 1.000 саж.

4) крючковых снастей – 2.

5) Чанов солильных – 30.

6) Коптильня – одна.

7) Ватаг – две, с полною обстановкою.

Рабочих на промыслах Игумнова в истекший сезон было до 100 человек, все русские. Абхазцы (из Лидзовской общины) привлекались к промысловым работам только на суше. Промыслы г. Игумнова расположены в двух местах: в его именьи на устье реки Бзыби и в 10‑12 верстах от него в Пицундской бухте, на земле заарендованной Лидзавской общины на 6 лет.

В истекший рыболовный сезон на промыслах Игумнова поймано рыбы: сельди 2.800 пудов, белуги 130 пуд., осетра

5 пуд., хамсы 2.500 пуд., ставридки 200 пуд., скмбрии 10 пуд. и камбалы 20 пудов.

Часть добытой рыбы в свежем виде (до 200-т пудов) была продана Гагринской Климатической станции; остальная в посоле и в копченом виде была отправлена во внутренния губернии России, главнейше в г. Керчь. Транспортировалась заготовленная в прок рыба отчасти в боченках, а отчасти в ящиках; в последних – соленая рыба была отправлена без разсола. В ящиках рыба отправлялась по необходимости, в силу невозможности приобрести необходимое количество боченков. Добытые с трудом боченки покупались в Керчи и Новороссийске, а частью были сделаны (из бука) в именьи владельца промыслов. Рабочие на промыслах Игумнова работали по договору из доли улова; долю рабочих приобретал от них владелец по договорной цене; последняя определялась для сельди в 1 р. 75 коп. за пуд, тогда как цены на сельдь на побережье держались все почти время свыше 2 р. 25 к. пуд, доходили зачастую до 3-х рублей и лишь в течение немногих, исключительных дней особенно обильнаго улова в Сухуме, спускались до 2 рублей. Сравнительныя с Игумновым промысловыя силы других русских ловцов из числа крупных предпринимателей определяются из следующей таблички, показывающей число и длину принадлежащих им неводов.

№№ по поряд.	Фамилии промышленников	Число неводов у каждаго	Общая мера их неводов в с.
1	Новороссийский грек (в Сухуме)	1	250
2	Курчанинов	1	500
3	Горбулич	3	800
4	Лященко	1	350
5	Дмитриев	1	350
6	Молчанов	2	600
7	Галочников	1	370
8	Шостак	1	70
	Итого	11	3.290

Необходимо заметить при этом, что каждый из владельцев невода (а на турецких фелюгах волокуши) обычно обладает и соответственным стоимости невода количеством других сетей, снастей и орудий лова.

Рыбный в крае промысел до последняго времени был совершенно свободен от какого бы то ни было обложения его

сбором в доход казны. По данным местнаго податного инспектора за 1902 год, значится только одно в этом направлении поступление дохода, а именно за промысловое свидетельство, выданное Ив. Конопля на рыбную и устричную ловлю в Гудаутах (свидетельство на промышленное предприятие V-го разряда, т.е. на 50 рабочих).

Если принять во внимание продуктивность работы волокушами и неводами, то обе эти сети надо признать равноценными. Ибо хотя неводом за каждую тоню вылавливается рыбы более, ‑ волокуша работает быстрее и в рабочий день, уловов, по числу тонь, дает больше.

Исходя из такого положения, по вышеприведенным данным легко определить, не только общую промысловую силу побережья от Гагр до Кодора, но и общий улов рыбы на нем в истекший рыболовный сезон 1902‑1903 года.

Принимая во внимания, что на каждой ловецкой фелюге имеется волокуша мерою от 70 до 130 саж., в среднем 100 саж. длиною, оказывается, что в истекший сезон на побережьи работало неводов и волокуш:

На 143-х фелюгах мелких промышленников	14.300 саж.
На монастырских промыслах	420 „
На промыслах Игумнова	530 „
На промыслах прочих крупных предпринимателей в совокупности	3.290 „
А всего	18.540 саж.

Общий за сезон улов рыбы всякаго рода определяется на промыслах Игумнова в 5.565 пуд. или, в круглой цифре, в 10 пудов на каждую сажень действовавшаго невода. Применяя эту норму улова рыбы и к другим промышленникам, найдем, что весь улов на побережье в истекший (неудачный) сезон определяется приблизительно в 185.400 пудов. Не придавая этой величине улова, при таком определении, значения абсолютной верности, ‑ нельзя не видеть, из приведенных цифровых данных, что рыбный в крае промысел заслуживает серьезнаго к нему внимания со стороны правительственных сфер.

Вышеприведенныя сведения и цифры, а также и указанныя обстоятельства намечают собою целый ряд мер к упорядочению рыбных промыслов побережья на будущее время. Полагаем, что:

I) Безусловное и всеобщее обложение каким либо налогам в доход казны всех на побережье ловцов рыбы без из-

ятия – преждевременно, в виду того, что русский рыбный промысел в крае только что начинает возникать.

II) Внимание арендных сборов в доход казны, по ведомству Министерства Земледелия и Государственных Имуществ со всех турок-ловцов рыбы в русских водах является необходимостью, не только в видах охранения престижа русской в крае власти, но и в видах покровительства русскому промыслу. Билетный, с каждой турецкой рыболовной фелюги, сбор, в размере 20‑25 рублей не обременит турок, до степени невозможности для них продолжать, ‑ пока все еще полезный для края, ‑ промысел. Такой сбор будет способствовать увеличению казенных доходов и явится справедливым возмещением пользований достоянием русскаго народа для потребностей народа, ему чуждаго.

III) Обложение промысловым налогом на общем основании всех крупных на побережье рыбопромышленников и владельцев промысловых предприятий с промышленными целями не представляется затруднительным. Такое обложение само по себе не способно затормозить возникновение на берегу крупнаго рыбнаго промысла. Оно увеличит в крае доход казны и косвенно будет способствовать водворению на побережье мелких рыбаков-промышленников из крестьян, в качестве желательнаго в округе элемента в составе его населения. Крупным промыслом следует считать все промышленныя предприятия по рыбному делу с составом рабочих свыше 5-ти человек.

IV) Образование оброчных статей ведомства Министерства Земледелия и Государственных Имуществ из всех естественных морских тонь побережья, каковыми являются бухты: Гагринская, Пицундская, Гудаутская и Сухумская, есть дело, вполне своевременное. При приведении этой меры в жизнь необходимо однако предоставить право свободнаго для всех лова на всех тех статьях, кои останутся не заоброченными. Следует считать подлежащими сдачи в аренду все те места побережья, на которых кто-либо пожелал бы пользоваться исключительным правом неводных тонь. Тонею следует считать прибрежную полосу земли мерою по длине берега в 80 саж., необходимую владельцам невода для вытягивания мотни и для просушки сетей. За каждую такую полосу земли следовало бы взимать по 100 рублей за каждый рыболовные сезон, считая таковой с 15 сентября по 1-е апреля. При явке нескольких желающих заарендовать одно и то же место следовало бы

назначить между ними соревнование. Следует согласовать число сдаваемых в аренду тонь с числом действующих у арендатора неводов и мерами последних по длине.

V) Для водворения на побережье русских морских ловцов следует считать пригодными следующие казенныя земли:

a) указанный выше ловецкий участок близ Сухумскаго маяка в 324 десятины,

b) свободный участок казенной земли, по хозяйственному описанию за № 6, площадью 800 дес. Участок этот находится между Пицундой и Черной речкой и состоит в ведении военно-народнаго управления.

c) Часть прибрежной полосы земли в Пицундской бухте. Берег Пицундской бухты, занятый знаменитой на побережье сосновой рощею, передан правительством в пользование монахов Ново-Афонскаго монастыря, как бы на сервитутном праве. Дело в том, что в документе на владение этой рощею сказано, что роща сдается монахам под охрану, с правом пользования из нея за то валежником и сухостоем. Такое ограничение прав монастыря в документе на владение кажется нам несомненным доказательством прав казны на землю под прибрежною рощею и на берег в Пицундской бухте, хотя монахи по этому вопросу с таким взглядом, конечно, не согласны.

d) Все излишки в норме наделов на прибрежных к морю землях государственных крестьян и колонистов, коль скоро таковыя излишки окажутся в наличности по поверке плановых данных при предстоящем формальном закреплении землевладения пришлаго населения.

e) Наличный остаток свободной прибрежной полосы земли в Гудаутах.

Дабы означенными побережными землями не воспользовались под видом рыбаков люди других занятий, следовало бы полагать необходимым сдавать эти земли в аренду только на годичный срок, предъявившим чинам надзора за водными оброчными статьями удостоверения в занятии просителей рыбными или подспорными к ним промыслами. Независимо удостоверений, все такия лица, по водворении их на места, обязаны предъявить чинам надзора за промыслами орудия их производства. В арендном договоре на такия земли следует оговорить, что казенное Управление, вправе отобрать от арендатора землю, коль скоро он не будет заниматься тем делом, ради котораго он получил землю в аренду.

Следует полагать достаточным отводить в аренду каждому рыбаку лишь по одной десятине земли. Следует считать необходимым дозволить арендаторам-рыбакам возводить на заарендованной ими земле какия угодно постройки с обязательством уборки их с казенной земли в случае прекращения силы договора.

Рыбакам, а также занимающимся бондарным и сетным промыслами лицам, заарендовавшим такия казенныя земли и занимавшимся этими промыслами на побережье в течение 10 лет, следует предоставить право выкупа заарендованных ими земель путем единовременнаго взноса к казну стоимости 20-летней аренды.

Аренду за такую землю следовало бы назначить в размере 5 рублей за десятину в год.

VI)Понижение установленной пошлины за сети и сетевую крученую пряжу из хлопчатой бумаги, ‑ на половину – было бы желательно в интересах развития русскаго рыболовства. Взимание пошлины в том же размере с сетей и снастей на турецких фелюгах необходимо, ибо туреция сети и снасти при пользовании ими в русских водах для производства промысла представляют собою товар иностраннаго происхождения и предмет пользования им в пределах России.

VII) Таможенныя стеснения рыбаков в качестве мер предупредительных по контрабанде, ‑ с огромными выгодами для нужд и польз края, ‑ могут быть отменены по отношению к зарегистрированным рыбакам, при условии усиления по отношению к ним карательных мер за контрабанду по сравнению с прочими обывателями.

VIII) Необходимо ограничение в ловах рыбы в Керченском проливе с 1-го сентября по 15-го октября, а также и полный запрет на лов икряной кефали сетями-корабия. Оба эти явления в промысловой жизни на Черном море следует считать наиболее губительными в деле растраты рыбных богатств.

Сухум,

12 Ноября 1903 г.

ПУБЛИКАЦИЯ: Касаткин Л. Очерк современнаго состояния морского рыбнаго промысла в Сухумском округе // Вестник рыбопромышленности, № 1. СПб., 1904. С. 35-54.

Новые статьи

Касаткин Л. Очерк современнаго состояния морского рыбнаго промысла в Сухумском округе